10. НАЛОЖЕНИЕ ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЫ ЯКОБЫ XIII ВЕКА ДО Н.Э. НА ГОТСКУЮ ВОЙНУ ЯКОБЫ VI ВЕКА Н.Э. ПРИ СДВИГЕ ВВЕРХ НА 1800 ЛЕТ. ОБЩАЯ ИДЕЯ ХРОНОЛОГИЧЕСКИХ СДВИГОВ.
В следующих разделах мы расскажем о поразительном соответствии между:
1) знаменитой Троянской войной якобы XIII века до н.э., 2) известной Готской войной якобы VI века н.э. и 3) известными войнами эпохи Крестовых походов конца XII - XIII века н.э.
Другими словами, ТРОЯНСКАЯ И ГОТСКАЯ ВОЙНЫ ЯВЛЯЮТСЯ, ПО-ВИДИМОМУ, ФАНТОМНЫМИ ОТРАЖЕНИЯМИ РЕАЛЬНЫХ ВОЙН ЭПОХИ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА - РЕАЛЬНОЕ СОБЫТИЕ, НО ПРОИСШЕДШЕЕ НЕ В ГЛУБОЧАЙШЕЙ ДРЕВНОСТИ, А В XIII ВЕКЕ Н.Э. ГОМЕРОВСКАЯ ПОЭМА О ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЕ - ЭТО СЛОЖНЫЙ СОСТАВНОЙ МИФ, РАССКАЗЫВАЮЩИЙ О СРЕДНЕВЕКОВЫХ КРЕСТОВЫХ ПОХОДАХ И ВОЗНИКШИЙ В XIII-XIV ВЕКАХ Н.Э.
НАША ГИПОТЕЗА: ПАДЕНИЕ ТРОИ - ЭТО ПАДЕНИЕ НОВОГО РИМА = ЦАРЬ-ГРАДА = ИЕРУСАЛИМА В РЕЗУЛЬТАТЕ КРЕСТОНОСНОГО НАШЕСТВИЯ XIII ВЕКА Н.Э. МИФ О ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЕ СОСТАВЛЕН ИЗ ВАЖНЕЙШИХ ЭПИЗОДОВ НЕСКОЛЬКИХ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ. КРЕСТОНОСЦЫ МСТИЛИ ЗА РАСПЯТИЕ ХРИСТА В 1185 ГОДУ В ЦАРЬ-ГРАДЕ.
Троянская война XIII века н.э. была одним из крупнейших событий в истории Европы и Азии. Она отразилась во многих письменных источниках, созданных разными летописцами в разных странах, на разных языках. Затем пришла эпоха "упорядочивания истории" и хронологи занялись сортировкой попавших в их руки старых документов. Средневековые хронологи XVI-XVII веков н.э. допустили несколько грубых ошибок при воссоздании истории древности. В результате, многие подлинные документы "уехали в прошлое" и создали там фантомное отражение средневековой реальности. Другими словами, многие события средневековья XI-XVII веков н.э. раздвоились, утроились, учетверились и т.д. При этом, оригинал обычно оставался "на своем месте", а его дубликаты, фантомные отражения, отправлялись в вынужденное путешествие в прошлое. Путешествие происходило не только во времени, но и в пространстве, то есть по географической карте. События в Риме могли превращаться в "события в Греции", как и наоборот. Ошибки в датировании привели к хронологическим сдвигам, см. ХРОН1,гл.6, основными из которых являются:
1) римско-византийский сдвиг на 330-360 лет,
2) римский сдвиг на 1053 или 1153 года,
3) греко-библейский сдвиг на 1780-1800 лет.
Величины сдвигов указаны здесь лишь приблизительно, поскольку слегка варьируются от документа к документу. Предложенные нами названия сдвигов объясняются очень просто.
1) РИМСКО-ВИЗАНТИЙСКИЙ СДВИГ отодвинул в прошлое и удлинил, в основном, историю Рима-Византии,
2) РИМСКИЙ СДВИГ "удревнил" и удлинил, в основном, историю Римской империи,
3) ГРЕКО-БИБЛЕЙСКИЙ СДВИГ отодвинул в прошлое и удлинил, в основном, историю Греции и библейскую историю.
Таким образом, реальная средневековая война XIII века н.э. размножилась во многих копиях, некоторые из которых были затем отброшены далеко назад в прошлое и получили там новые названия. Один из фантомных дубликатов, попавший в XIII век ДО н.э., назвали "Троянской войной". Другой, оказавшийся в VI веке н.э., получил наименование "Готской войны". И так далее.
Но так как "античные" Троянская и Готская войны являются всего лишь фантомными отражениями ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ РЕАЛЬНОЙ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ВОЙНЫ XIII века н.э., ТО ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ПОХОЖИ ДРУГ НА ДРУГА. И это действительно оказывается так. Ввиду исключительного значения, придаваемого скалигеровской историей двум указанным войнам "античности", полезно обсудить обнаруженное нами соответствие более подробно. Сейчас мы это сделаем.
О ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЕ ЧИТАТЕЛЬ ЗНАЕТ ЕЩЕ С ДЕТСТВА. Слепой поэт
Гомер описал ее в двух бессмертных поэмах "Илиада" и "Одиссея". Он вдохновенно поет о богах и героях, столкнувшихся в Троянской битве. Афина Паллада, Ахиллес, Агамемнон, страстная любовь Елены и Париса (причина войны), легендарный Троянский конь, падение Трои, дым пожарищ, бегство троянцев и царя Энея, долгие странствия Одиссея.На рис.2.51 показано старинное изображение Трои. "Античные" городские здания сложены из кирпича. Но кирпич, - а тем более, одинаковой формы, - средневековое изобретение.На рис.2.52 показана старинная миниатюра из книги "История Трои". Скульптор высекает на надгробии фигуру средневекового рыцаря в латах, см. рис.2.53 .

ГОТСКАЯ ВОЙНА МЕНЕЕ ПОПУЛЯРНА. Далеко не все читатели вообще слышали о ней. Да и в целом история средневековья не столь популярна и модна как "античность". В то же время среди историков, занимающихся средними веками, Готская война хорошо известна как важнейший поворотный момент в истории Римской империи [196], т.1. Согласно скалигеровской версии, Готская война ставит последнюю точку в развитии императорского Рима. Затем, якобы, происходит следующее. Падение Римской империи, нашествие варваров, превращение блестящего императорского Рима в хмурый папский средневековый Рим, начало "темных веков" в Европе.
2.
Вот и пришел конец 1972 високосного года. В народе говорят, в високосном году всегда бывают несчастья. Мы с женой не суеверны, но все же верили в этот старый обычай. И действительно, 1972 год был неприятным.
Зима 71/72 годов в наших краях была без снега, но с сильными морозами. Озимые посевы все вымерзли, а яровые – высохли от трехмесячной жары. Урожай хлебов был очень плохим, за исключением районов Сибири и Казахстана, где погодные условия в этом году были благоприятными.
Здесь мне хотелось немного вспомнить блаженное свое детство. Мы, горожане, как-то мало ощущаем природу, поле, его красоты.
Мне в детстве не раз приходилось наблюдать сельскую картину вязания молодыми женщинами снопов.
Произведенное на меня тогда впечатление сейчас трудно передать словами. Окутанный легким ароматом полевого воздуха, в котором примешался запах снопов, я стоял и наслаждался ловкостью женских рук и мерным покачиванием их фигур, то наклонявшихся, то резко вскидывающих головы.
Когда в поле, при жатве, работают мужчины, это совсем не то. Они всегда сохраняют свою обособленность и каждый из них остается самим собой. Совсем другое дело, когда снопы вяжут женщины, расположившись среди золотистого поля под лучами знойного солнца журавлиной стайкой. Они приобретают особое очарование, становятся неотъемлемой частью природы,  сливаясь с многоликим и многокрасочным полем.
В наше время этого уже не увидишь. Сейчас на полях царствует симфония современной индустриализации – гул машин, шелест и треск измочаленной соломы.
Так вот. У нас в семье в этом году вроде бы все хорошо, но не обошлось без небольших неприятностей.
Вы уже знаете, что в 1972 году я болел. Но этого оказалось мало. Заболела жена, да еще в новогодние дни. Тридцать первое декабря, то есть последний день года, у нас в семьи особый день: жена именинница, в этот же день мы с ней поженились, ну и сам Новый год. Эти торжества мы предпочитаем отмечать всегда дома. В этот день, по традиции, к нам часто заходят наши близкие знакомые. Приезжает и Толик.
В 1972 году произошло все иначе. Толик не смог приехать, так как он приезжал на Октябрьские праздники, а в конце года был очень занят. Знакомые не могли нас посетить из-за болезни жены, и мы были одни.
А произошло все это так. Двадцать девятого декабря мы с женой пошли на Новогодний вечер, устроенный нашим институтом. Побыли там часа два или два с половиной, не больше. Встретились с сотрудниками лаборатории, поздравили друг друга, даже немного выпили шампанского, а затем все пошли в зал, где была устроена елка и самодеятельный концерт.
Все было ничего. Посмотрели, послушали, повстречались со знакомыми и ушли домой. Было еще довольно рано. Все вроде бы  нормально. А вот тридцатого утром, когда жена начала готовить кое-что из еды для новогодней встречи, то почувствовала себя плохо и сколько ни крепилась, вынуждена была слечь в постель. У нее оказалась очень высокая температура. Ее светлые глаза лишились какого-то ни было выражения и лучились неестественным блеском. И так в течение недели. При таких обстоятельствах мы не смогли в привычной обстановке и компании отпраздновать эту для нас очень знаменательную дату.
Но на этом не кончилось. Спустя три дня заболел и я этой модной болезнью – гриппом. И вот мы вдвоем, больные, так и пролежали более недели.
Високосный год, в какой-то степени принес и нам огорчения.
Мы с женой, вообще-то, домоседы, но сидеть дома нездоровыми неприятно. Правда, нас все время посещали сотрудники, с которыми я работал. Это несколько скрашивало наше одиночество и отвлекало от неприятных переживаний.
Посетил нас и врач, та же самая женщина, которая была у меня, когда я первый раз болел. Она осмотрела только жену, так как я к тому времени себя чувствовал уже хорошо. Та же поспешность, те же советы и те же лекарства. В общем, стандарт. Правда, в ее посещении был и утешительный для нас момент. Послушав жену, она заявила, что легкие довольно чистые, не задеты. Это уже хорошо. Нас это обрадовало, так как в последние годы среди больных гриппом часто наблюдаются осложнения в виде воспаления легких.
Предписанные врачом лекарства мы приобрели в аптеке, но, как всегда, употребляли не все. Пьем только в крайнем случае, когда высокая температура.
Наша осторожность не случайна. Когда человек нездоров, в нем борются сила организма и сила болезни. Представьте себе, что врач, не разобравшись в вашей болезни, а это часто бывает, наносит удар вслепую. Если под ударами врача оказывается болезнь – вы выздоравливаете, ну, а если – организм, вам грозит опасность и даже тяжелые последствия. А какая у вас есть уверенность, что удары врача приходятся именно по силам болезни? Никакой. Они часто ошибаются.
Надо всегда быть предельно осторожным и «ударять по организму» не слишком сильно. Не ставьте его в затруднительное положение.
Никогда не надо забывать, что из всех видов собственности, самым дорогим для нас является наше здоровье. Нельзя ставить свои желания выше собственного здоровья.
В этом отношении мы с женой несколько странные люди. Многие, когда заболевают, даже чуть-чуть захворают, сразу подавай им врача, самые модные лекарства и современные методы лечения. Еще больше любят разговаривать о своих болезнях, о болезнях знакомых. Причем, все это говорится с таким серьезным видом и с такой претензией на свою эрудированность в медицине, что, можно подумать, они и в самом деле кое-что смыслят в этой науке.
Мне кажется, медицина – это наука, которая после многих веков блуждания ощупью, оказалась в тупике только потому, что открывает несчетное количество новых болезней, но не знает как их лечить.
В медицине нет ничего точного. Многое построено на одних лишь гипотезах, более или менее остроумных догадках. Вот почему так часто среди народа высказываются сомнения в отношении этой науки. Эти неясности и порождают много людей с претензиями на понимание тонкостей медицины. В наше время трудно найти человека, который бы не разбирался в медицине, в ее наукообразных многочисленных терминах, названиях болезней и, конечно, в методах лечения. Это говорит о медицине, как о науке, не имеющей твердых научных основ. Часто она граничит со знахарством.
В наше время врачи могут нас вылечить от многих инфекционных болезней, но, к сожалению, не могут нас избавить от сердечнососудистых, раковых и других заболеваний. А ведь 90% всех нездоровых людей поражены именно этими неизлечимыми болезнями.
Врачи свой педантизм часто прикрывают внешним порядком, не вникая в существо болезни, и не способны оказать нам действенную помощь.
Часто бывает так, что когда больной выздоравливает,  врачи к этому имеют весьма отдаленное отношение. Они пожинают славу счастливых случаев и приписывают своим лекарствам то, что зависит от благоприятного стечения обстоятельств и от сил природы. Ведь лучший лекарь – это сам организм. Надо только ему помогать, а не мешать.
Получается так: если человек выздоровел, врачи обычно считают, что это их заслуга, а если умирает, то сам виноват, - поздно обратился к врачам.
Я все больше и больше убеждаюсь, что всеми своими недугами мы обязаны излишествам, которым мы предавались в молодости и предаемся, будучи пожилыми. Нельзя ничем злоупотреблять и пресыщаться в широком смысле этих слов.
Я думаю, врачи, к которым я питаю глубочайшее уважение, извинят меня за мои откровенные высказывания.
Мы с женой в познании медицины придерживаемся несколько другого взгляда. Самое неприятное для нас - это обращаться к врачу, даже тогда, когда в этом есть необходимость. Ну, и конечно, не так сведущи в медицине, как «многие» разбирающиеся. Мы отстаем от моды. Но ведь кто-то же должен быть и таким. Природа любит разнообразие и по этому принципу все и создает. Так что мы не оригинальны, мы просто одна из разновидностей творений природы.
Возможно, вы подумаете, что я вообще отрицательно отношусь к медицине, как к науке. Это не так. Мы с женой этой науке отдаем должное и считаем ее самой старой и самой нужной наукой для человечества. И то, что врачами уже познано, отрицать никто не осмелится. Но, наряду с достигнутыми успехами, мир непознанного куда больше. И это незнание с каждым годом не уменьшается, а наоборот, увеличивается, ибо бурный рост цивилизации порождает новые и новые виды заболеваний, и наша медицина успевает только их фиксировать, но не лечить. Но этого для больного человека мало. Ему хочется не только знать, чем он болен, но, главным образом, - как вылечиться.
Жизнь в наше время настолько интенсивна и деятельна, а ее последствия настолько неблагоприятны для организма, что заболевания растут, а медики со своими научными разработками сильно отстают. Такой темп им просто не под силу.
Наконец, мы с женой выздоровели. Правда, вирус, которым мы были поражены, оказался не из приятных. Врачи его именуют «английским». Он быстро распространяется и тяжело переносится. Вызывает частые осложнения и даже смерть. У нас все закончилось благополучно, но выздоровление проходило медленно с неприятным состоянием всего организма.
И вот только мы пришли в себя, как появился в наших краях с очередным визитом Благов. Как всегда, сразу все завертелось, закружилось. Пошли вызовы, совещания, указания, замечания, вплоть до разносов.
В первый день приезда он посетил некоторые комбинаты с целью выяснения возможности увеличения выхода сортового антрацита. Дело в том, что предприятия, добывающие антрацит в Донецком бассейне, план выпуска сортового антрацита выполнили, но взятые социалистические обязательства - дать стране в 1972 году сверх плана один миллион триста тысяч тонн сортового антрацита, - не выполнили. А так как спрос на сортовое топливо весьма велик, то появление у нас начальства  не случайно.
Вечером того же дня на углеобогатительной фабрике «Самсоновская» в честь Благова был устроен прием. Второй день он посвятил знакомству с работами нашего института. В сопровождении свиты, состоявшей из нашего начальства и двух сотрудников Министерства, которые прибыли вместе с Благовым, он посетил лаборатории, выслушивал заведующих, делал замечания, иногда кричал, устраивал кое-кому разнос, в зависимости от обстоятельств.
Директор института Жовтюк, к его счастью, не мог сопровождать Благова. Он был болен и находился в больнице. Ну, а Коткину и Федорченко пришлось выслушать из уст Благова не одну неприятную тираду. Благов это любит. Он всегда что-то найдет, что-то усмотрит, заметит и уж тогда со смаком в присутствии других преподнесет в самом ярком исполнении, с примесью ядовитости. Уж он-то отругать умеет и далеко не гармоничными словами.
Причем, если выслушивающий его замечания, даже не провинившийся, а попавший под горячую руку Благову, молчит, это кончается сравнительно сносно. В этих случаях Благов считает, что его поняли и правильно восприняли отеческую заботу и наставления. Но, если провинившийся в глазах Благова вздумает возражать, если даже его возражения и справедливы, то он будет обруган еще в более резкой форме.
Благов не допускает мысли, что он когда-либо, в чем-либо может быть не прав.
В результате такого обхода лабораторий и бесед Благов обнаружил в работе института много недостатков, позволившие ему выступить с часовой речью перед заведующими лабораториями и отделами института. Он очень резко высказался в адрес заведующего лаборатории Печеневского, признав работу этого подразделения неудовлетворительной, а Печеневского обозвал демагогом.
Если Благова и можно осудить, то только за излишнюю резкость в отношении Печеневского, а в остальном на сей раз он был безусловно прав.
Сотрудники лаборатории Печеневского в последние годы занимались не разработкой новых тем, а внедрением работ, разработанных не ими, а другими лабораториями. Это Печеневскому, так удачно приспособившемуся, позволило ежегодно представлять акты на большие суммы экономического эффекта и наша дирекция, особенно Жовтюк, всегда расхваливала деятельность этой лаборатории не вникая в суть ее работы. Но при первом же разборе у них не оказалось никаких своих разработок и выяснилось, что их благополучие - мнимое. Благову это удалось обнаружить довольно легко и быстро. Непонятно только, почему этого не сделала ранее наша дирекция?
Ради справедливости следует отметить неправильное ориентирование работ этой лаборатории. Как-то раньше Коткин обращал на это внимание, но ничего не сделал, ибо дирекция была заинтересована в большом экономическом эффекте. Она получает премии поквартально, если только общий план института выполнен. Печеневский этому в значительной мере способствовал. Это он умел делать весьма хорошо, даже если разработки и незначительны.
И вот такая справедливая оценка деятельности работы лаборатории, да еще в устах Благова, прозвучала весьма эффектно.
Благов предложил нашей дирекции пересмотреть тематику лаборатории и методы руководства со стороны Печеневского.
Конечно, в данном случае Благов оказался справедливым, но странно, что он сам во многом такой. Он справедливо ругал Печеневского и дирекцию, но многое из того, на что он обрушивал свой гнев, можно обнаружить и в его действиях. В его речи часто слышалось излияние необузданного воображения. Он был хвастлив, часто некстати путал факты, злоупотреблял терпением слушателей, обращался ко всем на «ты» и все время преувеличивал значимость своих отношений с большим начальством.
Печеневский – это продукт воспитания нашей дирекции и самого Благова. Он систематически находился на услужении дирекции и длительное время поклонялся тому же Благову. Больше того,  Печеневский снабжал Благова всем необходимым, но это было тогда, когда он был заинтересован в поддержке Благова, когда собирался защищать диссертацию. Благов ему помог и довольно сильно, так как работа у Печеневского была на редкость слабенькая, и вряд ли без помощи Благова она могла бы быть воспринята Ученым Советом положительно.
Прошло время. Печеневский почувствовал силу и стал несколько пренебрежительно относится к некоторым особам, в том числе и к Благову. Но, как известно, Благов такого поведения никому не прощает, тем более Печеневскому, из рук вон плохо организовавшему работу своей лаборатории.
Были у Благова справедливые замечания по работам других лабораторий, но они не имели принципиального характера. Но прошло уже около десяти лет и коренного изменения в этой лаборатории так и не произошло. Печеневского сменил его сотрудник,  хорошо усвоивший приемы бывшего начальника, и с не меньшим успехом  добывает различными путями акты на солидные суммы «экономического эффекта».
В общем, несмотря на излишнее куражирование Благова, все же в целом он правильно отметил ряд крупных недостатков в работе нашего института. Этот его приезд к нам вполне себя оправдал.
В последнее десятилетие, или около того, наш институт действительно снизил темпы разработок и их результативность. Это объясняется многими причинами и, в первую очередь, слабым руководством института (что снижает интенсивность в работе коллектива), отсутствием заинтересованности привлечения специалистов со стороны. За эти годы из института ушло около 30 квалифицированных специалистов, в основном, кандидаты наук. Рост молодых замедлился в связи с сокращением исследований.
Несмотря на это, в целом, коллектив работоспособный,  подготовлен для выполнения работ по улучшению технологии обогащения углей. Нужно лишь создавать ему творческие условия.
Теперь о положении Благова в Москве. Его пребывание в Министерстве угольной промышленности, мне кажется, менее предпочтительно, чем когда он был директором нашего института. Здесь он был полным хозяином, то есть тем, кем он любит быть, властозавром. В Москве он ведает самым маленьким и самым малозначащим управлением, каким является управление по обогащению углей. Каждый день ему приходится выслушивать упреки и замечания от многочисленных заместителей Министра и от самого Министра. Все это приходится воспринимать с покорной послушностью. И Благов это делает довольно хорошо. Но зато с подчиненными он неукротим. Его гнев часто переходит всякие человеческие границы. Тут он царит безраздельно и упивается данной ему властью. Особенно он свою власть проявляет на периферии.
Казалось бы, с таким своенравным характером ему следовало бы находиться на самостоятельной работе, в провинции. Но Благов всегда стремился поближе к высокому начальству и, наконец, достиг – перевелся в Москву.
Конечно, Москва не только большой город, но все время меняет свой облик, молодеет. Новые дома, улицы, проспекты. Москва настолько интенсивно строится, что она не только поднимается ввысь, но и расползается в разные стороны за пределы старых и вновь отведенных для нее границ.
В Москве вроде бы все улучшается, но, несмотря на это, наша столица походит на развороченный муравейник. Все движется, все шумит. Жизнь в Москве с каждым днем усложняется, становится динамичнее, и многие стремятся попасть именно в Москву. Чем это можно объяснить? Что их  тянет?
Большинство обольщены тщеславием и честолюбием, а все это можно с  лихвой удовлетворить только там, где - большое скопление людей, где сконцентрирована власть.
В Москве эти люди находят все: толпы снующих по улицам и магазинам людей, несмолкаемый шум, толкотню, сумятицу. Здесь все одержимы каким-то сумасшествием, которое не позволяет сохранить спокойствие. Все куда-то стремительно мчатся, словно их кто-то преследует, рвутся вперед. По улицам бесконечной вереницей проносятся автомобили различных марок и раскрасок. И чего только там не увидишь!
Словом, впервые приехавшему человеку, может показаться, что наша столица сходит с ума.
Вкусы публики - самые разнообразные. Москвичи очень любят толчею, носят всякую мишуру, но изящества очень мало. Многое рассчитано на внешний блеск.
Молодежь, да и многие пожилые люди, любят по вечерам посещать рестораны, кафе. В Москве есть первоклассные заведения, но очень много и таких, которые расположены в тесных и неудобных помещениях. Там вы не найдете бодрящего свежего воздуха, там зачастую царит смесь отвратительных запахов, в которых вонь и резкие ароматы состязаются между собой.
Если хотите представить, что там часто происходит, то вообразите себе газообразную среду, состоящую из различных благовоний, испускаемых гнилыми зубами, потными ногами, подмышками и другими неприятными выделениями сидящих и танцующих полупьяными и уже хорошо пьяными людьми. К этим вонючим испарениям присоедините винно-водочные запахи, запахи кухни, духов, пудры, мазей и тому подобных косметических средств.
Вообще, запахи, исходящие от распаренных мужчин и женщин, и смешанные с ресторанными, трудно поддаются описанию.
Когда смотришь на эту публику, нарядно одетую, с пьяными лицами, сидящими за столиками, с обнаженными коленями у женщин, с большим желанием тянущие из рюмок вина и коньяки, когда они неугомонно галдят, танцуют и развязны до неприличия, то диву даешься и искренне сожалеешь об их безрассудстве.
Зачем все это? Что это дает человеку?
Благов Москву и жизнь в ней рассматривал иначе, чем я. Он считает, что там, где кипит жизнь, где все сконцентрировано, где принимаются все главные решения и где можно не только быть свидетелем при начальстве, но можно надеяться, - авось и я выдвинусь, там надо жить и работать.
Разумеется, Москва имеет свои преимущества. Я этого не отрицаю, но только не те, которым Благов отдает предпочтение.
Скажем, учиться в Москве безусловно лучше, чем в провинции, ибо там находятся лучшие учебные заведения и лучшие научные кадры. То же самое относится и к театрам и другим культурным учреждениям.
То, что можно видеть и слышать в Москве, не всегда можно познать в провинции. Это все верно. Но ведь кто-то же должен работать и на периферии.
Посещать Москву можно, находясь и в провинции и с не меньшим успехом бывать в ее культурных очагах. Больше того, будучи провинциалом, можно не только сравняться с москвичом, но даже во многом превосходить его. Все зависит от правильной организации своей работы и отдыха, от умения жить.
Благов в Москве систематически посещает театры, спортивные праздники и некоторые игры. Но все это делается своеобразно. Он охотно смотрит любой современный спектакль, но с таким же удовольствием дремлет в оперном театре или в концертном зале. Он не посещает художественных музеев, его там ничего не привлекает и не трогает. Ко всему этому он равнодушен. Он любит рассказывать содержание им виденных спектаклей, но глубокого понимания этого вида искусства у него нет. В общем, Благов – человек большой энергии и недостаточных интеллектуальных возможностей.
3.
Накануне 63 дня моего рождения к нам приехал Толик. Как всегда, мы с женой его встретили на вокзале. Такой же высокий, чуть-чуть худоват, беззвучно улыбающийся, вышел он из вагона. Перемен никаких, вот только лицо несколько возмужало и стало полнее, немного округлилось.
На такси быстро добрались домой. Помимо двух больших картин, выполненных маслом и подаренных нам, Толик привез еще 27 больших и хорошо выполненных фотографии своих работ.
Как известно, все художники в своих произведениях используют прежде всего гамму цветов, обладающую великой силой. Без этого вроде бы и нельзя добиться полной иллюзии реальности. Но, как ни странно, Толик не всегда чувствует в цвете необходимость. Он использует, главным образом, не широкую гамму цветов, а только белый и черный, и воссоздает жизнь с такой выразительностью и убедительностью, которые захватывают воображение людей с не меньшей силой. Он это делает в строгой манере, передает существенное. У него - свои находки, неожиданная сила впечатления.
Итак, мы стали обладателями великолепной коллекции его картин. Но как ни велика коллекция, она поражала бы еще сильнее и внушала бы нам еще больше воображения, если бы ее разместить в одном зале и смотреть как на каждую картину в отдельности, так и на все сразу. Это было бы превосходно, но мы не имеем такой возможности.
Значительная часть этих картин уже опубликована в его и других авторов книгах по математике в качестве иллюстраций некоторых теорем гомотопической топологии.
Впервые Толик посетил собрание замечательных картин в музеях Ленинграда и Москвы, будучи учеником 6-7 классов. В это время он уже рисовал неплохо.
Первое впечатление, как он нам говорил, было такое, точно он видел прекрасный сон. Со всех стен теснились изображения, сливаясь в единую красочную картину. Здесь он увидел прекрасные пейзажи, перед его глазами проплыли очаровательные облака, живые деревья, закаты, мелькали детские головки, портреты, этюды. Толик всматривался в тени, в пробивающиеся сквозь деревья лучи солнца. Много он осмотрел исторических сюжетов, с изображением святых. Все это старался запечатлеть в своей памяти, ощутить своей душой эти чудесные творения, созданные мастерами кисти.
Воображение Толика было поражено разнообразием красок и оттенков, которыми пользовались художники. Сколько ни рассматривал Толик набор своих красок, он никак не мог среди большого их разнообразия найти те, которые так часто видны на картинах в музеях. Для него это было большой загадкой.
И вот, как-то рисуя, он случайно смешал одну краску с другой и получил совершенно новый цвет, которого у него не было в наборе карандашей и красок.
Этому открытию он очень обрадовался, и в дальнейшем начал получать различные оттенки цветов. Благодаря этому, научился делать многие неуловимые переходы от одного цвета к другому. Он освоил технику наложения разных карандашных цветов и довольно легко достигал требуемого оттенка.
Поздравления по случаю дня моего рождения я принимал не только от жены и сына. Меня поздравили сотрудники лаборатории и многие знакомые. В этот закончившийся 63 год моей жизни, мы с женой гостей не приглашали, так как это число никак нельзя считать сколько-нибудь «круглым». Уж больно какое-то неприветливое – шестьдесят три! Да и не благозвучное и по своему значению старовато, так как 63 – это уже немало.
Чем я становлюсь старше, а точнее, старее, тем все отчетливее себе представляю тот парадокс, который бытует в нашем обществе – это поздравление человека в день его рождения. Ведь такой обычай только тогда хорош, когда вы маленький и вам хочется как можно скорее достичь совершеннолетия. В этом случае каждая такая дата лишний раз напоминает, что вы приближаетесь к зрелой поре жизни, к расцвету умственных и физических сил. Это приятно всем. У детей это чувство особенно хорошо развито, так как им хочется как можно скорее избавиться от детской неполноценности, своей зависимости от взрослых и каждому дню именин они радуются.
Совершенно другое чувство у пожилых и особенно у стариков, когда их поздравляют. Зачем человеку, прожившему свою жизнь, лишний раз напоминать о приближении конца его жизни. Многие утверждают, этим мы отмечаем его заслуги, которых он достиг в расцвете сил. Все это так, но мы напоминаем ему о старости, а это уже нетактично, особенно если это касается женщин. Причем, чтобы как-то сгладить неприятное впечатление, друзья и недруги еще и лицемерят – желают ему прожить невозможное количество лет, хотя кое у кого в душе совершенно другие мысли. А юбиляр все это должен выслушивать и благодарить всех, в том числе и своих врагов.
За что, собственно, он должен это делать? За то, что ему говорят в день рождения всякие несуразности.
Многие старики и старухи в такие минуты даже плачут. От чего это  происходит, - от радости или уныния, от своего уже непоправимого возраста? Или от ложной лести, которую мы так усердно преподносим в этот день и не всегда от чистого сердца.
Конечно, многие из нас с этим не согласны, да я и сам иногда иного мнения, но все же сказанное мною не лишено смысла.
Несмотря на эти, возможно, беспочвенные философские рассуждения, сотрудникам лаборатории я отнес два наполеона, яблоки и конфеты и, тем самым, как бы напомнил им о себе, о своем уже не молодом возрасте.
Все, мною принесенное, с превеликим удовольствием было там же в лаборатории съедено, особенно отнеслись с большим аппетитом к сладостям наши женщины.
Наполеон в нашей семье является традиционным тортом. Это одно из наиболее приятных угощений. К приезду сына, к именинам и большим праздникам жена всегда его готовит, хотя процедура приготовления весьма трудоемкая. Обычно для одного наполеона печется 16-17 исключительно тонких коржей. Приготовление крема и оформление самого торта требует не только времени, но, главное, умения.
Я прекрасно понимал в тот день, что для мужчин не помешало бы и спиртное, но в учреждении, да еще во время работы, никак нельзя. Наших мужчин нельзя отнести к категории сильно пьющих, но в компании они не прочь немного выпить. От спиртного не отказались бы и женщины, но это надо устраивать уже в домашней обстановке, что мы обычно и делаем по круглым датам.
В нынешние времена многие женщины, - разумеется, не все, -  тоже любят выпить. Да и что за торжество без вин и коньяка. Так, по крайней мере, многие считают.
Равенство между мужчинами и женщинами можно наблюдать в наше время во многом, в том числе и в потреблении спиртного и, конечно, в любовных делах. В этом повинны одинаково оба пола.
Чтобы закончить мой рассказ о юбилейных датах и вообще праздниках, и поздравлениях, которые обычно совершаются в эти дни, приведу свои соображения об их смысле. Так уж повелось, что праздничные наши поздравления - письменные или устные, представляют собой готовые, за многие годы выработанные стандартные фразы, которые мы каждый раз извлекаем из своего хранилища и преподносим друг другу, как что-то только нами испеченное от души и потому приятное для получателя. Между тем, в большинстве случаев, эти поздравления составляются без всякого чувства, казенно, а читаются без всякой признательности, но обойтись без них нельзя, ибо они заменяют нам самое ценное в нашей жизни – настоящую и неподдельную дружбу. Ведь рассчитывать на настоящую дружбу трудно, да и не всегда возможно, а вот делать ее хоть чуть-чуть видимой с помощью поздравительных открыток и довольствоваться этим, вполне можно и легко доступно для всех – и друзей, и недругов. Мы с женой эту традицию охотно поддерживаем со всеми, и с друзьями и просто со знакомыми.
4.
.
Толюшка у нас (я уже не говорю дома, - а у нас, так как он теперь москвич и к нам приезжает скорее в гости, чем домой) был недолго. Правда, и он и мы пока еще полностью не осознали, что у него уже есть свой дом в Москве, но к этому по-видимому, надо привыкать. Он пробыл у нас три дня и мы его проводили на вокзал, откуда он уехал поездом в Москву.
Я уже говорил, что наша семья не суеверна, но традиции и предрассудки у нас есть, и мы их самым тщательным образом соблюдаем. Хотя в наш век к предрассудкам мы относимся с недоверием и сознаем их ложность и глупость, но без них, как-то не так. Ведь человек от природы предрасположен к предрассудкам. Почему бы и нам иногда не вспоминать о них, тем более, что иные из них становятся традиционными обычаями. У нас это выражается в подметании комнат и в сидении всей семьей перед отъездом кого-либо из нас. Все мы под Новый Год надеваем какую-либо новую вещь, чаще всего носки, чулки. Упомяну также обязательные проводы на вокзал и встречи приезжающих. Так уж у нас повелось, и мы с охотой  все это соблюдаем.
Последние дни у меня получились очень напряженными. Только проводили Толика, как я получил свой раздел, написанный мною для большого справочника. Нужно было срочно внести в него исправления. В этот справочник мною написаны два раздела, один из которых уже подготовлен к печати, а второй вот только получен для исправления после рецензирования.
Вообще, написание книг в наше время сопряжено с большими трудностями. Прежде всего, надо заключить договор с издательством. Это очень длительная процедура. Вы должны представить развернутый план будущей книги и свое заявление о желании ее написать и издать. Ваш план издательством либо отвергается, мотивируя неактуальностью или узостью темы, или посылают его на отзыв. Если отзыв отрицательный, издательство с вами договора не заключает, а это бывает довольно часто, так как не всегда рецензенты объективны. В случае положительного отзыва, договор с вами может быть заключен только после положительного решения редакционного Совета, а потом Комитета по печати. Но это в том случае, если вы пишите монографию, а если учебник или справочник, то нужно еще разрешение того Министерства, в чьем введении находится учебное заведение, для студентов которых предназначается ваш учебник. Но это еще не все. Главное впереди. Как только вы закончили писать рукопись своей монографии и представили ее в издательство, она направляется на рецензию. При положительном отзыве вам предлагают внести все исправления, отмеченные в рецензии. Иногда рукопись дается на рецензию дважды, а учебники – даже трижды. Затем вы должны выписать все формулы, сделать разметку и вдобавок за свой счет перепечатать рукопись. Ранее все это делало издательство.
В соответствии с существующим положением, все работы, связанные с подготовкой рукописи к печати, должны выполняться редакционным аппаратом, но в московском издательстве «Недра», в частности, в  редакции по выпуску книг по обогащению, царит другой порядок. У них иной подход – все то, что можно переложить на плечи авторов, - всеми дозволенными и недозволенными приемами, - перекладывается.
Но этого им мало. Они кое-что еще и зарабатывают. Вам недвусмысленно намекают, чтобы вы хотя бы небольшой подарочек преподнесли, в виде, скажем, коробки конфет, торта и т.д. Но главное – это все-таки заполучить от вас деньги на перепечатку вашей рукописи. Это обычно мотивируется перегруженностью машинисток. Но чтобы не вышло какой-либо неприятности, от вас требуют неофициальное письмо, в котором вы даете согласие на перепечатку рукописи за свой счет. Получается вроде бы все правильно, хотя это и противоречит элементарным правилам любого издательства в нашей стране. Перепечатывается ваша рукопись в рабочее время теми же машинистками, которые должны были ее печатать по положению.
Наконец, ваша рукопись сдана в типографию. Вам выплачивается гонорар в размере 65% стоимости договорной суммы. И, как правило, это и все. Расчет производится хитроумно. С вас удерживают стоимость авторских экземпляров. Если раньше издательство автору выдавало бесплатно 50 экземпляров, то сейчас всего лишь 10. Естественно, вам не хватает такого количества книг, особенно, если автор не один, а группа. Ведь надо же кое-кому послать книгу с дарственной надписью. А если учесть, что в последние годы многие книги выпускаются несколькими авторами, то часто не хватает десяти экземпляров, чтобы распределить их между авторами. В силу этого приходится заказывать дополнительные экземпляры за свой счет.
Затем с вас начинают удерживать за графический материал. Его стоимость при расчетах с автором может быть принята от 10 до 20%. Это право издательства, а вернее того работника, который производит окончательный расчет. Но так как он всегда заинтересован в экономическом процветании своей редакции (от этого зависит поощрение ее сотрудников), то рисунки всегда оцениваются, на всякий случай, по самым низким расценкам. Часть текста тоже принимается по заниженным расценкам, на том основании, что в вашей книге не весь материал  новый и впервые публикуемый.
В общем, все делается так, что при окончательном расчете вы почти ничего не получаете. Из договорной суммы вам остается всего лишь 65-70%, а остальное остается в издательстве.
Возможно, вы подумаете, я сгустил краски? Нисколько. Вот конкретный пример.
Моя книга «Гравитационные процессы обогащения полезных ископаемых» объемом в 22 печатных листа была издана издательством «Недра». Договорная сумма исчислялась из расчета 120 рублей за каждый печатный лист и составляла 2640 рублей. Я получил аванс в сумме 1600 рублей и 7 рублей при окончательной расчете. Кроме того, 58 рублей с меня удержали за дополнительные экземпляры, которые я заказывал для себя, и налоги в сумме 340 рублей. А остальные 662 рубля непонятно куда делись.
Дело, конечно, не в деньгах. Ведь я всю жизнь писал не ради денег, да и нужды в них я не ощущал. Дело - в справедливости и некрасивом поведении отдельных лиц издательства.
Или вот пример. Центральный институт информации угольной промышленности выпускает сборники по обмену опытом, в том числе и по обогащению углей. Редактировал в то время обогатительные выпуски некто Марголин. Чтобы как-то получать дополнительную зарплату, им был введен довольно оригинальный метод распределения гонорара между участниками издаваемого сборника, выпуска. Он договаривался с заместителем директора нашего института Коткиным о подборе соответствующих авторов для написания брошюр объемом 3 печатных листа. Марголин их издавал с условием, что он получает от этих авторов часть гонорара на правах соавтора.
Я не знаю, как обстоят дела в других редакциях издательства «Недра» и в других издательствах Москвы, но в этой редакции это так.
Думаю, это исключение. Все зависит от подбора кадров, занимающихся подготовкой рукописей к изданию.
Вам, наверное, небезынтересно получить общее представление о работниках редакции «Недра». Позволю себе охарактеризовать некоторых из них. Знаю я их только благодаря тем контактам, которые мне приходилось вот уже много лет иметь с ними дело по изданию своих книг.
Для примера возьму Куник, которая редактировала не одну мою книгу. Куник на вид в то время было лет сорока, сорока пяти, не больше. Рослая, поджарая, неуклюжая, плоскогрудая и довольно сутулая. Лицо желтое, безжизненное, глаза кошачьи, раскосые и сильно воспалены, а волосы неопределенного цвета, по-видимому, в результате неоднократного их перекрашивания. Лоб низкий, длинный и очень острый нос, кончик которого в мороз всегда красный. Рот неприветлив, большой, с увядшими губами. Зубы редкие, покрытые желтизной, а вся шея в морщинах.
Что же касается нрава, то он еще хуже ее внешности – спесивый и упрямый. Она суетна, высокомерна, очень любопытна, склонна к сплетням, злобна, и вдобавок, еще скупа.
Другая сотрудница – некто Шелепина. Хотя она несколько иной конституции, но, в общем, по внешнему виду и характеру нисколько не уступает Куник, а кое в чем даже превосходит.
Балашова – третья сотрудница редакции, внешне тоже не блещет, но значительно лучше, чем Куник и Шелепина. Все бы ничего, но имеет резкий характер. Всегда занята только своими личными делами и вечно чем-то недовольна.
С остальными сотрудниками редакции я меньше знаком и не могу дать им характеристику. Могу только сказать, что их поведение вполне достойно, и они часто улыбаются, когда Куник и Шелепина развязно себя ведут в их присутствии. Наиболее благоприятное впечатление производил заведующий редакцией Акиншин, сейчас он уже не работает. Он стар, ему в то время было более 70 лет. Вдобавок, он сильно глухой, но с помощью слуховых аппаратов слышал достаточно хорошо. Очень строг, но очень дряхлый и управлять подчиненными ему уже было трудно. Его в редакции побаивались, но за его спиной делали свое. Стоит ему куда-нибудь уйти или заболеть, - а болел он довольно часто и длительно, - как его подчиненные во главе с Куник начинали заниматься своими делами.
Как-то позвонила мне Балашова и предложила мою рукопись по водно-шламовому хозяйству перепечатать за мой счет, мотивируя перегруженностью машинисток. Чтобы не задерживать продвижение рукописи, я согласился. Но на второй день появился Акиншин, и все было решено иначе. Оказалось, что рукопись будет перепечатана у них без дополнительной оплаты.
Правда, Балашова, Куник и Шелепина таким решением Акиншина остались несколько недовольны, но я думаю, они эту потерю восполнят в другой раз.
Что же касается Марголина, то, кроме уже вам известного недостатка, у него есть другой, который он плохо скрывает. Его словам доверять нельзя и нельзя верить его обещаниям. Он охотно вам обещает, вселяет надежды и ничего не выполняет. Однако, надо отдать ему должное, – всегда любезен, внешне даже доброжелателен и никогда не грубит.
Как видите, взяточничество еще процветает в нашей действительности. Известно, что взяточничество, как человеческий порок, пришло к нам из прошлых веков. Техника получения взяток от древних времен до начала ХХ столетия, оставалась неизменной, то есть деньги передавались «из рук в руки». Основой взяток прошлых лет были деньги. Но вот настал ХХ век и  получение взяток усовершенствовали. Даже само слово «взятка» постепенно уходит из нашего лексикона.
Например, приехало начальство. Местные руководители подносят ему не «взятку», нет, а подарок или, как принято говорить в последние годы «кое-что в дорогу». К тому же это не деньги, какая это взятка? Но если нужно ему подкинуть денег, то делается довольно просто – садятся играть в преферанс и приехавшему высокому начальству местное проигрывает умышленно требуемую сумму. Это уже не взятка, а проигрыш. Обе стороны довольны - и проигравшие и выигравший.
Или второй пример. Хочешь получить «доходное место», скажем, официанта в ресторане или шофера такси, докажи, что ты достоин отблагодарить того, кто тебе помог. Видите, это уже благодарность, а не взятка.
Хочешь издать статью, техническую книгу, - надо принять в соавторы «нужное лицо» и тем самым обеспечить издание, уступить ему не только половину гонорара, но и свой приоритет на публикуемый материал. На языке высокого начальства это тоже не взятка, а покровительство.
Получается так: если рядовой работник взял на производстве какую мелочь – это воровство, если начальник – он «только взял», а если высокопоставленное лицо – «ему положено».
5.
В одной из газет я как-то прочел, что в Киеве живет семья, состоящая из трех детей и родителей. Старший сын в 12 лет стал студентом математического факультета Киевского университета и успешно учится. В этот же университет и на тот же факультет, была принята его 13-летняя  сестренка, а самый младший член семьи – 8-летний малыш, прекрасно занимается и родители считают его самым способным их ребенком. В четыре года он уже извлекал квадратные корни из чисел.
Что это таланты или, быть может, особый метод подготовки детей?
По-видимому, они все от природы способные, но главное заключается в методике их воспитания и подготовке, начиная с раннего детства.
Как выяснилось, родители начали с ними заниматься с трехлетнего возраста. Оказалось, дети в таком раннем возрасте все легко воспринимают и очень твердо запоминают. Дети всегда начинают с частностей и лишь потом переходят к обобщениям. Они сначала знакомятся, как бы с близлежащим, затем уже постепенно постигают общее, более широкое. Это объясняется тем, что дети живут настоящим. У них еще нет осмысленного прошлого. Им еще нечего предавать забвению и мало они думают о будущем. Будущее у них вызывает только нетерпение и желание как можно скорее приблизиться к нему.  В этот период им надо прививать интерес к знанию. Их мозг ничем еще не отравлен и им все вещи кажутся такими, какими они есть на самом деле.
У детей раннего возраста невероятно развита страсть «хотеть». И чтобы сохранить ее, надо их знакомить с началами наук и именно тогда, когда еще страсть не поблекла. Нельзя все время со своих детей снимать пыль, как с драгоценных безделушек. Надо их с раннего детства приучать к самостоятельности.
Такой метод воспитания детей способствует не только усвоению знаний, но  и сохраняет умение «хотеть», будучи уже взрослым. Это им позволит потом делать даже на первый взгляд, невозможное.
Подготовленный таким образом человек может не только настичь кого-то знающего, но и обогнать его. В ребенке надо эту силу зародить, воспитать, а вернее сохранить и развить, ибо у них она всегда обильна, а затем превратить ее в страсть и тогда кажущееся нам маловероятным, для него станет вполне возможным. Ведь у них дарование граничит с дерзостью, которое нужно использовать.
А что можно противопоставить знаниям?
Ничего!
Всевозможные титулы, знания, чины, положение и, наконец, ордена – все это не стоит знаний. Всего этого можно достичь и без особых знаний. Это иногда просто так делается или даже покупается лестью, или создается прихотью высокопоставленных особ. А вот знания – это другое дело. Их не купишь. Они достаются дорогой ценой, ценой собственных усилий, страстей. Ведь стоит измениться общественному строю, как все розданные титулы теряют свою силу. Больше того, даже при одном и том же строе при изменении руководства, как правило, многое изменяется. А знания в любом случае не теряют своей силы и могущества.
Надо ребенку внушить, что самое драгоценное на земле – это человеческая жизнь, и что она невероятно коротка. Тогда человек начинает ценить жизнь. Я не хочу сказать, что ваш ребенок обязательно будет талантливым или даже гением. Но, действуя так, вы достигнете того, что он сможет правильно оценивать факты и давать им верное объяснение. А это уже немало.
Надо приучить ребенка не только к существующей, годами сложившейся школьной системе, - соглашаться с тем, что уже сделано, достигнуто другими, но и к системе думать самому.
Человек, воспитанный так с детства, будет отличаться тем, что не будет плыть по течению без борьбы. Благодаря противоборству самому себе, особенно своим порокам и хмельным желаниям, он всегда будет добиваться цели и не будет захвачен всецело праздностью, бездельем.
Все родители лелеют честолюбивые мечты дать хорошее образование своим детям, чтобы они заняли в обществе подобающее положение. Надежды, возлагаемые на самих детей, не всегда оправдываются. Нужно приложить немалые усилия и родителям, особенно в раннем возрасте своих ребят.
Я уже говорил довольно подробно об успехах нашего Толика, о защите им кандидатской и докторской диссертаций. Ведь моя жена его начала готовить тоже очень рано. Многие считали - мы портим ребенка, а  все оказалось иначе. В детстве он с таким глубоким интересом и напряженным вниманием все воспринимал, что с нашей стороны было даже неловко, да, по-видимому, и не разумно, отказывать ему в этом. Он с жадностью впитывал в себя все, что попадалось ему под руку. Он своим любопытством и любознательностью, как бы вынуждал нас питать его новыми для него, еще неизвестными знаниями. У Толика выработалась неотъемлемая детская потребность всегда получать что-то новое, осваивать его и осмысливать.
За все прегрешения мы никогда его резко не ругали, не били и не кричали на него. Мы ему говорили, что нам остается только положиться на него. Ведь все зависит от того, захочет ли он исправиться или нет. Если он сам не поймет и не осудит своих дурных поступков, то тут уж ничто ему не поможет.
Он попал, если можно так выразиться, в рассадник знаний, в МГУ, где пышным цветом и сейчас еще цветут естественные и гуманитарные науки. Он нашел там не только превосходных учителей, но и собеседников.
В беседах с профессорами, например, с В.В.Румянцевым, П.К.Рашевским, а также с академиками П.С.Александровым, А.Н.Колмогоровым, Л.И.Седовым, и многими другими, на специальные и общие темы, дали возможность ему сильно расширить свои знания. Толик не просто был слушателем, он высказывал, и довольно горячо, с подъемом и свои мнения, но делал это почтительно, так как перед ним были пожилые и весьма знающие собеседники. Их терпеливость и дружелюбие сами по себе обязывали Толика соблюдать меру и скромность в выражениях и даже подчеркивать перед ними свою молодость и желание у них учиться.
Его собеседники не только не сердились на Толика за высказываемые им свои мысли, иногда отличные от их идей, но скорее радовались этому. Это позволяло сторонам мыслить вслух, и на этой почве они привязывались друг к другу.
Для своего ума, склонного к глубоким размышлениям, Толик открыл для себя математику, поддался ее очарованию и овладел ее сложным, но прекрасным искусством. В математику, как науку, Толик не вошел, даже не вбежал, а скорее впрыгнул или еще точнее – влетел. Им это было сделано молниеносно. Для этого ему не потребовались длительные годы.
Математика указала ему путь к творческому мышлению и он подчинился этому закону, ставшему для него законом всей его жизни. Это оказало сильное влияние и на его художественное творчество.
Плодовитость и воображение у Толика, когда он рисует или занимается математикой, скорее грешит избытком, нежели скудостью. Об этом говорят его многочисленные рисунки, исследования в области математики, древней хронологии, выполненные им в весьма короткие сроки.
У него нет и не было никаких расточительных наклонностей. Есть одна единственная страсть – работать над собой. Он никогда не стремился к деньгам, но зато очень дорожил успешным осуществлением своих творческих планов.
Сейчас Толик увлечен творчеством и ободрен своими незаурядными успехами. В изобилии следуют одна за другой его работы в области математики, истории и рисования. Они оцениваются довольно высоко.
У Толика продолжается прекрасная пора весеннего цветения его способностей. Он успешно создает целый мир математических теорем, новые ошеломляющие взгляды на хронологию древней истории, а на своих рисунках творит целый мир топологических конструкций, заставляющих обострять человеческую мысль и размышлять новыми философскими критериями.
После защиты докторской диссертации, о Толике и самом факте решения проблемы Плато в классе спектральных поверхностей было сообщено в ряде газет, в частности в «Известиях», «Московском комсомольце», «Вечерней Москве», «Руде право» (Чехословакия) и других газетах. Его фотография экспонировалась на выставке за рубежом «Фотохроника СССР», как молодого ученого, комсомольца.
Как всегда, когда имеешь дело с корреспондентами газет, не обошлось без курьезов, например, в газете «Вечерняя Москва». Один из корреспондентов, посетивший лекции Толика в университете, в своей статье назвал меня, отца Толика, потомственным шахтером только лишь потому, что на его вопрос:
- Кто ваш отец и где он работает?
Толик ответил:
- Горный инженер, работает в Донбассе.
Этого оказалось достаточным, чтобы я попал в потомственные шахтеры, и чтобы это потом повторили и другие газеты.
Все наши знакомые поздравляли нас с необычными, а для многих и неожиданными, успехами нашего сына. Нашлись и такие, которые пытались подчеркнуть превосходство сына над отцом, по-видимому, желая напомнить мне о моих весьма скромных успехах в науке. При таких разговорах я всегда отвечал: «Когда я кладу на одну чашу весов ученость своего сына, а на другую – свою, то я не стыжусь своей легковесности. Я не завидую сыну, а горжусь его успехами. Если бы мог, то даже подражал бы ему во всем. Я рад тому, что я нахожусь в тени сына, а не наоборот. Каждое молодое поколение должно быть впереди своих отцов и матерей, ибо в противном случае вместо движения вперед, человечество будет топтаться на месте».
Когда я роюсь в себе, в своих поступках, взглядах, учености, то нахожу всегда потребность ясно отдавать себе отчет в понимании окружающей обстановки и своих знаний. И чем глубже я проникаю в сущность своей жизни, тем больше она волнует меня. Я занимался не только самонаблюдением, но и самоиспытанием. Благодаря этому, становился более опытным исследователем, расширял свои знания, восприятие, и это шло мне на пользу. Я никогда не был праздным зрителем, деятельно участвовал в жизни.
По мере того, как я освобождался от пелены, мешавшей мне проникать в сущность явлений, я стал смотреть на вещи другими глазами. Так я выработал в себе остроту чувств, последовательность и логику. Свое воображение я всегда пытался соизмерять с действительностью.
В своей жизни я строго придерживался раз сложившегося мнения, но только до тех пор, пока не убеждался в неправоте своих суждений. Стоит в чем-то мне переубедиться, и я довольно легко менял свою точку зрения. В силу этого я часто сегодня мыслю не так, как в прошлом. Всегда что-то частично или полностью менялось, дополнялось, оттачивалось.
Мои мысли и убеждения никогда не были моими тиранами. Я никогда напрасно не терзался. Я был в своих суждениях более гибким, чем упрямым.
Работал я неутомимо, но без лишней горячности, хладнокровно. От этой осторожности мой рабочий пыл нисколько не остывал. Наоборот, то что раньше мне не удавалось, позже решалось вдруг без всякого напряжения.
Я пришел к этому не сразу,  а ценой больших усилий. Путь  был очень долог. Жизнь моя явилась для меня своего рода факультетом, который я  окончил с неплохой оценкой.
Мне кажется, нельзя, будучи даже небольшим ученым, существовать только для себя, для удовлетворения своих потребностей. У ученого любого ранга должен быть долг перед наукой, перед обществом, если хотите, перед собственной совестью.
Тот, кто хочет достичь многого, тот должен прежде всего отрешиться и забыть о самоуспокоении и самонаслаждении. В жизни нельзя отлынивать от жизни, раз ты живой, то надо жить и жить с достоинством. Особенно это важно в молодости, в годы расцвета. Именно в эти годы заключается взрывная сила стремлений к новому, к истине и ее познанию.
Надо всегда изучать самого себя, быть свободным от заблуждений, объективным и тщательно следить за своими мыслями и поступками. Надо сознательно воспринимать свои достоинства и недостатки, чтобы не обманывать себя.
Я старался не отрываться от реальности. Чтобы понять секреты нормальной жизни, чего-чего я только не предпринимал. Я изучал себя  и непрестанно следил за другими людьми, хорошими и плохими, наблюдая  их  жизнь.
Я как бы производил всевозможные опыты над собой, используя полученное от других. Все время экспериментировал и, благодаря этому, сам учился. И все это делалось мною негласно, скорее исподтишка, чем открыто.
Были у меня и неудачи, но именно они научили меня многому и  важному. В эти минуты и часы я вел себя так, чтобы жизненные невзгоды не могли меня стереть, испепелить и отдать во власть отчаяния.
Иногда меня мучило состояние, не позволявшее верно воспроизвести то, что так красиво иногда рождалось у меня внутри. Я чувствовал, но выразить на бумаге не всегда удавалось. Несмотря на это, я трудился, и трудное, казавшееся невозможным, делалось для меня привычным, а тогда  исполнялось легко. Я всю жизнь прививал себе любовь к творчеству.
Всякий просчет в воспитании самого себя, в оценке масштабов той или иной его составной части, преувеличение или недооценка их значения, грозит нарушением цельности, так как выпавшее звено неизбежно нарушит общий контакт самовоспитания.
Если философы считают творческое состояние следствием внутренних и внешних причин, то для успешного самообразования необходимо детально изучить все эти причины, дабы добраться до полной мобилизации себя, до творческого самочувствия, до вдохновения. Но я всегда помнил, одного вдохновения мало, чтобы что-то творить, так как вдохновение – это счастливый дар природы, который так же легко может быть потерян, как и приобретен. Чтобы этот дар утвердить, нужен еще труд, который делает человека достойным владельцем этого дара. Соединение этих противоположностей создает истинных творческих работников.
Памятуя это, я изучал самого себя и стремился к тому самочувствию, которое позволяет сказать: я действую, я существую не зря.
Не знаю, удалось ли мне это в полной мере, но я добился того удовлетворения, которое приносит человеку труд, а это уже немало.
Я никогда не придавал значения снисходительной лести в мой адрес. Расцвет самомнения и самовлюбленности ведет к болезни – параличу трудовой и особенно творческой деятельности.
Каждый вершок своей удачи я добивался огромными усилиями, иногда с боем с самим собою.
Мне приходилось наблюдать не раз, когда иные научные сотрудники завидуют старшим, уже достигшим успехов, злословят или ропщут и выражают недовольство отсутствием возможностей проявить себя. Я не помню, чтобы зависть терзала меня.
Когда происходило мое формирование, как исследователя, меня не только увлекали «близкие» радости, то есть результаты, до которых, как говорят, рукой подать, но и те, которые были еле заметны на горизонте, более «далекие». Именно «близкие» и «далекие» часто в жизни определяют успехи исследователя.
В молодые годы я был главным образом воплотителем чужих замыслов, а позже – сам стал вроде «закройщика», хотя не чуждался и самой «сшивки».
Жизнь всегда считалась загадкой. И многие люди даже не пытаются ее разгадать. Они просто хотят пользоваться минутой потому, что не верят в себя, в свои силы, в то, чего можно достичь. Они летят в неопределенном направлении без всяких стремлений и надежд. А жить – это значит, взявшись за плуг, всю жизнь пахать. Даже, если у вас будет борозда кривая, все равно пашите. Пусть лучше такая будет борозда, чем никакой. Поэтому невольно задаешь себе вопрос:
- А что ты совершил хорошего за свою жизнь?
Ведь нельзя же прожить свою жизнь так, что она затеряется в безымянных наносных слоях, оставленных целыми поколениями. Надо свой труд чем-то пометить, чтобы он был виден другим, и какое-то время после вас был заметен, хотя бы вашим детям.
Если внимательно присмотреться к моей жизни, то она почти полностью была посвящена служению долга. Я не придерживался того принципа, когда люди обращаются к кому-либо лишь затем, чтобы что-либо иметь для себя. Всегда пытался вносить свою лепту, вместо того, чтобы что-то «прихватить». Не знаю, насколько мне это удавалось, но я делал то, что считал правильным. Конечно, что правильно, а что нет – это сложный вопрос, но я руководствовался своим разумением и совестью. Свою совесть я всегда оберегал.
Я не искал ни материальных выгод, ни славы. То, что я не добился высокого положения, скорее делает мне честь, чем умаляет мои достоинства.
Никогда не рассчитывал на счастливый случай. Я не принадлежал к  тем людям, которые после утомительного дня и плотного обеда, сидя у себя дома, мечтают о высоком положении, о больших деньгах – обо всем том, чего у них, по их мнению, недостает. Я был занят более благородной деятельностью. Я не знаю, многого ли я достиг или нет, - об этом судить не мне, - но всегда делал не только то, что делают все, но и то, чему немногие посвящают себя.
Нет ничего удивительного в том, что люди часто объясняют свою творческую бездеятельность неумением, отсутствием каких-то особых способностей, условий и времени. Это вызывается неверием в себя. Они просто погрязли в своих мелких личных желаниях. Им и в голову не приходит, что они могли бы многое сделать. Свои поступки они пытаются оправдать неизбежной необходимостью, объективностью. Эти люди забывают, что они - мыслящие существа и наделены таким богатством, как мышление, позволяющее нам руководствовать не инстинктом, а разумом.

12. СТРАННАЯ СУДЬБА ПОЭМ ГОМЕРА. КТО РАССКАЗАЛ ГОМЕРУ О ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЕ, БЫВШЕЙ ЯКОБЫ ЗА ПЯТЬСОТ ЛЕТ ДО НЕГО?
Начнем с "истории истории" Троянской войны. КТО, ГДЕ, КОГДА И КАК ВПЕРВЫЕ РАССКАЗАЛ О НЕЙ? Скалигеровская версия появления "Илиады" и "Одиссеи" такова. Сегодня считается, что падение Трои (в конце Троянской войны, длившейся несколько лет) произошло в 1225 году до н.э. [72], с.243. Первым автором, текст которого, после якобы МНОГОЧИСЛЕННЫХ переписок, дошел до нас, был Гомер, см. рис.2.57 и рис.2.58 . Однако при ближайшем знакомстве со скалигеровской версией появления гомеровских поэм возникает странное ощущение.

Судите сами. Троянская война произошла якобы около 1225 года до н.э. Когда жил Гомер - НЕИЗВЕСТНО. Например, Колумбийская Энциклопедия [1447] осторожно сообщает, что поэмы "были написаны поэтом для аристократической аудитории в Малой Азии до 700 года до н.э." См. статью Homer в [1447]. Во всяком случае, нам сообщают, что ГОМЕР - НЕ СОВРЕМЕННИК ВОЙНЫ, А ЖИЛ СКОРЕЕ ВСЕГО ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО СОТЕН ЛЕТ ПОСЛЕ НЕЕ. Может быть даже якобы в VIII веке до н.э. Таким образом, поэт "написал поэмы", вероятно, лишь через несколько СОТЕН ЛЕТ после войны.
Впрочем, пока ничего особенно подозрительного в этом нет. Но тут мы напомним читателю, что согласно скалигеровской точке зрения Гомер БЫЛ СЛЕП [1447]. Таким образом, сам он ничего написать не мог. В лучшем случае мог ПРОДИКТОВАТЬ. Чтобы как-то оправдать фразу "Гомер НАПИСАЛ поэмы", историки предлагают нам такую версию.
Конечно, говорят они, Гомер был слепой поэт. Но он был гениальный поэт. Сочинил две огромные поэмы. В современном издании [180] 1967 года они занимают 700 - семьсот! - страниц мелким шрифтом. Потом поэт выучил их наизусть и начал петь своим слушателям. Это он делал, по-видимому, МНОГО лет. Потому что при его жизни ПОЭМЫ ЗАПИСАНЫ НЕ БЫЛИ! Оказывается, - поразительный факт! - "Илиада и Одиссея были ВПЕРВЫЕ ЗАПИСАНЫ (через несколько сотен лет после Гомера - А.Ф.) особой комиссией, созданной афинским тираном Писистратом, годы его правления: 560-527 гг.до н.э." [180], с.711.
Следовательно, обе гигантские поэмы - 700 страниц современной книги - были ВПЕРВЫЕ ЗАПИСАНЫ ЛИШЬ ЯКОБЫ ЧЕРЕЗ 670 ЛЕТ после Троянской войны. Через полтысячелетия! И через несколько сотен лет после жизни самого Гомера? Но тут возникает много недоуменных вопросов. Каким же образом слова, вдохновенно пропетые слепым поэтом, дошли до особой комиссии Писистрата через толщу столетий, чтобы ВПЕРВЫЕ быть записанными? Две огромные поэмы. Чтобы пропеть их наизусть, потребуется много часов. При этом ведь нужно еще не ошибиться. Неужели нас хотят убедить в истинности примерно нижеследующей картины?
.
13. КАК ВЫУЧИТЬ НАИЗУСТЬ И ЗАПОМНИТЬ НА ВСЮ ЖИЗНЬ СЕМЬСОТ СТРАНИЦ ГОМЕРОВСКИХ ПОЭМ?
Слепой поэт много раз пел своим слушателям две поэмы.
Слушатели в конце концов ВЫУЧИЛИ ИХ НАИЗУСТЬ. Поэт умер. Но остались его сограждане, запомнившие слово в слово 700 страниц текста. Они продолжили устную традицию, пересказывая поэмы новым слушателям. Потом умерли и они. Но их "устная традиция" - как любят выражаться историки - продолжила свою жизнь и перешла к их детям. И так продолжалось НЕСКОЛЬКО СОТЕН ЛЕТ. Рушились города, распадались империи. А потомки потомков первых слушателей Гомера продолжали петь по памяти две огромные поэмы?
Попробуйте, читатель, выучить наизусть и запомнить лет на двадцать хотя бы первые сто страниц "Илиады" "с голоса", то есть лишь СЛУШАЯ певца-поэта. Если это вам не удастся, попробуйте выучить их "с листа", держа перед глазами книгу. Чего, кстати, не было у потомков Гомера. Вряд ли у вас что-либо получится. А ведь в книге не сто, а СЕМЬСОТ страниц! Нам скажут - "в древности у людей память была лучше". Сомнительно. Скорее наоборот, поскольку в то время не было унифицированной системы школьного обучения, библиотек и т.п.
Но вернемся к скалигеровской истории. Наконец, тиран Писистрат, услышав замечательную многодневную песню, исполняемую, по-видимому, придворным певцом, отдал приказ ВПЕРВЫЕ ЗАПИСАТЬ поэмы. Надо полагать, для этого собрали нескольких певцов, поскольку трудно предположить, что "устная традиция" дошла до эпохи Писистрата в лице только одного певца. Но в таком случае между их версиями песен "древнейшего" Гомера должны быть серьезные расхождения. Или нас хотят уверить, что все певцы ПЕЛИ СОГЛАСОВАННО ОДИН И ТОТ ЖЕ ТЕКСТ? Примерно так, с серьезным видом, рассказывает нам скалигеровская история о судьбе поэм Гомера. Нам все это представляется чрезвычайно сомнительным.
.
14. ГДЕ ХРАНИЛИСЬ ЯКОБЫ ДВЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ ПОЭМЫ ГОМЕРА?
А теперь проследим дальше судьбу "записанных поэм Гомера". Считается, что в III веке до н.э. их якобы еще хорошо знали [180], с.711. Но никаких списков "Илиады" и "Одиссеи" от того времени до нас не дошло. Да и вообще его поэмы почему-то пропадают на сотни лет вплоть до Эпохи Возрождения. А ведь Гомер был таким популярным поэтом - МНОГИЕ СОТНИ ЛЕТ до момента записи, его поэмы якобы распевались во многих городах и селах Греции. Но в средние века текста Гомера никто уже не видит и тем более не читает. Гомеровские песни смолкли. Где хранится уникальный и бесценный экземпляр поэм Гомера - неизвестно.
Вот что сообщают сами историки. <<В средневековой Европе Гомера знали ТОЛЬКО ПО ЦИТАТАМ И ССЫЛКАМ у латинских писателей и Аристотеля; поэтическую славу Гомера полностью затмила слава Вергилия. ЛИШЬ В КОНЦЕ XIV И В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XV ВЕКА... итальянские гуманисты познакомились с Гомером ближе. В XV веке многие переводили Гомера на латинский язык... В 1488 году во Флоренции выходит ПЕРВОЕ ПЕЧАТНОЕ ИЗДАНИЕ ГОМЕРА на греческом языке. В XVI веке отдельные части гомеровских поэм неоднократно переводились и на итальянский язык. ОДНАКО ЛИШЬ В 1723 ГОДУ ПОЯВИЛСЯ ПЕРВЫЙ ПОЛНЫЙ ПЕРЕВОД "ИЛИАДЫ", сделанный поэтом Антонио Мария Сальвини>> [180],с.711-712.
Где же, в каком архиве неподвижно пролежал якобы ОКОЛО ДВУХ ТЫСЯЧ ЛЕТ пыльный гомеровский текст? Отбрасывая в сторону все эти неправдоподобные теории об устно-песенной-хоровой традиции, якобы сохранившей поэмы Гомера на протяжении многих сотен лет, следует признать, что В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ОБЕ ПОЭМЫ ГОМЕРА ВСПЛЫВАЮТ НА ПОВЕРХНОСТЬ ТОЛЬКО В КОНЦЕ XIV ВЕКА Н.Э. [881], т.2, с.97-98. НИКАКИХ РЕАЛЬНЫХ ДОСТОВЕРНЫХ СВЕДЕНИЙ ОБ ИХ СУДЬБЕ РАНЕЕ XIV ВЕКА - НЕТ. А потому ничто не мешает нам предположить - пока лишь в виде гипотезы - что и НАПИСАНЫ ОНИ БЫЛИ НЕЗАДОЛГО ДО ЭТОГО. Может быть, в XIII-XV веках НОВОЙ ЭРЫ. А миф о том, будто слепой Гомер впервые пропел их у пламени костра в Греции медного века еще якобы в VIII или даже в XIII столетии ДО НОВОЙ ЭРЫ - это чистая фантазия скалигеровской хронологии, созданной в XVI-XVII веках н.э.
9.
Наконец, вернулась из Москвы жена. Я встретил ее на вокзале с большой радостью и волнением. Теперь я не один. Ее присутствие делает мою жизнь более полной и содержательной. Все стало на свои места, и я вошел в прежнюю колею.
В последние годы по распределению домашних обязанностей между мужем и женой много  напечатано различных статей. В одних утверждалось, что домашнюю работу надо делить поровну между женой и мужем, другие считали, что  домашняя работа все же более свойственна женщинам, чем мужчинам.
Нельзя в этом деле искать общего решения.
Надо всегда понимать, что женщина в доме не только хозяйка, но  и мать. Для детей слово «мама» звучит совсем иначе, чем слово «папа». В минуты страха не только дети, но и взрослые произносят слово «мама», а не «папа». И это не случайно. Дети этим словом выражают радость, боль, наслаждение, восторг, страх и отчаяние, самые разнообразные оттенки ощущений и страстей. Чего стоит слово «папа», если оно не может так выразительно,  как слово «мама», передать любые переживания ребенка.
Тем, чем является для ребенка мать, не может быть самый хороший отец. Особое, иногда мало уловимое чувство, постоянная тяга детей к матери – это их природное стремление и его переделывать и подменять отцовским чувством невозможно.  У ребенка матери и отцу отведено разное место и разные отношения, которые на первый взгляд не всегда заметны.
Вот почему в семье есть такие женские обязанности в отношении детей (да есть и другие), которые с успехом, особой любовью и тщательностью могут выполнять только женщины.
Конечно, все это могут выполнять и мужчины, но у них недостает природного качества, материнства, каким одарены женщины. Женщинам надо помогать, но не подменять их там, где только они способны быть на месте.
Разумеется, я не отрицаю роли отца в воспитании детей. Она очень большая, но отец только дополняет материнское обхождение с ребенком, а не подменяет его. Чтобы получился полноценный и хорошо воспитанный ребенок, нужно заботиться и матери, и отцу, но каждый должен выполнять свою роль,  не противореча друг другу.
То, что у детей много эгоистических проявлений, - виноваты, прежде всего, родители. Родителям всегда хочется, чтобы их ребенок жил лучше, и  невольно прививают привычку только брать, требовать. И совершенно лишают их чувства ожидать, отдавать, отказаться, терпеть.
Ученые психологи утверждают, что ребенок, как личность, формируется в возрасте от двух до пяти лет, то есть как раз в то время, когда родители больше всего его балуют, больше всего уступают, потакают, полагая, что он еще слишком маленький, не смышленый и ему еще рано в чем-либо отказывать.
Такое поведение родителей ошибочно. Именно в этом возрасте надо ребенку прививать сдержанность, торможение своего «я», своего «хочу», воспитывать в нем рефлексы щедрости, уступчивости, понимания запросов других и т.д.
Но вернемся к распределению обязанностей. В доме всегда полно забот, причем все, что делается, разнообразно, специфично. Есть такие работы, которые более свойственны женскому полу, а другие – мужскому. Все это нельзя смешивать и валить в один общий котел.
Но самое главное при распределении обязанностей по дому – это единодушное согласие между женой и мужем, уважение друг друга, понимание и поддержка стремлений каждого из них. При таком хорошем отношении друг к другу и делить-то нечего. Все само собой будет спориться без всяких упреков, ибо каждая сторона в этом случае будет стараться предупредить желание другой стороны, и  не будет не только трений, но и разговоров о распределении домашних работ и забот о детях.
Тогда вы  не будете находиться на грани развода.
Нельзя допускать, чтобы ржавчина ваших ссор и раздоров разъедала все, связывающее вас и являлась дурным примером для детей.
Ведь личный пример родителей является куда более сильным и восприимчивым приемом для детей, чем любые ваши поучения. Особенно тогда они малоэффективны, когда вы сами их не соблюдаете. Требовать от ребенка то, чем вы сами пренебрегаете, всегда звучит в ваших устах фальшиво и скрыть это  чрезвычайно трудно. Дети видят многое, а если и не видят, то  хорошо чувствуют.
Дети имеют огромные ресурсы своих способностей, но они с возрастом утрачиваются. В этом повинна не природа, а наше собственное небрежное отношение к воспитанию детей. Мудрая природа знает, что делает. Хотя у нее все основано на инстинкте, но она всегда стремится к полезному и находит верный путь, а мы это часто искажаем и воспитываем бездельников. Обычно мы стремимся создать для своих детей обеспеченное состояние. Да разве дело только в куске хлеба. Какая несуразица так думать и полагать, что человечество обретет полное счастье, если будет вдоволь есть. Для счастья этого мало. Есть еще духовная жизнь. Сегодня человечество просит хлеба, но стоит его накормить и оно тут же потребует большего. И это естественно. Человек ведь мыслящее существо и его физические и духовные потребности не ограничены только куском хлеба.
Возможно, я в чем-то и ошибаюсь. Вполне допускаю. Но прожитые мною годы кое-чему меня научили и прежде всего, трезво смотреть на вещи. Ведь со старостью меняются не только внешний вид, но и взгляды. То, что мне, например, казалось в молодые годы сносным, сейчас кажется нетерпимым. И это происходит не потому, что мы, старики, становимся мудрее (хотя и в этом есть доля правды), а потому, что становимся осторожнее в своих суждениях.
Мы со временем устареваем. Это верно. Все время непрерывно возникает что-то новое, передовое, за которым мы уже не можем угнаться. Но, несмотря на это мы, как старые скрипки, сохраняем себе цену, чего часто не достает молодежи. Современная молодежь часто жадная до удовольствий и очень нетерпеливая.
Разумеется, человеческую жизнь можно представить в виде огромного котла-ковчега, где все бурлит, происходят могучие процессы пороков, эгоизма, наслаждений, но, несмотря на это, человечество неуклонно двигается вперед. Откуда-то постоянно поднимаются новые силы – неисчерпаемые человеческие резервы. На общем положительном фоне, какое значение имеют: разврат, моральная испорченность, изнеженность, разнузданность, продажность, ошибки некоторой части людей, если все расцветает, стремиться вперед, унося с собой все народы к лучшему будущему, а отбросы общества, ничего не добившись, оседают на дно этого гигантского чана, и, в конце концов, добро торжествует над злом.
10.
В предъюбилейные дни института я почувствовал сильное переутомление. Нет, не от работы, а от нудного безделья. В этом году, в марте месяце исполнилось нашему институту пятнадцать лет с момента его организации. Перед этой датой Коткин был в Москве и присутствовал на годичной сессии института Твердого топлива.
В этом институте, занимающемся тоже обогащением углей, порядок рассмотрения и утверждения научно-исследовательских работ несколько отличается от принятого у нас. Там в течение года законченные работы рассматриваются и утверждаются не на Ученом Совете, как  у нас, а на более узких семинарах. Но в конце года устраивается большой Совет института, называемый годичной сессией, где заслушиваются наиболее важные и актуальные работы. Вот на такой годичной сессии и присутствовал наш Коткин.
Ему настолько понравилось это заседание, настолько он воодушевился, что решил по приезде домой устроить у нас нечто подобное, приурочив  к пятнадцатилетию института.
Коткин так был увлечен этой затеей, что решил послушать 29 докладов, то есть по существу все отчеты, которые подробно рассматривались на этом же Ученом Совете и утверждены им. Для нас, членов Ученого Совета все это было излишним, так как мы достаточно полно были знакомы с этими работами. Такое подробное рассмотрение работ можно было бы оправдать только присутствием новых слушателей, желательно производственников.
С этой целью разослали многим специалистам приглашения, но приехало очень мало гостей, да и те уехали в первый же день, после перерыва.
А случилось вот что. Так как подобное мероприятие не было согласовано с Благовым, то он позвонил первому заместителю Министра Украинского Министерства Саракитянцу и сообщил ему об этом незаконном юбилее института с приглашением многих работников, включая и начальника главка Коваля. Благов рассматривал такое заседание нарушением установленного порядка.
Такой разговор состоялся в десять часов утра, то есть в тот момент, когда началось заседание нашей сессии.
После этого немедленно последовал звонок Саракитянца к нам, в институт, и было предложено Ковалю немедленно покинуть эту самодеятельную сессию.
Как только уехал Коваль, его примеру сразу последовали немногочисленные гости и даже наш директор Жовтюк покинул зал заседаний, на всякий случай. Остались мы, все свои, во главе с Коткиным. И вот нам пришлось в течение двух дней слушать уже достаточно нам хорошо известный материал. Создалось неловкое положение – и закрыть Ученый Совет неудобно и продолжать нет никакого смысла. Так мы, с растерянным видом у Коткина и возмущенными лицами у нас, просидели в этой скучной, душной и никому не нужной обстановке целых два дня. Немудрено, что все были измучены и расстроены.
Как только  закончились все доклады, - которые к концу уже  сжимались и укорачивались, - сразу Совет без всяких выступлений и принятия решений, был закрыт.
В начале заседания Коткин старался держать себя с мальчишеской развязностью, прикидываясь, что у него в душе все хорошо. Затем он кисло посмеивался просто ради смеха, потом начал дергать докладчиков со злорадством. Постепенно голос у него начал дрожать, а воспаленные глаза подернулись яростью. И когда кончились все доклады, Коткиным овладел какой-то отсутствующий и растерянный вид, как у человека, утратившего власть над собой и не знающего - куда  идти и что делать. Он был настолько расстроен и удручен, что когда к нему обращались, он отвечал невпопад, словно был где-то далеко-далеко.
Собственно, такое обилие докладов и не сулило ничего хорошего, если бы даже и были приглашенные. Для производственников достаточно было  заслушать только те работы, которые дают что-то новое в нашей области, могут сразу быть использованы на производстве.
В общем, Коткин откусил кусок больше того, чем мог проглотить. Вся  затея оказалась скучной и уж слишком пресной, ни у кого не вызвала аппетита. С ним это часто случается, так как он - плохой организатор и совсем недальновидный дипломат. Лишен той тонкости, которая так необходима каждому руководителю в наше время.
Никогда нельзя подменять деловитость и знания болтовней, то есть тем, в чем так успешно упражняется Коткин.
С возрастом, - а Коткину в то время было около шестидесяти лет (сейчас уже 67), - он стал менее сдержан и готов в любую минуту, даже за свои промахи, бить кого угодно, но только не себя. Ему кажется, что он непогрешим и много знает, а между тем все время вращается вокруг собственной оси, часто вокруг нездоровых своих страстей и совершенно не движется вперед. Пустые разговоры, тщеславие, жажда власти, привели его к утрате той ясности ума, того равновесия мысли, которые помогают наблюдать окружающее и быть  тем, кто ты  на самом деле.
.
11.
О диссертациях, их подготовке и защитах я уже не раз упоминал. Сейчас  хочу рассказать кое-что о некоторых неофициальных правилах и порядках, которые в отдельных институтах постепенно входят в моду, при приеме диссертаций от соискателей.
Жена хорошо вам уже известного Кондратенко, инженер-экономист, подготовила кандидатскую диссертацию, которую представила для защиты в Харьковский институт экономики.
После рассмотрения диссертации на одной из кафедр и принятия ее к защите, ученый секретарь института предложил соискателю отпечатать автореферат за свой счет, хотя это является обязанностью института, который принял работу к защите. Кондратенко пришлось самой искать издателя. Ей удалось это сделать, но, помимо оплаты  издания автореферата, она вынуждена была сверх того «поставить» еще печатникам. Без этого, оказывается, нельзя отпечатать в срок.
Но это - не такое уж большое отклонение от общепринятых правил и норм. Самое интересное было впереди. Чем меньше оставалось времени до защиты, тем сложнее и накаленнее становилась обстановка вокруг соискателя.
Прежде всего, приезжему официальному оппоненту, профессору-экономисту из одного Киевского института нужно было забронировать в гостинице комфортабельный номер «люкс», оплатить за свой счет бронь и стоимость самого номера за все дни его пребывания. Но этого тоже мало. Надо на вокзале его встретить, и на такси, за свой счет, доставить в гостиницу.
Когда все было сделано, ученый секретарь Совета института сказал соискателю:
- Знаете, - он остановился, потеребил свои взъерошенные волосы, и с отеческим видом продолжал, - у нас члены Ученого Совета солидные люди, а защиты диссертации требует значительного времени и может так случиться, что кто-либо из них захочет выпить стакан минеральной воды. Но… - он опять остановился, - лучше боржоми или, в крайнем случае, нарзан.
Соискательница мило улыбнулась и не успела сказать «хорошо», как он непринужденно засмеялся, взмахнул правой рукой и, звонко щелкнув пальцами, добавил:
- Да, кстати, нужны ведь и стаканы, этак штук двадцать. Только стаканы должны быть из гладкого стекла, прозрачные. Граненые, сами понимаете, ставить на стол неудобно.
Кондратенко ничего не оставалось делать, как мотаться по городу Харькову в поисках боржоми и стаканов из хорошего стекла.
Наконец, с трудом и это было сделано. Теперь оставалось доставить официальных оппонентов в институт и начать саму защиту. Но оказалось, это еще не все. Тот же ученый секретарь предостерегающе, скорее развязно, чем приветливо, сказал:
- Вам не следует докладывать свою работу так, как вы поступили при предварительном рассмотрении вашей диссертации. Вы выступали слишком живо, уверенно, даже с большим увлечением, так, как выступают люди с положением. Этого делать нельзя. Может сложиться мнение, что вы на многое претендуете. Ученые этого не прощают. Лучше будьте менее заметной, ибо в противном случае вы можете вызвать у членов Ученого Совета отрицательную реакцию, а это может повлиять на результаты голосования.
Озадаченная таким предупреждением, Кондратенко перед самой защитой приняла успокаивающие таблетки, и их действие не замедлило сказаться. Она докладывала работу медленно, вяло, с небольшими паузами. Создавалось впечатление, что соискатель кое-что знает, весьма скромен, ни на что не претендует и вполне заслуживает присвоения ему ученой степени кандидата экономических наук.
Так как никто из членов Ученого совета не был задет, то результаты голосования были отличными. Маститые ученые проголосовали единогласно.
После защиты, как это водится, соискатель должен устраивать банкет. И, несмотря на запрещение со стороны ВАКа устраивать подобные увеселения, все же они устраиваются, и участники охотно принимают приглашения. Не нарушили традицию и на сей раз.
Но, пожалуй, вершиной всего было поведение официального оппонента из Киева. После того, как немного выпили, он тихонько вновь испеченному кандидату наук своим жиденьким голоском сказал:
- Я прошу вас побеспокоиться о моем билете на самолет, - и он захихикал захмелевшим голосом с откровенным бесстыдством. Затем сделал неопределенный жест рукой, наклонился к Кондратенко, и добавил:
- Я хочу завтра же улететь в Киев, ну… он немного замялся, - и припасите мне кое-чего в дорогу из съестного и немного выпить.
Кондратенко сначала посмотрела на него с немым изумлением, но потом наклоном головы изъявила свое согласие.
Кондратенко купила за свой счет ему билет до Киева и упаковала две бутылки коньяку и закуску. Все это было принято с благодарностью.
Ко всему этому при выезде из гостиницы он не забыл взять у Кондратенко квитанцию об оплате номера. Она, так же, как и билет, вероятно, будет приложена к отчету для оплаты.
Вы, наверное, удивлены и готовы задать мне вопрос, а где же была у него совесть?
Я думаю, она была либо в отлучке, либо у него ее вообще нет. Скорее, последнее. Тлетворный яд стяжательства пронзил его существо довольно глубоко, а чистота помыслов, которая так необходима людям и тем более профессору, давно его покинула навсегда.
Вследствие этого у него уже давно угасли те превосходные душевные качества, которые ему при рождении даровала природа.
Конечно, не во всех институтах такие слишком вольные порядки и, разумеется, не все официальные и неофициальные оппоненты являются такими стяжательными натурами, но, как видите, они встречаются и не так уж редко.
Часть VI
К ЧИТАТЕЛЮ!
.
Я хорошо знаю, каким требованиям должно удовлетворять предисловие, но я не знаю, как этого достигнуть на бумаге.
К этим воспоминаниям я уже написал пять предисловий и ни одно из них меня не удовлетворило. Наконец, я разозлился и составил вот это – шестое, пожалуй, самое несуразное.
Конечно, можно было его украсить хорошей шуткой, остротой, но острить я не умею, а острота, взятая у кого-либо, будет уже не то. При пересадке из одного места в другое она может оказаться невпопад и потускнеет.
В числе соображений, побудивших меня обратиться к тебе, читатель, является то, что я смотрю на предисловие, как на своего рода оценку, по которой мы можешь, не затрудняя себя глубокими размышлениями, решить нужно ли вообще читать эту часть.
Но прошу тебя, не сокрушайся сразу. Потерпи немного и прочти. Ведь эти воспоминания задуманы мной с надеждой, что ты уяснишь себе лучше основы людских отношений и, благодаря этому, почувствуешь больше вкуса к нашей нравственности.
Я полагаюсь на твой здравый смысл, который простит мне неумелое изложение мыслей. Но имеющиеся шероховатости стиля в моих воспоминаниях только подтверждают правдивое изложение действительных событий.
Июль месяц 1981 года.
.
1.
.
В нашей современной жизни можно встретить людей с различными наклонностями, требованиями и самомнением. Это естественно.
Как-то жена и я были приглашены в гости к нашим знакомым Осьминым. Причиной тому было пятидесятилетие хозяйки дома. А тремя неделями раньше исполнилось пятьдесят лет и ее мужу – Осьмину. В дни своего юбилея он неожиданно заболел, и его празднование было отложено до юбилейной даты жены.
Купив два подарка, мы прибыли к Осьминым в половине седьмого вечера. Нам открыла дверь младшая их дочь Наташа. В то время Наташа была пухленькой, белотелой, с несколько резким голосом. Скроена она достаточно экономно. У нее почти ничего не было лишнего. Сейчас, когда она уже замужем и имеет ребенка, несколько расплылась. Ее нельзя назвать красавицей, на этом сходились мнения многих знакомых. Но эти многие отзывались о ней с похвалой о пропорциях ее стана. Ее спина, плечи и грудь сформированы, пожалуй, привлекательно.
Она достаточно живая и, по-видимому, с нежным и чувствительным сердцем. Она высокого роста и наделена неплохой осанкой. Ее лицо, хотя и нельзя назвать красивым, но производит приятное впечатление и светится приветливостью.
Старшая ее сестра, по своей природе, обладает известной долей хитрости, унаследованной у родителей, и уступает младшей как внешностью, так пожалуй, и содержанием. Правда, родившаяся у нее дочь – Любушка, очень милый, смышленый и занятный ребенок. Она настолько забавна, причем забавна разумно, что ею увлекаются не только все Осьмины, часто не видящие пороков у своих детей и внуков, но и посторонние, их знакомые с более здравым взглядами на поведение детей.
Как только мы вошли в дом, к нам навстречу вышли сами хозяева – Осьмины.
Жена Осьмина, Любовь Степановна, невысокого роста. Она находилась в том возрасте, когда женщины уже, если и не полностью увяли, то стремительно теряют свою свежесть. В этом возрасте женщины обычно сожалеют о лучших годах, потерянных для наслаждения и страстно желают возродить любовь вместе с жаждой продлить последние улыбки своей былой молодости.
Что же касается самого Осьмина, то его закат тоже уже предрешен. Он никогда не слыл красавцем, даже в молодости, ну а теперь тем более. Глаза у него рыбьи, навыкате, выпуклые, а лицо круглое, немного помятое и не выразительное. Его можно вполне считать для своей семьи порядочным человеком, покладистым семьянином. Но среди этого хорошего проглядывают черты, позволяющие ему приспосабливаться к обстановке, и все, что только возможно, но без особого риска, весьма и весьма осторожно, прибирать к своим рукам. Он никогда не выпускает из рук, попавшую к нему добычу, особенно, если это за счет государства.
Вы спросите меня, зачем это ему?
Отвечаю: на всякий случай. Ведь впереди - безрадостная и малооплачиваемая старость. При его прижимистости, хитрости и расчетливости это вполне объяснимо. У него не бывает тех состояний, когда у человека обыкновенные дела и занятия возбуждают мучительное неудовольствие. Его волнует чувство собственности и в этом томлении он становится ко всему постороннему глух и безразличен. За годы его работы на руководящей должности, он хорошо освоил правило внимательного и тем более осторожного отношения к высокому начальству и тем самым создавал себе прочную основу своего обеспеченного существования. Благодаря этому, за последние годы его квартира преобразилась: появилась новая мебель, прекрасная посуда, различные дорогие украшения.
Когда мы вошли, в гостиной уже была чета Сериченко. Сериченко в прошлом начальник угольного отдела Обкома, а здесь выступал уже в роли директора научно-исследовательского института. Жена его (Осьмины называли ее Катей) внешностью не блистала. Лицо простое, невыразительное, но приветливое. Она говорила очень мало, больше слушала других. Можно подумать, что она не глупая женщина.
Внешность самого Сериченко - ничем не примечательна, обычная, каких много. Он чувствовал себя в жизни довольно свободно и устойчиво. Лицо его не отягощено той дряблостью и пухлостью, которыми иногда художники наделяют высокое начальство, стараясь придать ему величие. Он находился в расцвете сил и энергии. Охотно поддерживал разговор, достаточно развит вообще, и, в частности, обладает неплохими знаниями в горном деле. Много пил спиртного и еще больше ел, расхваливая поварское искусство хозяйки дома.
Была там еще одна знакомая Осьминой, учительница средней школы. Она тоже находилась в том грустном для женщин возрасте, когда они с сожалением воспоминают лучшие свои годы, стремительно теряют привлекательность. Выглядела весьма угловатой и довольно пополневшей. Она, как и жена Сериченко, была молчаливой. В этой компании она чувствовала себя не так уж свободно, но вежливо кивала головой в знак согласия с говорившим. По-видимому, чувство неловкости порождало ее молчание.
Совсем иначе себя вела другая учительница русского языка, по имени Тамара. Эта была с мужем, который больше ел и пил, чем говорил. Он просто не был в состоянии состязаться с собственной женой, хотя он сам тоже не прочь побалагурить. Если характеризовать его коротко, то можно сказать, что он смиренный до низкопоклонства, но часто бывает и развязан до панибратства.
Тамара все время говорила, а если и делала перерывы, то только для того, чтобы перекусить и выпить. У нее язык очень бойкий, самоуверенный, но не злой. Внешность ее не привлекательна, хотя в молодости она, возможно, выглядела неплохо. Она не то, чтобы красива, но умеет себя подать. Невысокого роста, не полная, но уже увядшая и несколько усохшая. Да это и понятно. Она слишком живая, с ребяческой задиристостью. Она из тех, кто непременно угостит вас какой-нибудь новенькой скандальной историйкой, в надежде, что вы ее не только охотно выслушаете, но с не меньшим рвением и распространите. Часто посвящает себя самому бессмысленному празднословию.
У меня сложилось мнение, что Тамара - раба всего хаоса, который творится в ее уме, и часто идет вразрез с действительностью.
В шутливом и, как водится в таких случаях, бессодержательном разговоре, Осьмин вдруг неожиданно для всех заявил:
- Я всегда могу у моих знакомых определить характерную и главную черту их характера.
Все с любопытством посмотрели на него, а Тамара этим словам придала особое значение и потребовала:
- А ну, определи мою главную черту?
Лицо Осьмина дышало важностью. Он загадочно улыбнулся и ответил:
- Пожалуйста. Главное, что превалирует у тебя, так это хитрость.
Тамара дерзко посмотрела на него, как-то неестественно рассмеялась и скорее невольно вскрикнула, чем сказала:
- Я хитрая?! Ты что-то путаешь. Я никогда такой не была. Если это свойство кому-либо из моих знакомых присуще, так это тебе, а не мне!
Осьмин не ожидал такой резкости и, поняв свою оплошность, натянуто улыбнулся, а у Тамары глаза загорелись, как у волчицы, и между ними возник жаркий спор, тем более, что они оба любили отстаивать свою точку зрения, если она и ошибочна. Во время спора у Тамары ноздри нервно подергивались, губы кривились и лицо немного даже стало потным. У Осьмина, хотя душа немного саднила от неприятного разговора, но он не мог себя сдержать и с горячностью обрушивался на Тамару.
Неизвестно, чем бы  закончилась эта, довольно бурная, дискуссия, если бы не вмешалась хозяйка дома Осьмина, и не прекратила эту словесную и тщеславную, перепалку.
У меня сложилось впечатление, что оба они из-за своего упрямства видят только пеструю поверхность отношений между людьми и совершено не осведомлены об их внутреннем содержании.
Были на этой встрече и Петрыкины – самые близкие приятели Осьминых. Петрыкин внешностью не так уж заметен, не броский. У него круглое, довольно мясистое лицо, всегда сохраняет то безразличное выражение, которое делает его простоватым. Он достаточно добросовестный, чуть-чуть недоверчив, чуточку боязлив, не слишком широкого кругозора человек, не вполне лоялен в мыслях и действиях. Это ему помогает довольно легко приспосабливаться к довольно суетной и требовательной обстановке,  царящей в партийных органах. Ведь ни для кого не  секрет, что в подобных организациях часто отсутствует необходимое чутье в подборе нужных кадров.
У Петрыкина трезвый и даже логичный ум, но без широкого полета,  требующегося человеку, работающему в партийных органах. Соображает он быстро, но не дальновиден. Память неплохая, но главным образом, на мелочи. Любит дешевые развлечения, не обременяющие его ум. Понаслышке он, конечно, знает, что в симфониях Бетховена, например, или в романах Льва Толстого, есть нечто грандиозное, но он иногда полагает, что принимать это всерьез не всегда следует. Не выносит психологических тонкостей и сложностей, и не любит говорить о слишком серьезных вещах, хотя он отнюдь и не невежественен. Он скорее понимает тех людей, которые во время действия оперы дремлют, а в антрактах болтают у буфета. Зато он хорошо разбирается в винах и тому подобных пойлах.
Его жена имеет обычную внешность, то есть такую, какие встречаются в наше время на каждом шагу. Молчалива, но с характером и, кажется, довольно крутым. Манера говорить у нее сухая, время от времени бросает короткие обрубленные фразы, отточенные как стальное лезвие. Все это не располагает слушателя, а наоборот, неприятно настораживает.
Вот то общество, не слишком милое, но и не слишком плохое, в котором мы с женой провели весь вечер у Осьминых.
За столом постепенно установилась веселая вольность или точнее, вольная веселость, так свойственна пожилому, в достаточной степени обремененному жизненным опытом, обществу. Все присутствовавшие уже видели свои лучшие дни и годы молодости, и не на что было уже надеяться.
Когда человек попадает в новый для него город, где прошлое оставило свой глубокий след, он всегда остро ощущает, как это прошлое настойчиво заявляет о себе, но оставляет совершенно безучастными к этому местных жителей. Привычка отнимает у них это чувство. Они уже не замечают этого, считая все вокруг естественным.
Нечто подобное произошло и с нами. Попав в эту компанию, мы ощутили то, чего не замечали остальные участники, хорошо знавшие друг друга и часто встречавшиеся между собой.
Относительно поведения гостей и хозяев в компании мне хочется сказать следующее.
В гостях, где нет естественной дружбы между гостями и хозяевами (а это случается часто), обычно разговор начинается о кошке, если она есть. Если нет, то о собаке, а если и ее нет, то о детях. И уж потом о погоде. Затем переходят к обсуждению знакомых, то есть к злословию. На званых вечерах сплетничают не по профессиональной привычке, а из любви к этому искусству. Часто злословие гостей крепче связывает их между собой, чем общие интересы, духовная жизнь.
Но бывает и так: все начинается молчанием, затем изредка гости перебрасываются отдельными словами, фразами, а хозяева все время суетятся на кухне. Потом с выпивкой наступает неразборчивый словесный гул, потом сомнительные шутки, большей частью насмешливые, чем остроумные, затем лживые слухи, особенно если это касается политики, глупые рассуждения, немного о себе и, наконец, больше всего злословия, анекдотов.
Между тем, было бы хорошо, если бы хозяева, принимая гостей, выказывали им гостеприимство не суетой, обычно принятой у нас, не особыми почестями, а обычным своим поведением. Жизнь в этом случае будет идти своим чередом, без всякого подчеркивания. За столом - хорошее вино, превосходная шутка, юмор, но никто никого ни к чему не принуждает.
Такие встречи друзей и знакомых проходят непринужденно, весело и полноценно. Мне кажется,  такие вечера не должны блистать пышностью, но веселья должно быть много. В отношениях между гостями должна быть не натянутость или скованность, а трогательная и располагающая путаница, радостная суматоха, которая бы придавала вечеру особую прелесть.
Но все сказанное относится к встречам, которые у нас принято организовывать просто так, ради праздников, юбилеев, выпивки, веселья. Мы совершено не практикуем сборы знакомых не ради выпивок, а ради разбора какого-либо художественного произведения, музыки, стихов, разговора об искусстве и т.д.
Разумеется, в этом случае не исключаются небольшие выпивки, но лучше все-таки чаепитие устраивать.
Это не является самоцелью, а только как приложение к чему-то более важному,  возвышенному и интересному.
Не так давно наши предки жили надеждами обрести вечное блаженство на небесах. Теперь, когда наука разрушила сказку о рае в загробной жизни, нам ничего не остается делать, как духовно наслаждаться здесь на земле, отбросив всякие надежды на потустороннюю жизнь.
В последнее время такие встречи начала организовывать Погарцева. Несколько раз собирались и у нас. Например, смотрели картины Толика, кое-что читали. Бывали и у Погарцевых. Разбирали творчество некоторых художников. Ходили к знакомой послушать музыку. Было интересно. Но пока такие встречи - редкое явление. То, что я перечислил –  было исключением.
Мне кажется, эту старую традицию русской интеллигенции необходимо возродить. Встречи подобного рода не только полезны, но  могут и веселить участников. Здесь можно поспорить и повеселиться, но не праздно, ложно, а осмысленно.
2.
Конечно, по характеру и поведению люди очень разные. Но есть одно обстоятельство, которое во всех нас проявляется одинаково – это беспокойство о своем положении в обществе, о материальном устройстве себя, своей семьи. Здесь, хотя в разной степени, но, думаю, все одинаковы, так как всем хочется жить в достатке, а не влачить жалкое существование.
В 1974 году вышло постановление нашей Партии и Правительства о новой реорганизации управления промышленности. Постановление предлагало установить двухзвенное и трехзвенное управление, ликвидировав излишнюю многоступенчатость.
Как известно, в угольной промышленности в то время было пятизвенное управление. После реорганизации, в некоторых Союзных республиках принято трехзвенное управление (шахта – комбинат – Министерство), а вот на Украине осталась четырехзвенная система. Это случилось по настоянию Шелеста – первого секретаря ЦК Украины, не выполнившего решения Союзного Правительства. Правда, впоследствии за подобные нарушения, Шелест был снят с работы и отстранен от политической деятельности вообще.
И вот, появление нового постановления всколыхнуло тружеников аппарата, особенно на Украине, где четырехзвенная система управления явно не укладывалась в постановление.
Вопрос вызвал особую остроту еще и потому, что Союзное Министерство угольной промышленности, во главе с Министром Братченко, настаивало, - да и сейчас не отрешилось от своего мнения, - на ликвидации четырехзвенной системы управления на Украине за счет упразднения украинского Министерства угольной промышленности. Тогда еще не было понятно, удастся ли Братченко ликвидировать украинское Министерство,  но это создало такую напряженную обстановку среди работников аппарата, что неделями, по существу, никто ничего не делал. Повсюду, во всех кабинетах без умолку шли суды, пересуды, звонки телефонов, все интересовались новостями.
Это постановление настолько накалило обстановку и вызвало такой переполох в аппарате Министерства, что им бедным не то, чтобы работать, у них даже не было желания о чем-то размышлять, кроме своего устройства.
Представьте себе: вокруг вас витает дух неистового перезвона новостей о реорганизации, самых противоречивых утверждений, из которых каждое вызывает волнение. Как разобраться рядовому служащему в таком сумбуре? Один сообщает новость, якобы услышанную кем-то от ответственного работника, другой – чуть ли не сам присутствовал при разговоре большого начальства, третий – узнал новость от еще более высокопоставленного лица и т.д. И вся эта ультраконфиденциальная информация противоречива. Что же остается делать тем многим, положение которых, в случае реорганизации, остается весьма неопределенным?
На их долю, при такой неопределенности и бесчисленных ходячих сплетнях, выпадало только одно – бродить по комнатам в ожидании, пока, наконец, будет принято окончательное решение. Можно только пожалеть работников аппарата, так как всякая реорганизация отражается прежде всего на рядовых работниках. Высокое начальство всегда трудоустраивается, а младший персонал часто предоставляется самому себе. Считается, что у нас устроиться на работу довольно просто. Это верно, но все же не всегда, да и не всем хочется менять место работы и жительства.
Как потом выяснилось, сотрудники Министерства волновались напрасно. И на сей раз, украинское Министерство не было устранено и здравствует по сей день. Украина сумела отстоять его вот уже в который раз.
Опыт работы угольной промышленности показывает, что реорганизационная чехарда, которую часто у нас можно наблюдать, не улучшает новую систему управления, а лишь ускоряет ее падение.
Причем, одним из основных мотивов реорганизации всегда является уменьшение численности аппарата. Однако, практика показала обратное. Численность служащих и инженерно-технических работников все время возрастает, так как с бурным развитием техники и технологии появляется необходимость в управлении производством, организовывать новые службы.
.
3.
Как-то после работы у нас в институте было партийное собрание, но не общеинститутское, как это было все прошлые годы, а так называемое отделенческое.
В 1974 году у руководства института появилось желание несколько возвыситься путем создания в институте парткома, вместо существовавшего партбюро. По положению, партком должен объединять не менее четырех партбюро. Вот и пришлось заняться созданием четырех партбюро в такой небольшой, компактной и единой организации, какой является наш институт.
В институте есть лаборатории, конструкторские отделы, отделы по обслуживанию и обеспечению работы лабораторий и конструкторских отделов и имеется экспериментальная база. Если экспериментальная база является в какой-то мере самостоятельным звеном, то все лаборатории и отделы тесно связаны выполнением  плана работ и являются единым  организмом.
И вот в таких условиях надо было раздробить единое по структуре целое на самостоятельные ячейки и создать четыре партбюро.
Формально требуемое условие выполнили, а по существу искусственно  разорвали организацию. При этом на состоявшемся собрании работников лабораторий никто из членов дирекции и других подсобных отделов, не присутствовал.
Такое искусственное разобщение лишило институт главного объединяющего начала, позволяющего ставить перед учеными актуальные проблемы, а также контролировать выполнение тематических планов   партийной организацией.
И как ни странно, эта искусственная реорганизация была поддержана местными партийными органами.
Вот такое отделенческое собрание и состоялось у нас. С докладом о выполнении тематического плана института, как ни странно, выступал заведующий одной лаборатории, некто Скляр, а вовсе не директор или один из его заместителей. Никто из них на собрании не присутствовал.
Но дело не в этом. Я хотел сказать несколько слов о выступлении на  собрании Головина. Он весьма энергично доказывал сидящим в зале, что заведующие лабораториями должны за каждый месяц, но лучше за квартал, выставлять оценки каждому научному сотруднику. По его мнению, такие оценки якобы явятся стимулом к более качественному труду.
Отдавая должное Головину, как человеку достаточно глубокому и умеющему мыслить, согласиться с его точкой зрения я не могу. Это уж слишком механический подход к такому важному вопросу, как оценка исследователя. Здесь надо быть очень осторожным.
Надо помнить, научный сотрудник – это не студент, способности которого оцениваются именно так. Для студента это правильно, поскольку он сдает экзамен по строго ограниченному предмету, и преподаватель может оценить как абсолютные, так и относительные его знания. Абсолютные знания студента преподаватель сравнивает с объемом и глубиной материала, изложенного в учебнике, а относительные – со знаниями  других студентов. Но совсем другое дело, когда вы хотите оценить работу научного сотрудника. Все исследователи ищут неизвестное: чего нет не только в учебниках, но и монографиях. Причем, выполняемая ими работа по характеру, сложности и глубине проработки - совершенно разная. Естественно, возникают разного рода трудности и часто так бывает, что  слабый исследователь со своим заданием справился, а  знающий – не достиг цели. Но у первого задача была несложной и относительно легко решаемой, а у второго – более емкой и во много раз сложнее. Если вы первому исследователю поставите отличную оценку, или даже «хорошо», а второму – неудовлетворительно, вы допустите грубую ошибку, ибо второй исследователь - более глубокий, чем первый. Да и более сложная тема ему досталась не случайно, так как первому она вообще не под силу.
Такой механический подход к оценке результатов работы может внести разлад в здоровый коллектив и отрицательно повлиять на исследования вообще.
В нашем примере, второго исследователя можно поругать, сделать ему замечание, а, возможно, и ничего не следует говорить порочащего, так как часто бывает, что задача неожиданно оказалась сложной и ее пока нельзя решить и совместными усилиями опытных ученых. В этом случае никак нельзя выставлять неудовлетворительную оценку. Это может негативно повлиять на его работоспособность.
Следует иметь в виду, когда вы ругаете или делаете замечание опытному исследователю за какую-то конкретную недоработку, оплошность, или частный промах, это никак не равноценно выставленной ему оценке «неудовлетворительно». При сделанном замечании, провинившийся в этом случае, не считает, да и не может считать себя плохим исследователем. Он полагает, что им недовольны не вообще, а только за этот частный случай и благодаря этому он принимает замечание без особой обиды, как должное. А если ему и неприятно, то это состояние быстро проходит и не оставляет никакой горечи, так как в глубине души он чувствует свою неправоту.
Такой подход нисколько не умаляет его авторитета в глазах других, ибо все знают его проницательность, опыт и результативность, несмотря на неудачу в данном случае.
Больше того,  часто опытный исследователь, получивший замечание от руководителя, даже сам рассказывает, как он был «отделан начальством» за свою небрежность. Он в этом не видит ничего порочащего для себя, рассматривает, как случайный эпизод в его в целом неплохой научной деятельности, и только.
Если же вы поставите этим двум исследователям оценки – первому «хорошо», а второму – «неудовлетворительно», то, как я уже говорил, второй незаслуженно будет обижен, а первый незаслуженно превознесен, что может вызвать у первого излишнюю самонадеянность, а у второго – отрицательную реакцию. И то, и другое плохо.
Чтобы открыто, да еще в присутствии других, сказать исследователю, что он - плохой или хороший, надо иметь весьма веские основания. Мне кажется, прибегать к этому надо только в крайнем случае. Ведь сам метод прямого укора несовместим с нормальными отношениями, не совсем тактичен и если вы ошиблись, - а это в науке вполне возможно, - то это весьма отрицательно скажется на состоянии сотрудника.
Вы вправе спросить меня:
- А как же быть? Ведь надо же как-то оценивать работу исследователей?
Безусловно надо. Но только не так, как предлагает Головин. Оценку научному сотруднику можно давать только после ряда им выполненных работ, по глубине их проработки, значимости.
Повторяю еще раз, по ряду работ, а не по одной, так как выполнить случайный анализ могут многие, а вот выполнять исследования хорошо и систематически способны немногие. Если один удачный результат  следует за другим, это уже не случайность, а говорит о способностях и даже таланте.
4.
Это было в разгар лета. Июль месяц. Стояла на редкость хорошая погода. Шли частые дожди и, в отличие от очень жаркого прошлого лета, температура была нормальная. Дожди были не дюжие, шумливые и порывистые, а медленные, мягкие, такие, от которых все снова оживает, как бы рождается снова, молодеет. В отличие от кратковременных бурных и сильных дождей, быстро сбрасывающих потоки воды и также быстро стекающих в балки и реки, - мелкие, безветренные, тихие и скромные дожди, землей-матушкой жадно впитываются, почти ничего не оставляют после себя рекам. Урожай хлебов повсюду был невероятно высок, но работники сельского хозяйства выражали недовольство дождевой погодой во время уборки урожая. Это задерживало уборку и увеличивало потери зерна. Многие хлеба были полеглыми. Но все же уборка оказалась успешной, и в этом году сбор был рекордным.
Это радовало и нас горожан. Правда, мы - жители Донбасса - всегда были обеспечены продуктами питания, но когда урожай хороший, то есть все основания к устранению трудностей, иногда возникающих с нехваткой продуктов в других районах страны.
25 июля к нам приехал погостить Толик. У него - каникулы, но он приехал ненадолго, так как ему нужно готовить доклад на математическую конференцию, которая должна была состояться с 20 по 28 августа в гор. Кишиневе.
На сей раз Толик нарушил нашу традицию. Письмом сообщил, что прибудет домой 25 июля. Мы с женой все эти дни ждали от него сообщения каким видом транспорта он приедет, чтобы его встретить. Он же решил нас не беспокоить и ничего нам не сообщил.
Все же я поехал на вокзал к московскому поезду и, конечно, напрасно, так как ровно через час Толик прилетел самолетом.
Мы его за это немного пожурили, но неожиданному его появлению были очень рады. Ведь мы теперь видимся не так часто, а в последние годы, когда он стал уже самостоятельным, его приезду особенно рады.
Толик все такой же, не полный, но и не худой, без изменений. Производил впечатление человека без возраста. Для него это хорошо. Пока у него нет ничего лишнего, но каждый раз нам он казался обновленным.
В нем по-прежнему бурлил целый мир, полный нагромождения творческих идей. Страстная жажда знаний в нем соединена с подлинной добротой и сердечностью. Своей внешностью он не так уж обращал внимание других, но самым замечательным в его лице были глаза – ясные, живые и часто беззвучная улыбка.
Он привез нам еще шесть больших фотографий своих новых картин и пополнил нашу коллекцию. Смотрятся они хорошо, хотя их смысл и труднодоступен.
Из бесед мы узнали, что Толик  представлен кандидатом в докладчики на Международный математический конгресс, который состоится в Канаде в августе месяце 1974 г. У математиков существует традиция, в силу которой каждый выдвинутый кандидат от любой страны мира должен набрать требуемое число голосов членов оргкомитета. Наш Толик по числу полученных голосов среди 60 математиков-претендентов различных стран мира, был седьмым. Это очень высокая оценка его научной деятельности.
Толик не так долго был у нас, но все же успел сделать несколько рисунков. Уехал он раньше, чем нам хотелось. Он решил воспользоваться частью своего отпуска, для работы в библиотеке им. Ленина в Москве над редкими изданиями по математике.
После его отъезда произошел ряд различных по содержанию и серьезности событий. Первое и приятное для меня – это, наконец, издательство «Недра» прислало верстку нашей книги «Водно-шламовое хозяйство углеобогатительных фабрик». Я просмотрел ее, внес небольшие исправления, в допустимых издательских пределах, и отправил им для печати. Издательство обещало выпустить ее в свет в четвертом квартале 1973 года.
Впечатление у нас от книги осталось хорошее, хотя окончательная и более правильная оценка может быть получена только от тех, кто ею будет пользоваться. Мы, авторы, это прекрасно понимали и с нетерпением ждали справедливых, более объективных и трезвых суждений читателей, чем наши. Но мы все же надеялись, что книга заслужит одобрение, так как мы  насытили ее не только результатами последних лет, но и большим фактическим материалом. Я думаю, она может оказаться полезной как производственникам, так и сотрудникам проектных и научно-исследовательских институтов и, конечно, студентам. Не думаю, чтобы мелкие недостатки, которые могут быть обнаружены в книге, могли бы обесценить ее значение в целом.
Вообще ценить полезность книги, это сложное дело. У каждого из нас - свои требования и вкусы, и если я не нашел, даже в хорошей книге убедительного ответа на свой вопрос, то в моих глазах она уже не так хороша, как я ожидал.
Часто мелкая неудовлетворенность заслоняет то большое, положительное, что изложено в книге, и мы под влиянием этого остаемся недовольны. Ведь в любой книге нельзя достигнуть полноты изложения, хотя бы потому, что в любом вопросе есть что-то еще недоработанное, дискуссионное.
Если вы какие-либо, пусть небольшие, материалы книги использовали, то она уже в какой-то мере себя оправдала, а это можно найти в подавляющем количестве выпускаемых книг.
Помимо нашей книги, в печать сданы справочник по обогащению углей и учебник, составленный группой авторов с моим участием. Эти книги будут выпущены в свет в I и II кварталах 1974 года.
После этого я с Погарцевой принялся за окончание рукописи справочника по обогащению углей (малого, объемом всего лишь 20 п.л.), на издание которого мы уже получили договор от издательства «Недра».
В общем, в то время у меня нагрузка была весьма значительная, и мне не приходилось скучать, тем более, что на очереди было  составление энциклопедического словаря по обогащению углей (ЭСОУ). Идея хорошая и  вопрос уже назрел, но протолкнуть такое издание вряд ли удастся, тем более, что оно задумано без привлечения большого начальства. Но как бы там ни было, составить такой материал мы считали необходимым.
.
5.
Однажды, по заданию ЦК Партии Украины, была проверена работа одного строительного научно-исследовательского института. В результате  установили не только малую эффективность работ института, но обнаружили различного рода нарушения. В связи с этим появилось постановление, где не только были приведены факты нарушений и меры наказания его руководителей, но и предложено всем Министерствам провести соответствующие собрания с руководящим составом своих институтов.
Состоялось такое совещание и в нашем Министерстве с работниками трех институтов, ему подчиненных. Вел совещание начальник Технического управления, член коллегии Министерства Нехорошев. Так как совещание явилось предварительной подготовкой к заседанию коллегии Министерства, где Нехорошев должен делать доклад о работе этих трех институтов, то оно носило скорее осведомительно-инструктивный характер, чем отчетный. Нехорошев весьма обстоятельно и довольно разумно описал состояние дел в угольной промышленности и ту роль, которую играют и должны играть институты в выполнении пятилетнего плана. Очень четко и по-деловому он подчеркнул упущения, имевшие место в институтах и предложил всем представить ему подробные отчеты о выполнении научных разработок и их внедрении в производство.
Присутствующим это совещание понравилось и оно, безусловно, было полезным. Мы более четко увидели свои недоработки и промахи, которые очень четко, свежо, без всякой черствости, крика и ругательства, а вполне серьезно и деловито были вскрыты Нехорошевым.
Совсем другой характер имело совещание, проведенное в тот же день с нами, обогатителями, начальником Главуглеобогащения Ковалем. Здесь была совсем иная атмосфера.
Но прежде всего, о самом Ковале несколько слов.
Представьте себе невысокого, лысого, обрюзглого, с нездоровой сыростью, отвисшим значительным животом и двойным подбородком человека, лет этак шестидесяти пяти или около этого. Лицо дряблое, с покрасневшим цветом кожи, внушающее какое-то тревожное чувство. Когда он улыбается, глаза заплывают, углы рта раздвигаются и обнаруживаются неприятные искусственные зубы. Голос у него проницательный, а смеется он с откровенным бесстыдством. Он не принадлежит к числу утонченных людей, стремящихся своей благородной образованностью, воспитанием и интенсивной умственной деятельностью расширять и облагораживать  нашу среду. Нет. Он относится, скорее, к тем потребителям, не утруждающим себя долгими размышлениями, а ограничивающимся  удовольствиями, которыми они могут воспользоваться, пока находятся на высоких постах.
В общем, это человек, у которого духовный мир очень зауряден и убог. В беседе он пытается придать себе облик умного и достойного человека, посвятившего себя защите справедливости. Между тем, искренность для него не что иное, как утонченная форма лукавства, основанная на  изворотливости.
Когда он ведет совещание, то больше говорит сам, чем слушает выступающих. Все время прерывает говорящего, куражится, вставляет свои балагурные реплики, пересыпая их грубыми ругательствами. Он так увлекается тарами, да барами, что часто уходит в сторону от сути дела, превращается в пустого краснобая и, в конце концов, вносит скорее сумятицу, чем ясность в рассматриваемый вопрос.
Когда он говорит, то каждое слово подкрепляется ругательством, вследствие чего у число ругательств по меньшей мере равно числу прочих произносимых им слов. Речь, скорее, похожа на перебранку, чем на деловое выступление.
Единственное, чего он никогда не упускает, так это унизить присутствующих и еще больше отсутствующих своих подчиненных и всячески превознести себя.
После этого совещания у нас создалось впечатление, что все работают плохо, все – бездельники: производственники, работники трестов и институтов.
Такое совещание ничего нам не дало, да и не могло дать, так как Коваль совершено не в курсе дел производственной и институтской деятельности.
Его главная задача состояла, по-видимому, в том, чтобы присутствующих на совещании как-то укусить, совершенно не подозревая, что его поведение более оскорбительно, чем укус.
То, чего от него ожидалось,  мы не получили. Учиться и внимательно выслушивать наставления надо у тех, кто способен воодушевить, зажечь у  подчиненных страсть к творчеству. К сожалению, Коваль на это не способен.
6.
В нашем институте в то время почувствовался больший порядок, чем был до этого. Вместо не оправдавшего себя Якунина, секретарем парткома вновь был избран Погарцев. Первые его шаги сразу начали сказываться на деятельности института. Он сумел найти главные вопросы вовремя, и правильно их поставить на обсуждение для принятия четких решений. Четкость в работе и ранее его отличала от других в выгодном свете, а в этот раз, когда он стал более опытен, его положительные качества особенно были заметны.
На одном расширенном заседании парткома разбирался один из важных вопросов – каким образом усилить связь научных сотрудников с производством и повысить эффективность института. Заседание было хорошо подготовлено, по-деловому прошло обсуждение, с практическими предложениями и выводами. Присутствовавшие приняли активное участие  и были очень довольны ходом совещания. Так была и критика, и предложения, в итоге - неплохое принятое решение. Когда хорошо, так хорошо!
Через несколько дней состоялось отделенческое партсобрание, где  рассматривался вопрос о выполнении годового плана. Здесь тоже была критика и предложения. Причем, многие выступавшие указывали на недостаточную укомплектованность основных лабораторий квалифицированными кадрами и на необеспеченность выполняемых работ вычислительной техникой.
Ни на расширенном заседании парткома, ни на отделенческом партсобрании, директор института Жовтюк не присутствовал. Он был в Москве. По приезде, один из заместителей его - некто Федорченко, оказался недальновидным человеком и в порядке, по-видимому, подхалимства, тенденциозно рассказал Жовтюку о претензиях, предъявленных на этих совещаниях в адрес дирекции. Жовтюк все это воспринял раздраженно и усмотрел личную обиду. Немедленно в его кабинет был вызван секретарь отделенческого партбюро, и тут же довольно грубо отчитан. Затем были приглашены все заведующие лабораториями и начальники отделов. Жовтюк, не допускающим никаких возражений тоном, с явно выраженной обидой, начал порицать сидящих в кабинете за якобы устроенный ими «базар на партсобрании», за неправильное истолкование деятельности дирекции, чем вызвали среди сотрудников института якобы лишние разговоры. В его глазах горело пламя ярости. Далее добавил, что он, как директор,  руководствуется решениями XXIV съезда КПСС, и никому не позволит извращать эти принципы. Смотрел на сидящих тяжелым давящим взглядом.
Его слова прозвучали настолько угрожающе и неумно, что многие присутствовавшие возразили, сообщив ему о прошедших собраниях, на которых ничего противоестественного не было, а высказанные претензии были правильными и справедливыми.
Все были поражены выступлением Жовтюка и рассматривали его грубое высказывание, как самый откровенный зажим критики.
И вот через пару дней Жовтюк опять пригласил нас всех к себе и извиняющимся тоном, в присутствии секретаря парткома Погарцева, заявил, что в институте, среди сотрудников, распространился слух о зажиме им критики. Это произошло потому, что он перед нами выступил не в обычном для себя ключе и стиле. Он просит нас всех довести до сведения сотрудников, что в нашем учреждении никто критики не зажимал и этого не будет впредь. У нас каждый из нас волен высказывать на собрании свои соображения.
Как потом выяснилось, перед этим Погарцев вызвал Жовтюка и Федорченко в партком и предложил извиниться перед всеми заведующими лабораториями и начальниками отделов, а если он этого не сделает, то партком вынужден будет наложить на него взыскание.
Вот Жовтюку и пришлось не особенно охотно и нетвердым голосом произнести несколько неприятных для себя фраз перед нами, кстати сказать, удивленными таким исходом дела.
Этот пример - лишнее подтверждение принципиального и правильного понимания своей роли секретарем парткома Погарцевым.
Конечно, каждый руководитель должен иметь среди своих подчиненных известный авторитет и влиять на их поведение, но только не таким способом, как пытался сделать Жовтюк.

18. ИСТОРИЯ ТРОЯНСКОГО ЦАРСТВА. ГРУБОЕ СРАВНЕНИЕ ТРОЯНСКОЙ И ГОТСКОЙ ВОЙН.
Выше мы подробно рассказали о Готской войне якобы VI века н.э., и об ее отождествлении с Тарквинийской войной якобы VI века до н.э., описанной Титом Ливием. Поэтому, говоря в дальнейшем о Тарквинийской войне, мы будем предположительно рассматривать ее уже как событие средних веков, причем не ранее VI века н.э. Нижеследующая таблица-параллелизм отождествляет "античные" и средневековые события. В частности, она позволяет нам сделать первые шаги в РЕКОНСТРУКЦИИ подлинной истории. Оригинальными событиями являются средневековые. А события, известные сегодня как "античные", являются всего лишь их фантомными отражениями.
Буквой "a" мы будем отмечать события "античной" Троянской войны. Параграфы, помеченные буквой "b", содержат средневековые события. Кстати, датированные скалигеровскими хронологами часто с ошибками. Поэтому в дальнейшем мы постараемся восстановить даты, которые мы считаем более правильными. То есть даты, расположенные в интервале с XI по XVI века новой эры или даже позднее. Например, Готская война относится сегодня к VI веку н.э. Это неверно, см. глобальную хронологическую карту в ХРОН1,гл.6. Некоторые ее фрагменты следует датировать не ранее XI века н.э., а другие - не ранее XIII века н.э. Тарквинийская война датируется VI веком до н.э. Это тоже неверно. Являясь дубликатом Готской войны, она происходила не ранее XII-XIII веков н.э.
* * *
1а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. Эта война якобы XIII века до н.э. - крупнейшее событие в "классической" греческой истории.
# 1b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. Эта война якобы VI века н.э. - известное событие в греко-римской, а точнее в греко-ромейской, средневековой истории. Мы будем пока пользоваться скалигеровской датировкой Готской войны якобы VI веком н.э., хотя сама эта война является фантомным отражением настоящей Троянской - Готской войны XIII века н.э., см. глобальную хронологическую карту в ХРОН1,гл.6.
2а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ТРОЯНСКОЕ ЦАРСТВО. В глубокой древности, якобы ранее XIII века до н.э. возникает Троянское царство [851], с.70.
# 2b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. РИМСКОЕ ЦАРСТВО якобы VIII-VI веков до н.э. Возникает Римское царство, так называемая Первая
Римская империя, описанная, например, Титом Ливием как царство семи римских царей. Оно же - Вторая и Третья Римские империи, см. параллелизм выше.
3а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ТРОЯ. Столицей царства является город Троя [851], с.70.
# 3b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. РИМ ИЛИ НОВЫЙ ГОРОД якобы VI века н.э. Столицей Римской империи является Рим. Крупные центры - Неаполь, то есть "Новый Город" в переводе, а также - Равенна.
4а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. КОНЕЦ ТРОЯНСКОГО ЦАРСТВА якобы в XIII веке до н.э. Троянское царство гибнет в результате крупнейшей войны с греками-пришельцами.
# 4b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. КОНЕЦ РИМСКОГО ЦАРСТВА якобы в VI веке н.э. Римское царство Тита Ливия и Римская империя якобы III-VI веков н.э. уничтожаются крупной войной с пришельцами. В якобы VI веке н.э. это - ГРЕКИ-РОМЕИ, войска ромейско-греческого императора Юстиниана I.
5а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. СЕМЬ ЦАРЕЙ ТРОИ. Троянское царство управлялось СЕМЬЮ последовательными царями. Первый царь - основатель города и всего государства [851], с.70. Падение Трои и гибель Троянского царства происходит при седьмом царе. После этого государство уже не возрождается. Легенды о Троянском царстве, к сожалению, не сообщают длительностей правлений троянских царей. Известны только их имена [851], с.70, 198 и комментарий 4.
# 5b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. СЕМЬ ЦАРЕЙ РИМЛЯН якобы VIII-VI веков до н.э. Римское царство Тита Ливия управляется СЕМЬЮ последовательными римскими царями. Первый царь - Ромул, основатель Города (якобы Рима) и государства. При последнем седьмом царе Римское царство заканчивается, и Рим превращается в республику.
Ливий приводит длительности правлений первых семи римских царей [482]. См. сравнение на рис.2.62 .

6а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. СКОЛЬКО ЛЕТ ДЛИЛАСЬ ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. Троянская война длится 10 или 11 лет [851], с.77,136.
# 6b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. СКОЛЬКО ЛЕТ ДЛИЛАСЬ ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. Тарквинийская война якобы VI века до н.э. длится, по Ливию, 12 лет [482], кн.2:20. Готская война якобы VI века н.э., по Прокопию, длится 16 лет - якобы от 534 или 536 до 552 годов н.э. Отсюда видно, что две "древнейшие" версии - Троянская и Тита Ливия - прекрасно согласуются друг с другом: они называют, соответственно, 10-11 лет и 12 лет.
7а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ТРОЯНСКИЙ ЦАРЬ ИЛУС. Второй Троянский царь носит имя Илус или Илуш [851], с.198, комментарий 4. Возможно, это просто ИЛЬЯ.
# 7b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. РИМСКИЙ ЦАРЬ НУМА, ОН ЖЕ ЮЛИАН И ЭЛИЙ. Второй царь Царского Рима Тита Ливия называется: Нума Помпилий. Как мы уже обнаружили, он является дубликатом императора Юлиана = библейского Илы, Элия. Мы видим, что троянское имя ИЛУС и имена ЮЛИАН-ИЛА-ЭЛИЙ практически тождественны.
8а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ТРОЯНСКИЙ ЦАРЬ ДАРДАН. Основателем города Трои и Троянского царства считается, по некоторым хроникам, царь Дардан [851], с.198, комментарий 4. Согласно греческой мифологии, Дарданеллов пролив получил свое имя именно от царя Дардана.
.
# 8b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ДАРДАНЕЛЛОВ ПРОЛИВ И ПРОЛИВ БОСФОР. В начале Царского Рима Тита Ливия находится основание Рима, а в начале его дубликата - Третьей Римской империи якобы III-VI веков н.э. - мы видим основание якобы в 330 году н.э. столицы Нового Рима или Константинополя на Босфоре. Рядом с Босфором расположен тот самый Дарданеллов пролив, у которого находилась "древняя" Троя.
Поэтому возникает совершенно естественная мысль о тождестве гомеровской Трои и НОВОГО Рима, то есть Константинополя = Царь-Града. Он же - Новый Город, то есть Неаполь. Стоит отметить, что с "античной Троей" связывали также название НОВЫЙ ИЛИУМ, то есть Новый Илион [443], с.28. Г.Шлиман писал: "Согласно традиции, продолжавшей жить в НОВОМ Илиуме [римское название Илиона], древняя Троя никогда не была разрушена полностью и не была покинута всеми жителями (Страбон)". Цит. по [443], с.28. Так что и с Царь-Градом, и с Троей связывали одно и то же имя: НОВЫЙ.
Название Неаполь = Новый Город могло появиться на территории Италии уже позже, когда ромейско-византийская история была частично отнята у Византии и искусственно пересажена в Италию. Произошло это не ранее XIV века н.э., когда в Италии основывали Рим. В конце XIX века Г.Шлиман совершенно напрасно пытался убедить общественность, будто раскопанное им недалеко от Босфора захудалое городище является знаменитой гомеровской Троей. Как мы показали выше, никаких убедительных данных он не привел.

В то же время, искать гомеровскую Трою долго не нужно - достаточно было указать на существующий и по сей день гигантский Константинополь = Новый Рим = Стамбул. На рис.2.63 видно, что шлимановское городище расположено У ЮЖНОГО ВЫХОДА из пролива Дарданеллы, см. рис.2.64 . Но ведь Царь-Град тоже расположен У ЮЖНОГО ВЫХОДА из пролива Босфор. По-видимому, когда имя "Троя" было насильственно отнято у Царь-Града, историкам потребовалось куда-то его переместить.

14.
Шли годы. Будучи в расцвете творческих сил, Толик работал с особым упоением не только в области рисования и математики. Он опубликовал ряд статей и математических книг. Но с не меньшей энергией увлекся хронологией древней истории. На этом его увлечении я хочу остановиться особо, так как оно привело не только к критике существующей традиционной хронологии, но позволило обнаружить с помощью разработанных им совершенно новых математическо-статистических методик, неизвестные ранее, закономерности в структуре исторического нарративно-цифрового материала.
Цель работы заключалась в изучении фундамента, на котором покоится современная историческая наука. Это - исторические даты и вообще наука хронология.
В результате оказалось, что фундамент древней истории является весьма шатким. Этими исследованиями удалось установить, что хронисты, путаясь, в частности, в счете лет от «Основания Рима», в разное время допустили несколько сдвигов во времени вниз, то есть справа налево, на 333 года, 1053 года и 1778 лет. Это и явилось причиной образовавшегося «темного времени» в средневековой истории. Такие ужасные расхождения, обнаруженные в хронологии, не могли не вызвать интереса не только у специалистов. Ведь человека, прежде всего, волнует сама достоверность, сама подлинность, правдивость фактов, событий. От выдумки мы не испытываем ничего, кроме отвращения.
Разоблачая вымыслы и заменяя их истиной, Толик (позднее к нему присоединились некоторые математики соавторы, в частности, Г.В.Носовский) анализирует древнюю историческую хронологию и связанные с ней летописи, Если для раскрытия сущности математики и ее понимания, Толик использовал искусство художественной графики, то для установления истинных дат  древней истории – математику и астрономию.
Для родителей дети являются своего рода источником радости и источником нескончаемых забот. Родители оберегают их от детских болезней, беспокоятся об успешном окончании школы, о поступлении в институт или на работу, в аспирантуру и т.д. Но не меньшее беспокойство вызывает и устройство семьи для них. Хотя дети часто сами обзаводятся семьями, но родители всегда об этом беспокоятся. Мы прошли все эти стадии с успехом, вплоть до защиты сыном кандидатской, а затем и докторской диссертаций и получения ученого звания профессора. Все получилось у сына очень хорошо. Мы радовались этому. Но…устройство его семейного очага нас немного тревожило. Сыну о женитьбе не напоминали, а он сам, видимо, не придавал ей никакого значения.
Шли годы. Ему исполнилось уже тридцать два, и мы начали беспокоиться о его дальнейшей судьбе. Боялись, что он останется холостяком, окончательно откажется от этой идеи. Но опасения были напрасными.
Посещая ежегодные математические школы, на которых он не раз выступал с докладами, его познакомили с девушкой, по имени Таня. Их частые встречи привели к более близкому общению и дружбе. Этому способствовали их общие интересы. Таня  интересовалась математическими работами Толика и его рисунками. Сама она тоже математик и это в какой-то мере сближало их интересы. Она блестяще окончила математический факультет Воронежского университета, уже написала много математических работ, осталась там в аспирантуре и посещала различные математические конференции и школы. В том числе, и известные Воронежские зимние школы. Родители ее – отец и мать с младшей сестренкой Валей, жили в разных городах страны, но, в конце концов, обрели оседлость в Воронеже. Смена места жительства вызвалась частыми перебросками ее отца, служившего в рядах Советской Армии кадровым командиром.
Таня поступила в аспирантуру, успешно ее окончила и подготовила хорошую кандидатскую диссертацию по математике. Это говорит о многом. Судя по ее знаниям и общему развитию, в детстве и в школьные годы она была смышленой и  развитой девушкой.
И вот, в 1977 году, летом приехал к нам Толик и за обедом,  улыбаясь, сказал:
- Не будете ли вы возражать, если к нам на несколько дней приедет моя хорошая знакомая Таня? Я ее пригласил, - и выжидательно посмотрел на нас.
Приходу и приезду к нам его школьных товарищей и вновь приобретенных им друзей мы всегда были рады. И на сей раз с большой охотой выразили свое желание принять Таню у себя в доме. Таня была в Крыму, участвовала в очередной годичной школе математиков, которая на сей раз состоялась в Кацивели.
Через пару дней Толик поехал в аэропорт встречать Таню, которая к 5 часам вечера должна была прибыть самолетом из Симферополя. Но, так как воздушный транспорт в наше время еще не особенно надежен, то и на сей раз самолет пришлось ждать до часу ночи. Мы, естественно, не спали и волновались. Толик все время поддерживал с нами телефонную связь, но прибытие самолета с часу на час откладывалось по каким-то техническим причинам.
Наконец, к 2 часам ночи подъехало к нашему дому такси, и появились Таня и Толик. Когда вошла Таня, мы с вполне понятным любопытством, не вкладывая в него никакого особого смысла и предположений, начали приветливо улыбаться и невольно для себя приглядываться к знакомой Толика.
Перед нами она стояла высокая, стройная, с чистым смеющимся лицом. Смех ей очень шел, так как обнажались ее ровные белые зубы. Высокий лоб, строго очерченный, чуть удлиненный нос, рот и подбородок, говорили о властной натуре. Одновременно все это дышало молодостью, веселостью и неугасимой любовью к жизни. Цвет лилейной кожи ее рук и лица, особенно подчеркивался черными волосами, с прической без всяких претензий, и черными глазами, в которых светились веселые искорки. Нас поразили ее тонкий профиль, чувствительный рот и бездонные черные глаза. Чувствовалась у нее открытая душа и пламенное, не хитрое сердце. Ее стройное удлиненное и гибкое тело с тонкой талией и маленькой крепкой грудью, пленило своей свежестью.
У нас сразу сложилось впечатление, что перед нами - душевно чистая девушка. Она смотрится весьма хорошо и  обращает на себя внимание.
Относительно женской красоты мне хочется сказать следующее. Ведь красота женщин определяется, в основном, мнением мужчин. Они более снисходительны, чем женщины. Несмотря на это, самую красивую женщину только девять человек из десяти считают красивой. Как видите, даже среди мужчин нет единого мнения, а о женщинах уже и говорить нечего. Понятие о женской красоте меняется, оно не постоянно. Стоит вспомнить эпоху Ренессанса, когда красивой считалась женщина здоровая и сильная, с широкими, ярко выраженными, бедрами и мощной грудью. А в наше время все наоборот, красивой считается женщина, у которой тело худощавое с узкими бедрами. Таня этим требованиям вполне отвечает и потому ее можно причислить к категории очень привлекательных женщин.
Такой мы увидели Таню в первые минуты нашего знакомства, и такое впечатление осталось у нас после ее отъезда.
Толик, как бы между прочим,  спросил у нас:
- Понравилась ли вам Таня?
Мы были рады такой заинтересованностью Толика и дали Тане самую лестную характеристику, тем более, что другого мы ничего и не могли сказать. Всякое другое – шло бы вразрез с нашим истинным мнением.
Зная хорошо взгляды Толика по вопросу женитьбы, мы не придавали этому знакомству особого значения, но прошло не так много времени, как Толик сообщил, что он выезжает к нам с Таней. Это уже у нас вызвало не только обычное житейское любопытство, но более радостное, более родственное чувство, говорившее нам уже о большем, чем о простом знакомстве. Мы с женой ничего друг другу не говорили, но у каждого из нас возникла мысль, что, возможно, именно сейчас решится будущее нашего сына. Мы с нетерпением ожидали их приезда. Наше подсознательное чувство не обмануло нас. Действительно, отношения между ними в сравнении с прошлым приездом, резко изменились. Они оба стали совершенно другими. То они смотрят друг на друга, улыбающимися ясными глазами, с добродушным выражением лиц, то встретившиеся их взгляды долго не отрывались друг от друга.
У нас создалось впечатление, что они понимают друг друга с полуслова, по малейшему жесту или чуть заметным кивкам.
И вот, после обычного обмена приветствиями, расспросов и самых невинных разговоров, которые обычно происходят при таких родственных встречах, мы сели за стол. И сразу веселость со стороны Тани и Толика оборвалась, как-то стало необычно тихо и вдруг Толик, опустив немного голову, каким-то неестественным голосом обратился к нам:
- Мы с Таней решили пожениться. Не будете ли вы возражать против нашего решения?
От радости мы сначала онемели, затем опомнились, бросились их обнимать и поздравлять.
Хотя в нашем доме никто и не пьет спиртного, но всегда имеются небольшие запасы различных видов пития. На столе сразу появилась бутылка шампанского, и их обручение было скреплено, хотя и не слишком крепким, но благородным и надежным, напитком.
Между ними в результате их частых встреч возникла сильная и здоровая любовь, не любовь с первого взгляда, что сразу безрассудно бросает в объятия друг друга, а любовь более прочная, основанная на взаимном уважении, взаимной склонности, доверии и нежности. Хорошенько почувствовав свое влечение друг к другу, они радостью решили соединить свои жизни. За время пребывания у нас, они улыбались, гордились своим в изобилии счастьем, исполненные уверенности, что именно на нем зиждется сила любви и ее красоту.
Погостив немного у нас, они выехали в Воронеж к родителям Тани, чтобы испросить разрешения и у них. Это событие там тоже было воспринято хорошо и отмечено очень благожелательно.
Так случилось, что защита кандидатской диссертации у Тани, почти совпала со свадьбой, и это потребовало от нее много усилий. В конце октября она защитила диссертацию в Минском университете, а 25 ноября состоялась свадьба. Защита прошла весьма успешно, чему все мы были рады. На ней присутствовал Толик.
Когда были закончены все свадебные приготовления, мы и родители Тани впервые встретились в Москве. Александра Матвеевна, мать Тани, Николай Алексеевич – отец и младшая сестренка Валя, все они оказались на редкость симпатичными, приветливыми и приятными собеседниками.
Накануне свадьбы в квартире Толика, тогда еще однокомнатной (он жил тогда в ДАСе), состоялся ужин, на котором присутствовали кроме нас, родственников, близкие знакомые Тани и Толика.
На следующий день мы все отправились в дом бракосочетания на Профсоюзной улице, недалеко от метро Академическая. Это были незабываемые минуты и для молодоженов, и для нас, их родителей.
Представьте себе светлый зал, кругом цветы, необычный церемониал, вспышки фотоаппаратов, многочисленные поздравления и пожелания – все это создавало какое-то особое волнующее ощущение, величественную торжественность, внутреннюю приятность и прекрасное настроение.
Итак, в этот единственный день в их жизни, в день совершения этого обряда, была увековечена законом их совместная жизнь.
После состоявшегося церемониала мы все отправились на обед, а вечером в ресторане «Гавана», на Ленинском проспекте, состоялся свадебный банкет. Стол был накрыт богато, но гости за ним не так много пили, а больше ели. Среди них не было больших любителей выпить, но зато много было сказано хороших слов в адрес молодоженов, которые в тот день особенно были нарядны и счастливы. Таня была в подвенечном платье, а Толик в строгом черном костюме.
Кстати, в этом ресторане жена и я впервые увидели, что наш Толик умеет танцевать. Для нас это было открытием. Ранее он никогда не танцевал и вдруг не где-нибудь, а в ресторане, среди изысканных пар, появилась и наша пара и знаете получилось у них неплохо. Как потом выяснилось, это была уже заслуга Тани.
На следующий день там же, в том же ресторане, был устроен обед, но уже с меньшим количеством приглашенных.
В общем, эти дни произвели на нас неизгладимое впечатление.
У вас может возникнуть вопрос, а как они теперь живут? Ведь времени после свадьбы прошло не так уж и мало.
Они получили квартиру, двухкомнатную, в районе Карачарово. Правда, она не такая большая, но весьма удобная, хотя и загромождена большим количеством картин, пластинок и книг. Для этих целей надо было иметь совершенно отдельную комнату. Но пока они устроились неплохо. Живут в согласии и уважении. Много трудятся на научном поприще. Таня охотно помогает Толику, но и сама пишет научные работы. Не так давно вышла ее книга по математике («Введение в топологию»), публикуются и новые статьи. Оба они очень работоспособны, и скучать не приходится. Отношения между ними самые хорошие. Оба немножко упрямые, но в разговоре и поведении не теряют такта и чувства меры, и это нисколько не сказывается на их влечении друг к другу. В своих отношениях они создали своеобразный культ нежности, который держит их всегда в приятном напряжении и никогда не нарушает созданной гармонии в их взглядах. Во всяком случае, мы очень довольны их поведением, как дома, так и на людях. Пара хорошая. В семейной жизни очень слаженная, в деятельности исключительно творческая.
15.
О себе можно сказать еще следующее.
Последние годы моей работы в институте как-то изменили мои взгляды на работу, которую я выполнял многие годы. Нельзя сказать, что я разочаровался в ней. Я всегда работал с увлечением и от этого получал удовольствие. Но в последние годы обстановка сильно изменилась и усложнилась, причем не в научном смысле, а в смысле увеличения нагрузок на коллектив лаборатории, не имеющих никакого отношения к науке. К ним относятся работы, связанные с оказанием помощи колхозам и совхозам, городским предприятиям и организациям по благоустройству города и строительству жилых домов и, наконец, выполнение чисто чиновнических работ для Министерства и других высокопоставленных организаций.
Все это, естественно, не могло не сказаться на эффективности работы  лаборатории и не могло не вызвать неудовлетворения, особенно у тех, кто предрасположен к научному мышлению. Вот это и, разумеется, мой возраст, уже не позволявший мне часто выезжать на предприятия и подниматься по лестницам на высоту до 37 метров, сильно повлияли на мои взгляды и я в 70-летнем возрасте решил уйти в отставку.
Должен признаться, что сделать такой шаг в моем положении было не так-то легко. Ведь я проработал около 50 лет, написал много работ, сжился со специальностью, людьми, с которыми приходилось работать, встречаться, особенно с сотрудниками последнего моего места работы, где я проработал 21 год. Все это меня органически связывало с прошлым и оторваться  не так-то просто. Но с другой стороны, в таком возрасте не так легко и работать в прикладном институте, тесно связанным с производством.
Чтобы такой переход от слишком большой динамичности не оказался для меня неожиданным, я начал себя приучать к этой мысли заранее и готовить себя не к праздному отдыху, который может вызвать скуку и последующее уныние, а к весьма энергичной творческой деятельности, но в домашних условиях. Но об этом немного позже, а сейчас я хочу рассказать вас об устроенном мне коллективом лаборатории, можно смело сказать, блестящем празднике.
Если вы обратили внимание, я особое ударение акцентировал на коллективе лаборатории, а не на дирекции института. Это не случайно.
Конечно, было бы с моей стороны не совсем справедливо не отметить участия дирекции института в организации этого торжества. Оно было. Достаточно указать на состоявшееся расширенное заседание Ученого Совета, но такие заседания в обязательном порядке устраиваются всем членам Ученого совета. Этим я хочу сказать, что это - как бы установленный стандарт, который механически выполняется, но он может быть проведен формально и с выражением душевной теплоты. Со стороны коллективов всех лабораторий и отделов института и гостей такая теплота в мой адрес лилась ручьем, и я ее чувствовал всей душой, а вот со стороны дирекции наблюдалась некоторая сдержанность, обычно не принятая в таких случаях. Кое-кого из них даже коробили лестные высказывания сотрудников в мой адрес.
Я вполне отдаю себе отчет в том, что на юбилеях часто преувеличивают успехи и достоинства юбиляра, но ведь так принято, и это естественно. Нельзя в такие торжественные минуты портить настроение виновнику.
Прошу понять меня правильно. Я не жалуюсь и не обижен на дирекцию. Лучшего я от них не ожидал. Это и так было много с их стороны. Но то, что сделали для меня коллективы лабораторий и особенно лаборатории, которой я руководил в течение 21 года,  превзошло все мои ожидания и вряд ли можно желать чего-то лучшего. Было уж слишком хорошо, даже лучше, чем я того заслуживаю. Я благодарен всем и даже дирекции. Я не злой человек и тем более незлопамятен, но ради справедливости иногда не мешает кое-что и сказать. Им это нисколько не повредит, мне от этого не станет легче, а факты станут на свои места.
Итак, торжественное заседание прошло с моей точки зрения исключительно хорошо. На нем присутствовали не только члены Ученого Совета и сотрудники института, но были и гости из других институтов, объединений и предприятий. Приезжали из Москвы Таня и Толик, был из Воронежа и Николай Алексеевич, отец Тани.
Чтобы как-то охарактеризовать масштабность этого заседания, приведу несколько цифр, которые в какой-то мере более полно смогут дать представление о торжестве.
Было произнесено более 30 поздравительных речей, вручено мне около 40 адресов, 25 поздравительных телеграмм, множество различных сувениров, вплоть до магнитофонной ленты с записью специально сочиненного музыкального произведения в мою честь (Л.С. Мельниковой), были, как водится в таких случаях, подарки и множество цветов.
Вечером в одном из ресторанов города, был банкет, на котором присутствовало 65 человек.
Теперь о себе, о пенсионере. Какие ощущения я чувствовал, став пенсионером? Кое-что изменилось. В институт я хожу только по понедельникам в первой половине дня. Остальное время работаю дома. Главное, что произошло в связи с моим уходом, так это освобождение от всякого рода докучливых, обременительных и даже нервных совещаний и суеты, часто бестолковой. Я обрел полную свободу для творческого размышления. Помимо чтения книг, основное время у меня занимает «писанина». Я пишу, причем много, и щедро пересыпаю свои сочинения знаками препинания, но все равно жена и знакомые, читающие эти творения, находят много ошибок, опечаток. Даже на старости лет так и не смог избавиться от этого позорного бича. Но это меня не особенно смущает, раз этого не стыдятся даже академики. Днями я смотрел по телевидению девятую студию, в которой участвовали академики во главе с президентом АН СССР А.П.Александровым. Почти все они говорили «совремённый» вместо «современный». Но это еще куда ни шло. В конце передачи А.П.Александров вынул из кармана полученное им письмо и зачитал его. Там было написано:
«Вы в прошлой передаче употребили два раза слово «нефтепрoвод», вместо «нефтепровoд». Как известно, про’вод – это проволока и если два про’вода сплести, то получится шнур». Подпись – «Ленинградцы».
Академик Александров, к его чести, согласился, что он допустил в слове «нефтепровод» ошибку, но тут же добавил:
«У вас написано «про’волока» вместо полагающегося «проволо’ка». Как видите мы квиты». (Поясню, что «проволо’ка» происходит от слова «провола’кивать» металл через тонкое отверстие, поэтому – «проволо'ка»).
Конечно, А.П.Александров вышел из создавшегося положения довольно удачно, я бы сказал даже остроумно, но не говорит ли приведенный случай о многом. Как видите, и говорящий и его поправляющие сделали ошибки, а хотелось бы по телевидению слышать правильную русскую речь. Я уже не говорю о других искажениях русского языка, как например, ФЭ-ЭР-ГЭ, вместо ЭФ-ЭР-ГЭ или до’говор, вместо догово’р и т.д., которые часто слышатся из уст высокопоставленных лиц и всякого рода обозревателей. Так, что моим ошибкам нечего придавать особое значение.
В общем, я занят, получаю удовольствие и вполне доволен своим положением.
Как видите, хотя я и ушел от шумной и слишком динамичной жизни и все чаще посиживаю в низком кресле, располагающим к неге, но живу не в бездеятельности.
Чтобы жить деятельно и не впадать в скорбное и безвыходное положение, я приложил немало усилий, чтобы открыть для себя мир литературы, художественного и музыкального искусства. Мне трудно судить, насколько мне это удалось, но я крайне увлечен художественной литературой, читаю, но главное, сам пишу. И знаете, это захватывает так, что не замечаешь, как бежит время.
Конечно, у каждого пенсионера могут быть свои увлечения, но так и должно быть, иначе человек начнет страдать от безделья, тяготиться старостью, во всем разочаруется и впадет в безрадостное состояние. А известно, что обреченные на жизненные неудачи, сами бросаются в какую-либо грязь, вроде выпивок, стремясь как бы ускорить свое разложение.
Не знаю, насколько мне удалось все это преодолеть, но я не сетую ни на себя, ни на обстоятельства, окружавшие меня. Хотя мне кое-что и досталось из области страданий, но ведь в них есть тоже  доля счастья. Разве я любил бы с такой силой жизнь, если бы не страдания? Я не прошел мимо своего счастья. Всю свою жизнь я рассматриваю, как проглоченный сладкий кусок прекрасного пирога. То, чего я достиг, меня вполне устроило, да на большее я и не рассчитывал.
Пока все хорошо, но кто знает, какие неожиданности ожидают меня завтра, кто может запретить мне надеяться на лучшее, верить в свои силы? Я понимаю, что я, как и все живые существа, последовательно прошел кипучую юность, плодотворную зрелость и начавшееся постепенно увядание, которое, как известно, кончается и не сопровождается каким-либо продолжением. После него больше нет ничего. Но это не дает мне права отчаиваться и опускать руки.
Я многое видел, не меньше испытал. Видел лицо жизни и ее изнанку. В  жизни я никогда не ограничивался рамками своей специальности. Быть хорошим специалистом – этого еще мало в наше время. Некоторая разносторонность помогла мне видеть за неизбежными начальными трудностями конечный результат. Все запасы знаний и соки жизни, накопленные мною за долгие годы, я обратил на творчество. И чтобы это осуществлять, мне всегда не терпелось очутиться как можно скорее в своей квартире и приобщиться к поэме жизни.
В части здоровья, у меня бывают неприятные минуты. Желудок у меня очень деликатен, вследствие чего мне приходится часто придерживаться режима питания. Стоит мне что-то съесть лишнее - и уже расстройство. Медицинская наука считает это типичным желудком для не вскормленных материнским молоком. Но, будучи весьма воздержанным и умеренным во всем, я легко восстанавливаю силы от всякого недомогания.
То, что я в кое-каких местах моих воспоминаний немного расхваливаю себя, не думайте, что это - нахальство с моей стороны. Это - в силу искренности, а не в результате моей нескромности. Хотя я и не особенно любопытен в таких случаях, но с удовольствием посмотрел бы на того, кто стал бы возражать против вышесказанного. Это мне нужно не для того, чтобы с ним дискуссировать, а для дальнейших размышлений и оценки как своих, так и его мыслей. Когда мне кто-либо возражает, я не смотрю на него, как на противника, ибо не исключено, что он прав. Я больше удовольствия и пользы получаю тогда, когда слушаю, чем когда спорю.
Вот уже почти четыре года, как женился наш Толик. Годы идут, а он, по-прежнему, держит руку Тани в своих ладонях, как бы стараясь через это теплое и нежное прикосновение слиться с ней в единое целое существо. С каждым годом они безраздельно принадлежат друг другу, становятся еще ближе. Вся жизнь у них проходит в приятном и полезном творчестве. Наше с женой семейное счастье завершилось счастьем сына. Семья сына стала смыслом и нашей жизни. Их любовь к нам мы измеряем той же меркой, что и свою. И счастливы, ибо знаем, что это так. Отрицать их хорошее отношение к нам, значит идти против истины и кривить душой. Наша любовь друг к другу состоит не только в единстве взглядов, уважении и родительской нежности, но также и в откровенности, благодаря чему наше блаженство длиться не миг, а всю жизнь. Они с пылкой признательностью отвечают нам на наше отношение, нашу нежную любовь. Мы надеемся и даже уверены, что быстро воспламеняющаяся любовь между нами никогда не потухнет.
16.
Годы идут, и я уже не тот. Старею. Такова участь всех. Но наше горе не в том, что жизнь на старости не так бодра, как в молодости, а в том, что видишь, как все вокруг тебя уходит. Природа блестяще все создает, но она же с жестоким и мрачным безразличием все это и разрушает. Несмотря на это, мы от такого существования все же испытываем радость, возможно, не всем понятную и доступную. Ее создает труд и созидание – эти спутники человеческого вдохновения.
Природа создает человека на свет божий с тем, чтобы он обрел славу, честь, вкусил радости, утехи, беды и печали и после испытания своей судьбы спокойно умер. Никто этого избежать не может. Счастлив тот, кто, умирая, не чувствует за собой никакой вины. В этом отношении я чист и имею право говорить об этом полным голосом.
В народе говорят, что если человек в своей жизни съел семь собак, то он прожил свою жизнь достойно. Я же съел их не меньше, да еще без соли. Это, по-моему, уже больше, чем хорошо. Но здесь существует неожиданный парадокс – если жизнь сама по себе с каждым днем и годом становится более быстрой, динамичной и моложе, то человек делается старше, более медлительнее, собраннее, туже думающим и менее разговорчивым. В общем, становится тем, чем кончают старые люди. И как бы вы старость ни радели, как бы вы ее ни украшали роскошью, остановить ее течение невозможно.
Услышав  мои сетования на старость, вы, возможно, подумаете, что я уже слишком истрепан жизнью, имею поношенные мозги, душу и тело, и что я способен только смахивать вековую пыль со старых книг, проливать над ними  слезы и думать о скорой кончине?
Это далеко не так. Из моих воспоминаний нельзя сделать такого вывода. Я не отношу себя к той категории людей, которые вместе с молодостью теряют свой благородным пыл, падают духом и начинают нравственно и физически разрушаться. Преданность хорошим целям предохраняла меня от душевной старости и дряхлостей мыслей. Наше торжество зависит от человеческой воли и энергии, претворенных в действие. Я всегда считал, что если у меня чего-то нет сегодня, то благодаря усиленному труду оно будет завтра. Я еще чувствую, ощущаю теплоту жизни, обжигающую дрожь, вызываемую моими восторгами и желаниями. А это значит, мой внутренний мир еще не пуст, значит, моя душа еще чего-то жаждет.
Если мысль Аристотеля, утверждавшего, что отличительной особенностью одушевленного существа является его способность самостоятельно двигаться, - верна, то меня еще смело можно отнести к этим существам, поскольку я двигаюсь еще твердо и без помощи палки. Я еще не стал жертвой старческой немощи и придерживаюсь того правила, что пока живой – иди. Пока есть жизнь, есть и надежда.
Конечно, меня уже никаким вином не согреть. Это верно, но верно и то, что я еще живу, не чувствую себя заброшенным, одиноким и не нужным обществу человеком. Несмотря на мой возраст, я сохранил воспламеняющее воображение пылким, жаждущим творчества.
Прошу меня правильно понять. Под творчеством я имею в виду не крупные открытия или создание каких-либо шедевров, - хотя это и было бы неплохо, но не всем дано, - а создание чего-то малого, которое поддерживает у вас темп деятельности и приносит не только занятость, но и удовлетворение.
Надо иметь в виду, старость старости рознь. Одна не похожа на другую. Природа любит разнообразие. Есть старость бодрая, когда человек еще разбирается, что хорошо и что плохо, и старость, когда человеку уже многое становится безразличным, многого он уже не замечает и не понимает. Это уже говорит о том, что жизнь для него миновала.
К этой категории стариков я еще не отношусь. Не отношусь я и к той категории людей, которые в моем возрасте разочаровываются в жизни, начинают отдавать предпочтение спиртному.
Некоторые не понимают, что лучшей благодарностью для человека является результат его труда. Только он дает истинное наслаждение, а не пышные похвалы и увешанная грудь наградами, похожая на иконостас.
Не похож я и на тех, кто не извлек никакого толка из полученных знаний, полагая, их жизнь является повторением уже всем известного. Им кажется, что всякого рода воспоминания приносят только грусть, и в этом не находят радости. Их прошлое им кажется обычным, ничем не отличающимся от многих тысяч других людей. Многие старики возмущаются неопределенностью, часто процветающей среди нас. Но они забывают, что изменить мир к лучшему может только творческий труд и наука. Наука со временем настолько разовьется и станет настолько революционной, что изменение наших понятий, нашего уклада жизни, станет неизбежным и, в конце концов, на земле осуществится справедливость, если только она осуществима в наших условиях.
В связи с этим напрашивается вопрос – как же старикам проводить свои дни, если не в размышлениях о прожитой жизни, в участии в настоящей, и в надеждах на будущее?
Не правы те, кто с благородными целями стараются ограничить свободу действия стариков. Этим ведь нельзя продлить их жизнь. Им надо жить полной жизнью, а не скованной, кем-то урезанной, излишне оберегаемой.
Те, кто полагает, что старым людям уже ничего не надо, кроме ухода за ними, ошибаются. Ведь многие из стариков не только деятельны, но им часто еще чего-то не достает, чего-то им хочется, что-то они в своей жизни не доделали. Поэтому не надо их ограничивать и тем самым толкать их «пропустить» сначала стаканчик, потом по второму и, разогревшись, пуститься в откровенность. В эти минуты они доходят до того состояния, когда человек, возможно и бессознательно, подчиняясь потребности от безделья излить свою душу другому, показывают себя с самой неприглядной стороны.
Конечно, прошлое уже прошло, и какое бы оно ни было, его уже нет. Но какие бы ни были его последствия, вычеркнуть его нельзя. Надо заставить себя воспылать любовным чувством к своей жизни, открыть на нее пошире свои глаза. И в эти минуты вы почувствуете радость и гордое удовлетворение за свои действия, за использование своего долга. Хотя это будет и старческое утешение, но вы в нем найдете поддержку и кое-какое удовлетворение. А для стариков это уже немало. Возбуждая в себе любовь к труду и созиданию, вы внушаете себе страсть, которая может стать воплощением благоразумия, мудрости и мужества.
Ведь не к лицу же нам старикам в наше время искать какое-то божество, так необходимое человечеству в прошлом. Человек всегда прибегал к нему, жадно стремился к призванию тайны, ища утешения в неведомом, словно желал в нем раствориться. Я всю жизнь тоже верил, но не в Бога, а в те силы, которые движут человечество вперед, к справедливости. Почва России вспахана рядом революций, удобрена кровью бесчисленных тружеников, павших в бесчисленных войнах. Благодаря этому, именно в России проросли семена великих идей и расцвели пышным цветом. Они должны принести урожай справедливости и правды, если только в будущем будет надлежащее общественное устройство.
Нельзя думать о нас стариках, как о людях способных только сюсюкать, брезгливо ворчать и бесцеремонно вмешиваться в чужие дела молодежи и портить им настроение. Нет, мирские дела нам не чужды и нас это иногда волнует больше, чем  молодежь. Не следует забывать, что старики в жизни часто бывают честными, и в житейских делах выказывают исключительную сметку и редкую находчивость.
Вы вправе мне  сказать: зачем все эти обобщения, если ты уже утратил молодость, юмор (если только он у тебя был, в чем можно сомневаться), оптимизм, а приобрел дряхлость и рассеянность, и что от старости можно ожидать, если она сродни раннему детству?
Если не считать того, что старики изборождены морщинами и насчитывают больше дней от рождения, чем дети, то в какой-то степени вы  правы. Сходство, безусловно, есть – те же жиденькие волосенки, беззубый рот, малый рост, пристрастие, если и не к молоку, то к водке, та же болтливость и забывчивость. Больше того, чем больше люди стареют, тем они ближе к детям и, наконец, в глубокой старости становятся младенцами.
Кое-кто даже считает, что выживший из ума старикашка, ум которого уже обессочен и заморожен холодом семидесяти пяти, а то и восьмидесяти зим, никаким теплом нельзя восстановить. Они живут только наивными, часто бредовыми воспоминаниями, и здравого смысла у них, мол, не больше, чем у новорожденного. Все то, что у стариков называется осторожностью, есть не что иное, как отсутствие пыла молодости. Вообще, неизвестно - за что мы стариков любим.
Вопрос не праздный. И в самом деле, за что мы их любим?
Если вы, скажем, влюбились в женщину, то вы полюбили ее за красоту. И нет никакой необходимости преклоняться перед нею после того, как старость превратить ее красоту в призрак. Или вот вам когда-то нравился человек, который был в молодости очень остроумен. Но он постарел, его остроумие потухло, и он стал для вас скорее нудным, чем забавным. За что же ему воздавать должное на старости?
Получается так, люди на старости не заслуживают почестей только потому, что многие из них уж слишком давно совершили свои подвиги, открытия, блистали своими талантами или своими прелестями, колдовскими чарами и грацией… Это было в молодости.
Такое отношение к старикам нельзя считать справедливым. Нельзя же видеть в стариках только их холодную старость. У них рождается и что-то новое, не свойственное молодым.
Ведь в старости мы становимся, если не умнее, то, во всяком случае, мудрее. Если не бодрее, то добрее. Если и более ворчливее, то и  ласковее. Да и суждения стариков чаще весомее, чем у молодежи.
Согласитесь, на убеждения человека огромное влияние оказывает его возраст. У молодежи мысли и поведение часто бывают жесткие, не гибкие.
Среди стариков много таких, которые справедливо сетуют на то, что наши дети, как только подрастут, так и улетают от нас, как птицы. Это, слов нет, печально, но нам, старикам не следует забывать, что мы все же остаемся в старых гнездах, где они когда-то родились. Конечно, созерцать опустошенные гнезда не так уж приятно, но все же они напоминают нам о многом. Без них было бы еще тяжелее. А если дети выдались хорошими и не забывают вас, то это совсем прекрасно. Появление в старом гнезде ваших питомцев, когда-то покинувших его молодыми, вызывает у вас восторг. Ваши глаза так сияют радостью, что кажется, от них исходит свет.
Многие из стариков не дружат с мыслью о своей смерти. Никому из них, - а если бывает, то это  редкое исключение, - не хочется оставить то, с чем он прожил свою жизнь, с чем свыкся, сросся. Ведь старикам хорошо известно, что прожить можно и долго, если только правильно организовать свою жизнь не только в старости, но главным образом, будучи молодым.
В конце концов, в старости печальна не сама старость, а то, что она тоже уходит от нас. Природа беспощадна. Но надо помнить, что хотя природа все разрушает, но все же мир прекрасен. Ее чудовищная расточительность восполняется ее же неслыханной щедростью. Мир создан природой для созерцания, но мы эту гармонию систематически нарушаем сами. Посмотрите, сколько мы уничтожаем красивых животных, деревьев и сколько мы создаем различных пороков, мешающих нам нормально жить. Если старые люди и не знают сильных страстей, то красота, которая рождает страсти, действует на них по-прежнему, пока они не лишены возможности ее созерцать.
В своей жизни мне немало пришлось претерпеть, и все это не могло не развить во мне чувства некоторой умудренности. Я стал понимать жизнь с более серьезной стороны, убедился в бесполезности лгать, хотя многие это делают с охотой. Это ни к чему. Надо прожить жизнь так, что когда навечно сомкнуться ваши уста, то и после этого у вас должна остаться возможность, напоминающая о вашей жизни. Надо что-то после себя оставить, пусть маленькое, но хорошее. Только не следует при виде чужих успехов исходить от зависти и всячески изощряться, чтобы хоть немного походить на утопающих в славе. Люди, охваченные таким безумством, незаметно теряют честность и прирожденную доброту.
Может быть, вам покажется странным, что я так много уделил внимания старости.
Вас можно понять. Но поймите и вы меня. В моем возрасте такие суждения естественны и ничего удивительного не содержат. С вами будет то же самое или что-то подобное. Прожить жизнь – значит в рассвете сил подняться на высокую гору, а затем, по старости, спускаться с нее. Когда вы поднимаетесь, вы счастливы. Но стоит вам достигнуть вершины горы, как, не успев хорошенько осмотреться, насладиться открывшимся вам красотам горизонта, уже надо спускаться. Поднимешься медленно, торжественно, с большими надеждами на что-то лучшее, прекрасное, что должно придать вам силу, а вот спускаешься значительно быстрее и без всяких надежд на лучшее. Эта быстрота спуска и утрата того, к чему мы в молодости стремились, рисовали в самых радужных красках свое будущее, и заставляет нас, стариков, кое о чем задуматься.
Вот тут-то важно не поддаться унынию, безразличию и не потерять веру в себя.
Как видите,  винить-то нас не за что. Да и зачем, если все мы не вечны. Ведь для того, чтобы бороться с природой, надо иметь слишком много неестественных сил. У меня, да и ни у кого другого, таких сил нет, и вряд ли они были бы нужны. А если бы и были, то их следовало бы употребить на более благородные цели.
Лучшим выходом из уготованной нам природой участи является полезный труд, результаты которого приносят человеку удовлетворение и добрые воспоминания о вас  последующими поколениями.
К старости человек меняется не только внешностью, но и в своих суждениях и даже в вере. Мне совершенно безразлично, во что человек верит. Я считаю, что во чтобы он ни верил, в чем бы ни видел причину своего бытия и сознания, важно чтобы он был честным. Чтобы отношения между людьми были справедливыми. Я не говорю о равенстве. Об этом много говорилось, еще больше писалось, но равенства нет, да вряд ли оно и возможно. Разумеется, под «равенством» я понимаю равенство всех в широком смысле слова.
Моя жизнь интересна не своей продолжительностью, а той обстановкой, в которой мне пришлось ее прожить. Моя история коротка и не богата событиями из ряда вон выходящими. Но вы должны осознать, что и малое, если оно полезно, не так уж маловажно.
Ну вот, и подходят к концу мои воспоминания. В заключение хочу добавить следующее.
Каким бы я ни был (возможно, даже хуже, чем я о себе думаю), каков я ни есть, но вы, закончив читать, наверное, сможете понять меня со всеми моими пороками, со всеми слабостями, присущими моему возрасту, моему характеру, моим страстям и моему разумению того, что всегда меня окружало.
Я старался изложить вам факты, а рассуждения об их причинах  предоставляю умам более высокого полета.
Если, будучи свидетелем многих событий, я не мог не видеть и слышать их без того, чтобы не забилось мое сердце и чтобы не назвать кое-кого «стервой», так разве это моя вина? Разве эту склонность я сам воспитал в себе, а не даровала мне ее сама природа? Разве это свидетельствует о моей жестокости или дерзости?
Нисколько!
Если кровь во мне иногда и закипала, а сердце напрягалось, то это не от жажды мести, поиска славы или дрянного моего характера, а от жажды справедливости и разумной деятельности.
Прожитые мною годы смыли с меня розовые и темные очки. Я стал смотреть более свободно и видеть все в более прозрачном цвете. Вот почему я не хочу, да и не могу на склоне моей жизни хвалить то, что было порочным и что следует осуждать.
Все мои знакомые знают, что я много пишу и когда я уходил на пенсию, то сразу же последовал мне вопрос:
- Буду ли я писать, будучи в отставке?
Я охотно ответил, что, безусловно, буду и возможно даже больше, чем до этого, если, конечно, природе угодно будет даровать мне еще не один полусрок или даже полуполусрок жизни, здоровье и хорошее расположение духа.
До сих пор я не жаловался ни на здоровье, ни на воодушевление, да и Немезиду я не могу ни в чем упрекнуть. Наоборот, если не считать нескольких часов из двадцати четырех в сутки, в которые я валяю дурака, то я еще обладаю достаточным воображением и должен быть благодарен своему воодушевлению. Ведь это оно позволяло мне с достоинством пройти свой жизненный путь и вынести все его тяготы. Если я не ошибаюсь, то оно не покидало меня ни в часы благополучия, ни в часы невзгод и никогда не окрашивало в черные тона, что встречалось на моем пути.
Даже во времена опасности, воодушевление всегда являлось лучом моей надежды. Благодаря ему, я не согнулся под ударами судьбы.
У меня не бывает в течение дней, даже часов, такого состояния, когда все мои обыкновенные дела и занятия возбуждали бы во мне мучительное неудовольствие, когда все то, что в другое время представлялось мне важным и значительным, вдруг бы показалось пошлым и ничтожным. Мою грудь не волнует темное чувство, и я не знаю того томления, когда человек  становится ко всему глух и безразличен. Я никогда не бродил с туманным взором, как безнадежно влюбленный и не доводил себя до такого состояния, когда кажется, что ты будто уже не принадлежишь этому миру. Всякий раз, когда со мной что-то случается, я выходил победителем и без устали шагал навстречу множащейся жизни, новым надеждам и свершениям.
Я еще полон замыслов и все еще опьянен прожитой жизнью, которая не успела утолить меня, и которой я не успел насытиться. И в самом деле, разве страсть к жизни является безнадежным бессилием?
Конечно, нет!
Моя совесть, совесть старого человека, сейчас более тверда, чем  в молодости.
Я еще чувствую себя, если и не на седьмом небе, то, во всяком случае, способным не только двигаться старческой походкой по комнате из угла в угол и перебирать в своей памяти прошлое, но и намечать планы на будущее.
То, что я сохранил силы и «плодоносность», это - неопровержимая победа труда, созидавшего без устали, наперекор препятствиям и мукам, вознаградившего меня за все потери и наполнявшего меня радостью, силой и здоровьем. От этого я становился как бы моложе, горячее, ненасытнее и благодаря этому меня ничуть не страшит и не тревожит приближающаяся глубокая старость.
Хотя я не наделал больших грехов в своей жизни и мне не нужен исповедник, чтобы перед ним оголить свою душу, свое признание, грехи, но невольно я, как видите, о себе сказал уже и так немало, не терзаясь угрызением совести.
Я с большим удовольствием вспоминаю, как начиналась моя жизнь, моя долгая и упорная борьба за нее, которую я люблю и сейчас, в конце, когда моя чаша уже наполнена почти до краев. Эта борьба не смогла изнурить меня и парализовать моих стремлений. Я выстоял.
И все же… Жизнь уже позади, но она не такая уж бедная впечатлениями, как может показаться на первый взгляд. Я всегда взирал на мир открытыми глазами и никогда серьезно не подпадал под влияние каких-либо неразумных впечатлений. Перед моими глазами пронеслись волнами такие события, как Империалистическая, Гражданская и Вторая мировая войны, два голодных периода – после Гражданской войны и после перестройки сельского хозяйства на социалистический лад, страшный период «ежовщины», культа Сталина, неоднократные реорганизации управления промышленностью, часто непродуманные и не без последствий. Все это позади. Я уцелел, и не потерял способности мыслить и трудиться.
Да, времена были иные, чем сейчас. Приходится только удивляться, как быстро все меняется. Не прошло и одной жизни, а сколько событий - и каких!
Нет, не бедна была моя жизнь и внешне и внутренне. Я всегда в себе чувствовал творческую силу, а от ее величия, как известно, зависят и наши идеалы.
И вот даже теперь моя душа не оскудела, свежа, еще проглядываются черты юности и, благодаря этому, я не лишен страстей. До сих пор храню свои жизненные идеалы и не собираюсь поступаться ими.
Надежда всегда была прекрасным даром моей жизни, и я широко ею пользовался. Ведь только благодаря ей человеческий ум становится деятельным и трезвым.
В последние годы своей работы в институте я отказался от частых поездок в командировки. Это вызвано было не столько моим возрастом, хотя и это имело немалое значение, сколько моей обособленностью и чувством дома. Появилось желание уйти от этой часто бестолковой суеты, и я ушел. Поездки рассматриваю (и ранее рассматривал) как воодушевляющее средство для некоторых, то есть то, в чем я в свои годы уже не нуждался.
Вы вправе спросить меня, был ли я счастлив в молодости и сейчас, на склоне своей жизни?
Да, конечно, и если хотите, еще раз, конечно. Мое счастье зависело только от меня самого, и я его все время ковал сам, а потом крепко держал в своих руках. Боролся с жизнью за счастье и отвоевывал его для себя с большими усилиями. Оно не дается в руки просто. Мое счастье заключалось в моей деятельности и семейном очаге.
О счастье вообще следует сказать несколько слов особо.
Некоторые полагают, что всякое заблуждение – это несчастье, а незаблуждение – счастье. С этим, пожалуй, нельзя не согласиться. Но можно взглянуть на счастье и иначе, другими глазами. Есть люди, считающие, что незаблуждение в чем-либо, это - величайшее из несчастий. Этим, последним, я тоже отдаю должное. Их можно понять. Когда человек узнает слишком многое, особенно из общественной жизни, ему иногда становится не по себе. Ему не до счастья.
Неразумно также полагать, будто в самих вещах и в их обладании заключается людское счастье. На самом деле, счастье чаще всего зависит от нашего мнения о вещах и их понимании. Ведь в человеческой жизни все так неясно и запутано, что не всякий может познать истину и ею насладиться. Иной, познав ее, тут же начинает отчаиваться.
Мир так устроен, что большинство из нас прельщается больше обманом, чем истиной. Это ведь легче, да и не все могут постигать глубоко окружающий мир.
Итак, для многих людей счастье зависит не от истинности познания вещей, а от мнения, которое они о них себе составили. И в самом деле, к познанию истинности вещей путь труден, а к неправильному представлению о них – весьма легок, не требует затрат и размышлений. Это неправильное представление познается быстро, и большинство из нас так и поступает.
В самом деле. Если ваша жена недостаточно красива, но вы ее любите, и она вам нравится, то не все ли вам равно, если бы она была настоящей красавицей? Вы бы ее сильнее не любили и от этого счастливее не были бы.
Или, если вы приобрели посредственную картину неодаренного художника, и она вам очень нравится – значит, вы счастливы. А другой приобрел шедевр, и он ему не нравится, - он несчастлив, его вкус не ощутил прелести удовлетворения.
Поэтому и тот и другой по-своему правы. Кто может глубоко познать, тот ищет истину, и только открыв ее, становится счастливым. Тот же, кто не может познавать вещи такими, каковы они на самом деле, тот может быть счастлив и от неправильного понимания вещей.
Человеческое счастье заключается в желаниях и в затраченном труде на  достижение. Многие полагают, что они были бы счастливы, если бы их желания выполнялись немедленно. Но это не совсем так. Если бы каждое желание исполнялось без труда, то душа ваша все равно будет томиться в бездействии и страдать от скуки. Чего-то будет не хватать. Чтобы нормально жить, человеку необходимы не только желания, но и труд, как воздух для дыхания. Нужно, чтобы за исполнением желания всегда стоял созидательный труд, а за ним следовали новые желания.
Надежда наслаждаться завтра, делает людей счастливыми сегодня. Наши желания движут нами, и их сила определяет  наши добродетели и пороки. Человек, не имеющий желаний, лишен понимания и здравого разума.
В своей жизни я жалею только о том, что в моих желаниях меня не хватало на большее. Я сделал мало, хотя желания были значительно обширнее.
Никогда не соглашусь с теми, кто считает взлеты фантазии, страсти и веру в себя –  признаками только молодости. Что все это, дескать, уходит вместе с молодостью и приходом старости. Чтобы стремиться к цели и успешно работать, необходима, мол, свежесть и задор, а не безмерная усталость и старческая надломленность. Верно. Чтобы избежать этого, я всегда сохранял самообладание, не допускал никаких сомнений, расслабленности, уныния, и не терял желаний. Моим стремлением всегда было двигаться, хотя и медленно, но вперед, и при первой возможности писать.
Раз живешь – иди!
Ну, а если мне ничего этого не будет отпущено природой, то я с удовольствием передам перо любимому своему сыну Толику, и он продолжит это вместо меня с большей глубиной и умением. Собственно, и передавать-то уже нечего. Он пишет много в разнообразных отраслях наук, и я думаю, вернется и к художественной литературе. У него есть все основания для этого.
Вот, пожалуй, и все о моей жизни, взглядах, о моем окружении. Об остальном нет смысла вспоминать, ибо были годы и события, ничем не примечательные.
Если в моих воспоминаниях есть что-то доброе и полезное, то  пусть это послужит молодежи хорошим уроком, а мне вознаграждением. Ну, а если в них никто не усмотрит ничего полезного, то не осуждайте меня за то, что моя жизнь не так поучительна, как вам бы хотелось. Да, собственно, я никого и не хотел поучать и наставлять. Для меня это слишком сложная задача. Я старался только показать жизнь лицом,  какова она на самом деле.
Конечно, воспоминания о прожитых годах, особенно о своей молодости, в какой-то мере могут оказаться недостаточными. Ведь история любой жизни не может опираться только на молодость. Но все же я думаю, прожитые мною годы и уравновешенные мои суждения помогли мне разобраться в днях прошедших и сделать рассказ если и не безусловно достоверным, то, во всяком случае, не лживым.
При рассказе вам своей жизни я хорошо себе представлял его сложности, но старался не быть пристрастным, скрытным, и не утаивал то хорошее, что было в моей жизни.
И наконец, я хочу с самой искренней искренностью попросить у вас прощения за плохое мое красноречие. Тут уж ничего сделать нельзя. Другого мне не дано. Я всегда отличался недостатком речи – при разговоре я часто повторяюсь. Тем более, при таком большом изложении своих мыслей на бумаге.
Извините!
.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
.
Дорогой читатель! Опять обращаюсь к тебе. Я закончил свои воспоминания. На свежую голову прочел их и заметил, что совершенно непроизвольно показал себя в гораздо более достойном виде, чем я есть на самом деле. Но я льщу себя надеждой, что ты не вменишь мне этого в вину, хотя бы уже потому, что я старался изложить свои взгляды не столько о себе, сколько об окружавших меня людях. Я с такой завидной верой, с такой пламенной любовью обо всем говорил тебе, что проникся к себе достойным уважением и глубоко убежден в своей правоте.
Я и сейчас уверен, воспоминания мои заслуживают твоих упреков, как и многие другие, написанные до меня. Поэтому твои возражения не будут оригинальными. Все то, что ты хочешь сказать плохого в мой адрес, уже не раз сказано и мне хорошо известно.
Возможно у тебя сложилось мнение, что я позволил себе слишком большую вольность, заставив тебя читать то, что недостойно потерянного тобой времени. Я с этим не согласен. Даже такие произведения следует читать. Если они не доставляют большого удовольствия, то во всяком случае помогают отличать хорошие воспоминания от дурных. А это уже немало.
В свое оправдание могу сказать, - если где-либо я и допустил нечто непозволительное, значит, этого требовали обстоятельства.
Когда я писал эти воспоминания, то решил никому не льстить и направлял свое перо исключительно по велению истины. Поэтому не приходится удивляться тому, что некоторые герои оказались в более неприглядном виде, чем вам хотелось. Я излагал события так, как их помню, и как они происходили, даже если они и были непристойны. Поэтому, если кому-либо из вас тот или иной факт покажется неестественным, тут вина не моя. Я не обязан согласовывать каждый приведенный факт с понятиями, сложившимися у каждого из вас. Ведь речь идет не о собрании, где обычно принято это делать. Если я чем-нибудь кого-либо и обидел, то это вышло неумышленно, а в силу истинности изложенных фактов.
Достаточно взглянуть на эти воспоминания трезво, и вы убедитесь, что их так и надо было излагать, ибо в противном случае они потеряли бы не только привлекательность, но и правдивость.
Конечно, найдутся читатели, которые скажут – некоторые места из воспоминаний следовало бы удалить. Так-то оно так, но я обязан был изложить материал так, как было на самом деле. Да и вообще я считаю неразумным подбирать и искажать факты только для того, чтобы угодить читателю. Это больше свойственно подхалимам.
Будут и такие читатели, которые, пожалуй, скажут: в воспоминаниях есть места слишком растянутые. Таким читателям можно ответить: если они слишком заняты другими делами, то им не следует читать и короткие воспоминания. Человеку любые воспоминания не покажутся длинными, если они содержат в себе то, ради чего он к ним обратился.
Наконец, найдутся и такие читатели, которые только потому, что я нет-нет, да и скажу правду, будут утверждать, что я пишу вроде бы забавно и читать эти воспоминания вполне можно, но язык у меня слишком злой и ядовит. Ну, этим можно просить. Правда всегда выслушивалась с неприязнью.
Относительно моего языка кое-кто говорил, что язык у меня не такой уж и плохой. Но это мнение не мое. О себе судить я не берусь, чтобы не впасть в ошибку.
Возможно, кое-кто из читателей сие произведение посчитает, в общем-то неплохим, но обязательно добавит – изложение материала недостаточно прозрачно. Изобилует некоторыми длиннотами и хирургическое вмешательство редактора нисколько ему не повредит. С этим я согласен. Даже в тех редакциях, где издаются произведения великих писателей, всегда есть специальные редакторы.
Я излагаю факты с той последовательностью, которую не воспринимают лицемеры. Но это для меня не явилось препятствием. Я решил - лучше иметь сотню врагов, чем десять друзей, купленных лицемерием.
В своем изложении я пользовался законом контраста, ибо что лучше раскрывает красоту и достоинство произведения, как не его противоположности.
Если у кого-то из вас появится ухмылка на лице, то это, скорее, не от того, что я здесь изложил глупые мысли, а потому, что я так нескладно их выразил.
Ну, а если мои воспоминания нуждаются в защите, то защищать их в этом случае бесполезно, а если они в этом не нуждаются, то такая защита тем более излишняя.
А в общем, поступай, как хочешь – не хочешь хвалить, ругай. Ни того, ни другого не хочешь делать – вообще не цени.
Ну вот, наконец, я достиг конца. Жди меня, читатель. В следующий раз я возможно смогу тебе сказать что-либо более содержательное и более привлекательное. А пока прощай.

16а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ЦАРЬ ТРОИЛ. Царь Троил, а по некоторым версиям Лаомедон, является шестым в ряду троянских царей. Именно он основывает царство с новым названием - Троянское. При нем происходит первое нашествие на царство, см. рис.2.67 .

# 16b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ЦАРЬ СЕРВИЙ ТУЛЛИЙ И ЕГО ДВОЙНИК: ОДОАКР + ТЕОДОРИХ. Шестым царем Царского Рима, описанного Титом Ливием, является Сервий Туллий. Он является дубликатом Одоакра и Теодориха из Третьей Римской империи. Одоакр и Теодорих основывают новое германо-готское царство в Италии, существующее якобы с 476 по 552 годы н.э. Именно Одоакр (и Теодорих) возглавляет первое нашествие на Третью империю, уничтожившее предыдущее "чисто римское" царство в Италии.
17а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ТРОЯ. Как мы уже отметили, в КОНЦЕ Дардано-Придешского царства появляется новый термин - ТРОЯНСКИЙ, ТРОЯ.
# 17b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ИМПЕРАТОР ТРАЯН. В КОНЦЕ Второй Римской империи, являющейся дубликатом Царского Рима Тита Ливия и Третьей Римской империи, появляется новое имя - император ТРАЯН, якобы 98-117 годы н.э. Его имя практически тождественно со словом ТРОЯНСКИЙ.
Напомним, что все три Римские империи: Царский Рим Тита Ливия или Первая империя якобы VIII-VI веков до н.э. = Вторая империя якобы I-III веков н.э. = Третья империя якобы III-VI веков н.э. статистически очень близки. Они являются фантомными отражениями одной и той же фантомно-реальной средневековой Священной Римской империи якобы X-XIII веков н.э. и империи Габсбургов (Нов-Город?) XIV-XVII веков, то есть отражениями Великой = "Монгольской" Империи, см. ХРОН1,гл.6. Интересно, что при этом совмещаются друг с другом следующие очень похоже звучащие термины: Траян, Тарквинии, Троянский. В частности, это указывает на возможное отождествление Троянцев с Тарквинийцами, то есть с Нов-Городцами, при обратном прочтении этого имени, см. об этом выше. Здесь уместно отметить, что многие места в Риме и вокруг него до сих пор сохранили в своих названиях имя ТРКВН. Это гавани, порты и канал, построенные римским императором Траяном, далее - известный, и СУЩЕСТВУЮЩИЙ ДО СИХ ПОР, город ТРОЯ в Италии и т.п. [196], т.1. Траяном звали, например, телохранителя полководца Велизария [695],I(V), 27,4; II(VI), 4,6,14; 5,4,9,10,21,24.
.
18а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ТРОЯНСКАЯ ЭПОХА.На рис.2.68 показано хронологическое расположение Троянского периода в истории Троянского царства.
# 18b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ЭПОХА. На этом же рис.2.68 отмечен период, называемый Тарквинийским в истории Царского Рима, якобы в Италии VI века до н.э. Оба периода хорошо накладываются друг на друга при совмещении Троянского царства с Первой = Третьей Римской империей. Согласование станет идеальным, если допустить, что имя Тарквиний Древний (Траян во Второй империи) прикладывалось в действительности к Одоакру-Теодориху (якобы V-VI века н.э.), а не к их предшественникам - Валентиниану III и Рецимеру. Возможно, Тит Ливий просто перепутал имена ДВУХ СОСЕДНИХ царей.
19а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. КАК ЗВУЧАЛО ИМЯ ТРОЯНЦЕВ. Слова: ТРОЯ, ТРОЯНСКИЙ, ТРОЯНСКАЯ (война) звучат по-латински так: Troia, Troja, Troius (Троя), Troicus, Trojanus, Trojus (троянский, троянец) [237], с.1034. Практически так же звучат эти слова и по-гречески. А именно (в записи латинскими буквами): Troianos (ТРОАНОС), Troakos (ТРОАКОС), Troieus (ТРОЕУС или ТРОЕВС). Здесь нужно напомнить хорошо известный факт, что U часто переходит в V и наоборот. Например, во многих средневековых латинских надписях написано V вместо U. Даже начертание букв U и V сходно, что тоже объясняет частую замену U на V и наоборот. Итак, собирая вместе неогласованные варианты слова "троя", "троянский" - ТРН, ТРК, ТРКВ, ТРВ, получаем суммарный костяк согласных в форме ТРКВН. То есть, мы видим В ТОЧНОСТИ неогласованное имя римских Тарквиниев (нов-городцев) - ТРКВН.
# 19b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ТАРКВИНИИ, ФРАНКИ, ТУРКИ, ГОТЫ.
Как мы уже отмечали, средневековые франки заявляли, что они происходят из Трои. С точки зрения скалигеровской хронологии это невозможно. Сегодня считается, что в эпоху Троянской войны, якобы XIII века до н.э., дикие предки европейских франков еще не покинули пещер. Однако теперь полезно пересмотреть отношение к средневековым свидетельствам такого рода. Приведенные нами факты показывают, что средневековые франки и троянцы действительно могли быть СОВРЕМЕННИКАМИ. После этого уже нельзя не обратить внимания, что на происхождение франков от троянцев указывает и само их имя: ФРАНКИ = ТРНК без огласовок. Напомним, что Ф (фита) часто переходит в Т и наоборот. По-видимому, хорошо известные названия в скалигеровской истории: ТРОЯНЦЫ, ФРАНКИ, ТУРКИ и ТАРКВИНИИ обозначают если и не тождественные, то весьма близкие группы людей.
Февраль месяц, 1982 года.
.
1.
Наконец, я обрел покой. Уже два года, как я в отставке и перестал участвовать в беспокойной суете нашей действительности. Многие страшатся этого периода жизни, а я счастлив. Я обрел душевное равновесие, позволившее мне сосредоточиться на любимом деле, особенно после более чем сорокалетней работы по найму.
Итак, что же произошло за эти два года? Прежде всего, хочу вам поведать о своем горе. Внезапно умер мой младший брат Вася, который большую часть жизни провел в городе Таллинне, где он работал в аппарате местного республиканского Министерства. Ему было всего лишь 64 года. Смерть брата меня потрясла. После известия о его смерти, он стоял у меня перед глазами, как живой, таким, каким я его видел в последний раз. Он был со мной как бы рядом. Особенно ясно я ощущал его присутствие по ночам.
Его смерть произошла так. 25 сентября 1981 года, утром, как всегда, он пошел на работу. Неожиданно ему стало плохо. Вызвали скорую помощь, но уже было поздно. Врачи признали хроническую ишемию сердца. Один из основных сосудов уменьшился в диаметре, прекратилось поступление крови и свершилось неожиданное – смерть. Также было установлено, что шесть месяцев тому назад он перенес инфаркт. Между тем, он никогда не чувствовал себя больным, был «моржом» - купался круглый год, бегал по пляжу зимой и летом. Он часто ездил в заграничные командировки, каждый раз проходил медосмотр и ни разу врачи ничего не обнаруживали. Больше того, после перенесенного якобы им инфаркта, он в связи с поездкой в Стокгольм, был подвергнут тщательному осмотру и ничего не  обнаружили, а после возвращения из командировки, через месяц, случилось несчастье.
История печальная, но не единичная в нашей медицине. Я уже не раз нелестно высказывался в адрес наших медиков. Это еще один случай, подтверждающий небрежность некоторых врачей.
Дорогой наш Вася преждевременно ушел от нас, оставив жену, двух дочек и четырех внучек. Все мы были убиты этим горем, но время - лучший целитель, постепенно все сгладит в нашей памяти и притупит остроту  чувств и переживаний. Людям свойственно обретать после пережитого не только силы, но и иллюзии. Преодолевая неприятности, мы лишь укрепляем свою веру в себя и как бы толкаем себя на поиски новых испытаний. Существует два рода суеверных людей: одни стараются не упоминать о постигшем их несчастье, другие, наоборот, постоянно говорят о нем, бросая вызов судьбе, в надежде отвести от себя беду или в какой-то мере разделить ее с сочувствующими людьми. Я принадлежу к первой категории людей. И если здесь я вспомнил о своем горе, то только потому, что без этого не мог обойтись.
Из старой гвардии моих знакомых, о которых я вам уже рассказывал и которые еще здравствуют – это Возный, Мария, Митрофанов, Самылин, Дугин и Витренко. Все они - старики и находятся не у дел, на пенсии, кроме, кажется, Дугина.
Возный по-прежнему живет в Харькове, но связь с ним потеряна. Ранее он часто приезжал к нам в институт, и я мог с ним беседовать. В последнее время о нем ничего не слышно. По-видимому, уже не работает. Чем он занимается дома, я не знаю. Как вам известно, он владеет знанием многих языков и, возможно, продолжает переводить статьи на русский язык для научно-исследовательского института, где проработал все время. Он был всегда порядочным человеком и не думаю, чтобы за два года изменился в худшую сторону. Он никогда не относился к лентяям и не стремился к животному желанию – лечь и мирно пережевывать свой корм, свои мечты. К женщинам он был равнодушен, обладал достаточной волей, позволявшей ему побеждать свое непокорное тело. Если, как вы уже знаете, он мог упрекнуть свою жену в неверности, то сам был чист. Он способен на то, чтобы склонившись над обнаженной красавицей и предлагавшей ему себя, спокойно произнести речь о нравственности и демократии. Как видно, Возный не изменился. Был человеком, наверное, и остался им.
Мария осталась прежней, если не хуже того, кем была. Иным людям старость приносит благодетели, а у Марии остались инстинкты  молодости, жаждавшей как можно скорее подняться с низов в верхи рая, довольствия и благополучия. Она способна на все: соблазняла ученых,  обволакивала их своими взглядами, призывными желаниями, разделяла с ними ложе и, в конце концов, добилась заветных документов – сначала кандидата, а затем и доктора наук. Она так этому радовалась, что была похожа на ту курицу, которая снесла всего лишь одно яйцо и вовсю кудахтала. В науке она всегда была беспомощной, жалкой посредственностью, прикрытая лоском интеллигента и вводившая кое-кого в заблуждение. Она легко предоставляла возможность мужчинам поймать себя в объятия, но главным образом тому, кого она могла использовать в личных интересах.
О своем ребенке она говорила с отвращением. Ребенок, по ее мнению, отравляет радость любви. Беременность всегда подстерегает женщину, как вечная кара, портит наслаждение, заставляет оплачивать миг блаженства и наслаждения длительным страданием, которое крадет месяцы и даже годы любовных утех. Она сетовала на природу, которая отнеслась недоброжелательно, заставив женщин расплачиваться за любовь материнством. И это заявляла женщина, которая, скорее всего, никогда и никого не любила и вряд ли способна была на это. Деньги, стяжательство, и любой ценой карьеризм – вот ее идеи, надежды и удел.
Но, чтобы быть справедливым, надо отметить ее умение говорить. От округлости своих мыслей и звука голоса собственной речи, она упивалась и пьянела. Причем, в ее красиво произносимых словах было много лжи, и это делалось больше по ее натуре, чем по необходимости. В семье она считалась главой и управляла всеми – мужем, сыном и своими любовниками, аккуратно блюдя чужую нравственность, хотя за собой в этом отношении не следила.
Но как Мария ни боролась, ни сопротивлялась природе, всему приходит конец. Она состарилась раньше времени. Цвет лица стал серым с синими пятнами, алчный тонкогубый рот обмяк, сжался, потерял прежнее свое очертание. Ее лицо стало сухим, с некоторой трагичностью, словно искушенное тайной страстью шекспировских страданий. Чем это вызвано? Жаждой денег, ревностью, болезнью или злостью об ушедшем? Кто знает?!
Частые встречи с любовниками разных сортов, с разными требованиями и привычками, изуродовали ее фигуру и она перестала следить за собой. На ее лице осталась только печать вульгарности. Жидковолосая голова неприятно дополняет общую картину. Всеми заброшенная, она, наконец, смирилась с действительностью. Последним ударом для нее было отстранение от заведывания кафедрой, за ненадобностью.
Власть – это горькое явление. В любом, даже маленьком величии, каким была наделена Мария, есть доля желчи. Мало, кто из людей, утративших чувство чести, совести и власть, кончает хорошо. На ее лице появилось выражение оскорбительного высокомерия и мстительного возмущения. У нее такой вид, будто она вечно злится. В каждой ее фразе чувствуется нота разочарования и тоски по ушедшему. Сейчас она забыта еще при жизни, не оставив после себя никаких научных разработок. Как будто ее и не было вообще среди ученых.
О Митрофанове не могу ничего сказать плохого. Как я ранее говорил, в расцвете сил он был способен на многое и мог воплотить мечту в действительность. Он был свободен от догматов, но усвоил совокупность установленных наукой истин, создал себе правильное представление о мире, человечестве, жизни. Он был и остался требовательным к себе, сосредоточенным, собранным и обладает недюжинной силой воли сохранять свое достоинство и благополучие семьи. Кое от каких привычек ему пришлось отказаться. В молодости он посещал многих женщин в качестве доброго друга, при этом не только изучал женские манеры, но стремился поживиться наслаждением. На это он был неплохим мастером. Сначала он держался с женщинами нежным и покорным воздыхателем, сыпал удвоенными порциями любезностей, а, овладев ими, тут же покидал их. Правда, часто разменивал свои страсти на мелкую монету. Он то с одной, то с другой… Каждый раз бросал надкусанный плод, принимался за другой, иногда возвращался к первому, потом хватался за третий и ни на одном не останавливался. Он умел при случае, как ни в чем не бывало, сказать большую непристойность и еще лучше умел вызвать слушателя на откровенность. И все это делалось с самым простодушным выражением лица. Но все это в прошлом. Сейчас его породистая внешность, внушительная и гордая осанка – только обманчивая декорация. Он нездоров и ежеминутно может ожидать неприятностей. На его бледном, живом и умном лице выделяются только светлые глаза, прямой, довольно представительный нос и тонкие поблекшие губы. И хотя сердцем он человек прошлого, но разумом он человек будущего, а точнее, он человек и вчерашний, и сегодняшний, и всегдашний. Жаль, что мы теперь редко можем видеться. Он тоже в отставке и по-прежнему живет в Киеве.
Хочется сказать несколько добрых слов о Дугине. Этот человек прошел длинный путь на высоких должностях. Он был директором сначала одного, затем другого еще более крупного института по проектированию угольных шахт и обогатительных фабрик. Довольно долго и успешно восседал в кресле начальника Главка Министерства угольной промышленности СССР, а последнее время занимает должность представителя в Болгарии от нашего Министерства. За это время он пользовался всем возможными благами прогресса и цивилизации, но никогда этим не кичился и, насколько мне известно, не обкрадывал государство. Неподкупный человек, честный. Семья у него неплохая, но две дочки, воспитанные его женой, к сожалению, не в духе отца.
О его здравых мыслях говорит его открытый и ясный лоб, словно на нем вечно играет солнечное сияние. Обо всем он говорит сдержанно, но уверенно. Но когда он вдумчиво смотрит, то напоминает собой философа древности, размышляющего о жизни и смерти земных существ и создающего в своей голове стройную философскую систему.
Вот кто мог бы быть примером Благову, Жовтюку и Коткину. Все трое - разные люди, каждый по своему порочный. Дугина они хорошо знают, а вот стать лучшими, чем они есть, не хотят, а возможно, и не могут. Для этого тоже нужен ум.
Самылин последние годы своей работы в институте, да и сейчас, стал вызывать недоумение. У него появилось старческое брюзжание. Он многим и многими недоволен. На вид он выглядит плохо, какой-то обрюзгший, со старческой походкой, сопровождаемый непременной спутницей – палкой. Правда, лицо у него еще пока выглядит достаточно живым, но уже несколько отекшее и усталое. Его когда-то иронический рот, уже потерял свежесть, изменив форму. Ранее он любил бегать за податливыми юбками, да и теперь не потерял к ним охоты, но удерживает его от этого неизбежная в таком возрасте старость.
Людей он знает не глубоко, поверхностно. В какой-то степени ему мешало излишнее самомнение о себе. Часто жалуется на отсутствие свободы в наше время. В своих желаниях он опьяняется какой-то им созданной свободой, но не понимает, что абсолютная свобода – это безумие и полная анархия. Вот почему всегда нужно иметь какое-то предусмотренное законом сдерживающее начало. Для людей, обладающих неограниченным мышлением, без этого нельзя. В последние годы он оброс всевозможными предрассудками, словно покрылся обильным мхом, и не видит действительной сущности происходящего вокруг него. Он любит спорить. Когда он начинает кому-либо возражать, входит в азарт и иногда становится глупее, чем есть на самом деле. Он не допускает мысли, что кто-то мог думать иначе, чем он или лучше него. В своих самомнениях он доходит иногда до комизма. Когда его слушаешь, создается впечатление, что он не поверит в истину, что упавши в воду, обязательно вымокнешь.
По этому поводу можно сказать словами философов, утверждающих, что обычно прав не тот, кто громче и уверенно кричит, а в большинстве случаев тот, кто разговаривает тихо и мудро.
В целом Самылин может стать, в зависимости от обстоятельств, и хорошим и плохим.
Другие мои знакомые по работам на коксохимзаводе и потом научно-исследовательском угольном институте как-то разассигновались, а некоторые вообще сошли со сцены. Бывшие руководители завода Баланов и Гутман уже умерли. То же самое произошло и с директором института Бобровым и его заместителями – Гойхманом и Дубинским. Как видите, время делает свое дело.
В отношении моих друзей и знакомых по Магадану, к сожалению, я почти ничего не могу добавить к тому, что уже рассказал вам. Старшее поколение находится на пенсии и даже кое-кто умер, а более молодые здравствуют, но в Магадане остались немногие из тех, кого я знал. Многие уехали в разные города страны. Из магаданцев не потеряна письменная связь только с Юговой, еще работающей там, хотя уже получила право на пенсию, и с Бувалец, живущей теперь в Свердловске.
Югова успешно завершила воспитание своих милых дочек, хотя не обошлось без трагедии. Одна из любимых ее дочек умерла. Остальные уже взрослые и все устроены.
Бувалец бодрствует на пенсии и занимается воспитанием внуков. Как выглядят они и какие произошли у них перемены, мне трудно судить, не встретившись с ними и не побеседовав. Судя по письмам, дух у Юговой и Бувалец весьма бодрый и кажется прежний, боевой и справедливый. Пока не чувствуется ни упадка сил, ни уныния, ни брюзжания.
Относительно моих недоброжелателей, которые пытались затормозить защиту моей диссертации, я имею в виду Шемаханова и Руденко – работников Московского горного института, и Левина, бывшего работника Днепропетровского горного, а затем нашего института, то я не знаю, что сталось с москвичами, а вот Левин умер. Причем, умер нелепо, так, как и жил. После того, как его провалили при переаттестации в Днепропетровском горном институте, его милостиво подобрал Благов и водворил на работу в наш институт. И когда ему исполнилось семьдесят лет, Благов советовал ему уйти в отставку, но он отказался, мотивируя, что на пенсии он умрет со скуки. В действительности он не хотел расставаться с приличной зарплатой. Я уже говорил о его до неприличия жадности к деньгам. И вот, чувствуя себя вроде бы неплохо, он резвился по фабрикам Донбасса, преодолевая высоту по лестницам часто до 30-35 метров. Это не могло не сказаться на его здоровье. В одну из таких поездок в Донецк, с ним случился инфаркт, и он умер в дороге на семьдесят втором году жизни, так и не дожил до предполагаемого им срока – 80 лет.
Кстати, Шило, бывший директор Магаданского научно-исследовательского института золота и редких металлов, который спас меня от намечавшегося провала моей работы этими людьми, в настоящее время академик Сибирского отделения АН СССР, является директором Магаданского научно-исследовательского института, входящего в состав Сибирского отделения. В 1980 году он выступал по телевидению, и хотя с момента моего отъезда из Магадана прошел 21 год, выглядел он неплохо, но, конечно, постарел. Я с большим удовольствием выслушал его ответы на вопросы корреспондента об энергетических проблемах Северо-востока нашей страны.

Любопытно, что на знамени, развевающемся над войском, видна надпись SPQR, см. рис.2.72 . Под такими знаменами шли в бой средневековые - а потому и "античные" - РИМСКИЕ войска. Современный комментатор написал по этому поводу следующее: <<Инициалы SPQR на воинском знамени указывают солдат как римлян, сражающихся под именем "Senatus Populusque Romanus">> [1229], с.17. А ведь согласно скалигеровской хронологии, Рим был основан лишь через пятьсот лет после Троянской войны.

На рис.2.73 показана еще одна миниатюра из книги Диктиса Критского "Троянская война" [1229], с.18-19. На ней изображена битва между греками и троянцами. Как свидетельствуют подписи на миниатюре, в сражении участвуют цари Агамемнон, Эней, Ахиллес, Гектор и Троил. Все они представлены как средневековые рыцари, закованные в железо. На головах четырех рыцарей - шлемы с опущенными забралами.
Обнаруженное нами соответствие между Троянской и Готской войнами прекрасно объясняет существование подобных старинных изображений, на которых "античные греки и троянцы" фактически отождествляются со средневековыми рыцарями.
3.
Теперь о Толике и его семье. У Толика страсть к творчеству по-прежнему осталась жгучей потребностью, дарованная ему природой и воспитанием. В Москве, в научной среде, как в мельнице перемалываются характеры ученых, но Толик остается самим собой, сохраняет аромат взрастившей его почвы, особую манеру чувствовать и творить, по которой его всегда можно отличить от других.
Он по-прежнему, остается благодарным нам, родителям, держится непринужденно, с увлечением работает, сыпет направо и налево свои творения: научные статьи, книги по математике, хронологии древней истории и с азартом рисует. На лекциях он говорит без малейшем тени неуверенности, без всякого напряжения или жеманства. Хорошо, даже очень хорошо читает лекции, часто свои мысли иллюстрирует четкими, я бы сказал, изящными рисунками.
В его художественных произведениях одновременно звучат два тона – белый и черный. Белый – выражает первозданную чистоту, черный – строгость, бесконечность, мрак и черноту жестоких душ. Сплошное сияние и сплошная тьма – создают неповторимое сочетание драматизма и задуманной идеи.
Художественное творчество Толика – это действительность, увиденная им сквозь фантастический темперамент ума и размышления. Он изображает мир таким, каким он его видит. Толик пришел в искусство, чтобы показать во всеуслышание глубину человеческого мышления. Если ранее за философами оставалось право давать нам уроки, как надо мыслить, а за художниками – право вызвать у нас эмоции, то в картинах Толика это совмещено воедино. Он в своих произведениях сжал в своих объятиях то и другое, получил целое единое.
К тому, что я здесь сказал, ради бога, отнеситесь здраво и без всякой предвзятости. Не думайте, что когда я вижу работы сына, то необъективен и захожу так далеко, что высказываюсь о них слишком смело, чуть ли не как специалист. Это далеко не так. Я глубоко не разбираюсь в этом искусстве, но мне легко удается различать белое от черного, а более осмысленно судить мне и не надо. Я ограничиваюсь тем, что говорю, нравится ли мне картина и почему, вызывает ли она во мне волнение, мечты о хорошем и возвышенном, о прекрасном, будит ли она мои мысли или нет.
Кое-что хочется сказать и о работах Толика в области хронологии древней и средневековой истории. Веяния об изменениях хронологии были и ранее, со времен Исаака Ньютона. В частности, особенно ярко их  поднял в своих работах Н.А.Морозов – известный русский революционер, общественный и научный деятель, ученый-энциклопедист. Он был приговорен к бессрочному тюремному заключению. За двадцать семь лет тюрьмы он глубоко изучил химию, физику, астрономию, математику и историю. Во всех этих областях оставил замечательные научные труды. После Октябрьской революции, в 1924-1932 годах издал семитомник «Христос», в котором рассматриваются вопросы хронологии древней истории. Но это было только начало, больше похожее на постановку вопроса, чем его решение, поскольку многие его гипотезы не были доказаны из-за отсутствия объективных методик датирования. Ряд его положений впоследствии не подтвердился. И вот тогда, когда эти первые, но еще неясные веяния, не были готовы утвердиться в научной общественности, пришел Толик и властно развил их и возвел в истину то, что едва нащупывал Н.А.Морозов. Толик собрал воедино и отметил печатью своих идей и новых методов не только критический анализ хронологии, но и создал (с соавторами) новую хронологию древней истории, да и саму реконструкцию истории. Он открыл и громогласно утвердил то, что несколько поколений до него (начиная с Исаака Ньютона) могли только робко предполагать в самых общих чертах. Под таким напором, старое здание традиционной хронологии древней истории развалилось, и обнажились все его неточности.
По хронологии древней истории Толик издал несколько интересных работ, в которых твердо изложил свои открытия, опираясь на многочисленные свои статистические и математические исследования. Он дерзко отбросил установившиеся традиции и тут же заполнял пустоты  «темных веков» новыми данными, событиями. Ему удалось доказать, что существующие в традиционной древней истории так называемые «темные века», искусственно порождены ошибками хронологов 15-17 веков, и что события, искусственно отодвинутые ими вглубь истории, на самом деле происходили в 11-17 веках новой эры.
Сразу нашлись и противники его работ. К ним, в частности, относится историк Л.Н.Гумилев, сын поэта Гумилева и поэтессы Ахматовой. Кстати, будучи историком, он практически ничего не знал о Н.А.Морозове и вообще ничего не знал о хронологических исследованиях Исаака Ньютона. В беседах с Гумилевым, Толик сразу понял слабость его позиции. Не найдя научных возражений против Новой Хронологии, Гумилев в конце концов заявил, что он «предпочитает верить традиции»  и что лучше «математикам не лезть в историю, как и историкам – в математику». В целом же беседы Толика с Гумилевым носили вполне мирный и уважительный характер. Более полно о реакции историков на работы Толика можно посмотреть в его статьях.
И еще об одной стороне деятельности Толика. Как я уже говорил ранее, он является организатором (в 1963 году) и бессменным директором музыкального клуба при МГУ «Веаф»-«Топаз» вот уже около двадцати лет. Передавать значение классической музыки слушателям, является еще одним его увлечением. Сам он любит слушать музыку, но любит, когда и другие ею интересуются. Он застывает в неподвижности и полузакрыв глаза, отдается упоительному потоку грез.
Имя Толика, благодаря его многим работам по математике, опубликованным в нашей стране и за рубежом, многочисленным и необычным рисункам, а также трудам по хронологии древней истории, вызвало в ученых кругах у нас и других странах не только глубокий интерес, но и довольно значительный шум. Своими разработками, которые сразу были замечены научной общественностью, он возбудил любопытство и создал себе рекламу, которая принесла ему известность и признание. Его имя на обложках книг сразу привлекает взгляды ученых и заставляет их уделять внимание его работам.
Когда меня спрашивают, кто из нас – жена или я, больше способствовали воспитанию Толика, я всегда отвечаю – жена. Все он усвоил от матери, а я только обновил его своею кровью. От матери он заимствовал очень многое, а от меня малость – энергию современного человека. Жена очень много с ним работала и привила ему систему в учении и строгость в жизни.
Не думаю, что прочитав мною сказанное о Толике, у вас сложится мнение о его безгрешности, и что он заслуживает только похвал. Толик, как и всякий из нас, не лишен недостатков. Они есть, но они у него как родимое пятнышко у прелестной женщины, подчеркивающее белизну ее кожи, так и у него, недостатки еще больше оттеняют его немалые достоинства. В его жизни черных пятен так мало, а красок так много, что мы с женой им восхищаемся. Не думайте, что это слишком хвастливо.  Мы - родители и наше восхищение естественно. Ведь все то, что я здесь сказал,  соответствует действительности. Вот если бы я кое-что добавил от себя, приукрасил, тогда это было бы чересчур. Наша гордость за сына, достигшего немалой известности в науке, естественно, доставляет нам удовольствие и мы оба, разумеется, наслаждаемся. Уважение, отдаваемое сыну, в какой-то малости изливается и на нас. Почему же его не похвалить, тем более, что его восхваляют многие, не заинтересованные люди.
По мнению некоторых, брак между учеными или работниками искусства одной и той же специальности нежелателен, ибо это якобы неизбежно кончается плохо. А если и нет, то это редкое явление. Другие считают, что лучшие союзы основаны на сходстве характеров, специальности или контраста. Мне кажется, главное ни то, ни другое. Нужно сходство душ, понимание и уважение. Вот, что цементирует супружеские союзы.
Таня и Толик в своих личных, семейных отношениях весьма монолитны, я бы сказал, едины. Оба ученые – она кандидат физико-математических наук, доцент, он – доктор, профессор. Оба имеют научные труды, книги, работают примерно в одной и той же области математики, читают лекции студентам по математике. Ни у нее, ни у него нет ни зависти, ни оскорбленного тщеславия. Оба радуются достигнутым успехам друг друга, вместе печалятся, если кого из них постигает творческая неудача. Ни та, ни другая сторона не чувствует себя униженной. В работе помогают друг другу. Их влюбленность изливается потоком, переполняет сердца. Их любовь прочна – она выдержала испытание временем. Ведь любовь очень хрупка, особенно в первые годы совместной жизни. Иногда бывает так, что достаточно малейшего изменения в одном из любящих супругов, чтобы рухнуло  семейное здание.
Союз Тани и Толика оказался прочным и слаженным. Заботятся друг о друге и вполне довольны друг другом. Оба не честолюбивы, без стремления к роскоши. Они создали обстановку, где ни одна из сторон не претендует на особое положение. У них наблюдается гармония между трудом и наслаждением. На таком мудром сочетании и основано искусство их жизни. В своей повседневной суете обмениваются приветливыми улыбками и взаимным пониманием. Их брак стал источником супружеского счастья. Оба благоразумны, лишены предрассудков.
Таня добра, всегда естественна во всех своих движениях и манерах, даже в своих маленьких слабостях и в невинном желании нравиться, что позволяет Толику чувствовать себя с ней очень свободно и хорошо. Она способна согреть и воодушевить своей пылкой натурой самые сложные идеи Толика. Она мыслящая, наблюдательна, с заслуженной репутацией математика, смело принимает участие в сложных дискуссиях. Она боготворит Толика, а он платит ей тем же. Между ними - земное восхищение, но все это делается с тактом, как это принято среди хорошо воспитанных людей. Если в их отношениях и есть какие-то мелкие недостатки, то нет ничего неприятного и они не вызывают раздражения.

# 23b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. НОВЫЙ ГОРОД И НОВЫЙ РИМ - ПРИМОРСКИЕ ГОРОДА. События Готской войны разворачиваются в основном якобы в Риме и в Неаполе. Неаполь стоит НА БЕРЕГУ МОРЯ. Новый Рим, Царь-Град тоже стоит на берегу моря. Более того, Стамбул = Царь-Град расположен по обеим сторонам ДЛИННОГО И УЗКОГО ПРОЛИВА Босфор, который вполне могли называть "рекой", см. рис.2.77 . Далее, через Рим - позднюю столицу Италии и ост-готского королевства - протекает известная река Тибр.

24а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ТРОЯНСКИЕ МЕЛЬНИЦЫ. Троянские летописи почему-то особое внимание уделяют БОЛЬШОМУ ЧИСЛУ МЕЛЬНИЦ на реке, протекавшей через Трою [851], с.90.
# 24b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. РИМСКИЕ МЕЛЬНИЦЫ. Средневековые историки, в частности Прокопий, рассказывая о Готской войне, много говорят о МЕЛЬНИЦАХ на реке Тибр, протекающей через Рим [196], т.1, с.355-356. Они действительно сыграли большую роль в Готской войне якобы VI века. Вокруг них неоднократно разыгрывались битвы между готами и римлянами-ромеями-греками. Прокопий уделяет "мельничным битвам" много внимания [695]. При описании же других войн, которые вела Третья Римская империя, о мельницах на Тибре ничего не говорится. Нам не удалось найти каких-либо независимых свидетельств того обстоятельства, что именно ИТАЛЬЯНСКИЙ РИМ славился своими мельницами. Зато оказалось, что ОЧЕНЬ БОЛЬШИМ ЧИСЛОМ МЕЛЬНИЦ
СЛАВИЛСЯ ЦАРЬ-ГРАД = КОНСТАНТИНОПОЛЬ. Причем, эти мельницы были расположены как раз на берегу пролива Босфор, который и назывался "большой рекой". См. рис.2.78 , на котором приведена редкая средневековая гравюра XV века из цикла "Путешествие в Святую Землю" (Peregrination in Terram Sanctam), 1486 года.

Она изображает корабль, подплывающий к Царь-Граду = Константинополю на Босфоре. То, что это именно Царь-Град, мгновенно определяется по заливу Золотой Рог, и по уникальной и знаменитой ЦЕПИ, которая запирала вход в него. На гравюре отчетливо видны два конца этой тяжелой цепи, соединяющей две крепостные башни на разных сторонах залива. Эта цепь-запор, кстати, играла большую роль в истории Царь-Града [695]. О ней рассказывали многие авторы. На гравюре мы видим ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ ЧИСЛО МЕЛЬНИЦ, буквально заполняющих полуостров, где расположена центральная часть Царь-Града. Поэтому скорее всего, "многочисленные античные троянские мельницы" - это и есть многочисленные средневековые мельницы Царь-Града, существовавшие, как мы видим, еще и в конце XV века. Следовательно, Прокопий Кесарийский, рассказывая о Готской войне, скорее всего имел в виду Новый Рим на Босфоре, а не итальянский Рим.
Между прочим, эта же гравюра дает еще один аргумент в пользу идеи, что евангельский Иерусалим - это именно Царь-Град на Босфоре. В самом деле, в скалигеровской истории считается, что средневековые "Путешествия в Святую Землю" многочисленных паломников всегда имели своей целью евангельский ИЕРУСАЛИМ. И какую же Святую Землю мы видим на гравюре 1486 года, называющейся "ПУТЕШЕСТВИЕ В СВЯТУЮ ЗЕМЛЮ" ? См. рис.2.78 . Мы видим Царь-Град = Константинополь. Получается, что еще в XV веке Святой Землей, - то есть евангельским Иерусалимом, - БЫЛ ИМЕННО ЦАРЬ-ГРАД НА БОСФОРЕ.
4.
Теперь попытаюсь кое-что рассказать о себе. Не возражаете? Ну, хорошо. Прежде всего, о старости – старею ли я? Да, конечно. Но со старостью надо быть так же осторожным, как и с молодостью. И то и другое надо беречь.
Слово старость, хотя и нельзя толковать двусмысленно, но оно не всегда точно выражает состояние людей, причисленных к старости. К примеру, хочу указать на свой внешний вид. Всю жизнь все мои знакомые всегда давали мне лет меньше, чем на самом деле. И  разница была довольно ощутима. Все говорили, что я выгляжу очень молодо. Так как это говорилось многими людьми, то я не считал их мнение праздным комплиментом и к такой оценке как-то привык. Оказывается, ко всему можно привыкнуть, а тем более, если это приятно щекочет твое тщеславие. В конце концов, все люди тщеславны, только степень этого недуга у каждого различна. И если она не выходит за рамки допустимых моральных норм, то это даже хорошо. Ведь радуемся же мы результатом своего труда, так почему же не порадоваться своей сохранившейся внешности. Я считаю это вполне нормальным. Разумеется, не придавал этому особого значения. Просто был приучен к этому и только. Но вот 12 июля 1981 года, когда мне уже было 71 год и 5 с лишним месяцев, мы приобрели ведро прекрасных вишен. Надо отметить, что в тот год весна была слишком дождливой, а лето невероятно жарким и фруктов, особенно вишен, было не так много. Мы обрадовались и решили сварить варенье.
Для варки варенья потребовался сахар. По просьбе жены я пошел в магазин. В штучном отделе попросил семь килограммов сахара. Молодая, довольно симпатичная девушка-продавец, на меня посмотрела со снисходительной улыбкой и ответила:
- Дедушка, больше двух пачек нельзя.
Получив две пачки, я вышел из магазина и только тогда осознал значение  ласкового слова «дедушка». Оно как-то резануло мой слух и засело в моей голове. Я даже несколько раз  произнес его про себя.
Видите, в глазах этой девушки я уже не мужчина, а дедушка. До этого я ничего подобного не слышал в свой адрес, а тут вдруг «дедушка». Если ко мне и обращались незнакомые люди, то обычно называли: папаша, товарищ, мужчина. Это совсем другое дело. Все эти понятия говорят, что человек, к которому относятся, еще не стар, можно сказать, находится в соку, а вот дедушка – этим уже все сказано. Правда, иногда знакомые меня спрашивали:
- Вы еще не дед?
Имея в виду наличие внуков. Но это имеет совершенно другой смысл и не вызывает ни у кого, в том числе и у меня, такого ощущения, как слово «дедушка», которое не связано с внуками, а прямо указывает, что ты уже глубокий старик.
Когда я пришел домой, то первое, что сделал –  посмотрел в зеркало. Вроде бы, никаких перемен, но это слово долго не выходило  из моей головы. Более внимательно всмотревшись в свое лицо, я заметил, что оно у меня - в зависимости от выражения и настроения - резко меняется. Когда я улыбаюсь, оно выглядит более свежим,  даже привлекательным, более молодым, но стоит мне сделаться серьезным и особенно, немного насупиться, оно сразу меняется в худшую сторону и появляется какая-то неприятная старческая угрюмость. Вот оказывается в чем дело. Поди, знай, как мало надо, чтобы выглядеть хорошо. Улыбайтесь, и тогда вас не постигнет такая участь, как меня.
С того дня, я больше не слыхал в свой адрес этого злополучного слова. Улыбка овладела моим воображением, и я стал чаще улыбаться. Теперь я пытаюсь исключить из своего обихода «угрюмость» и возвел в особый возвышенный ранг «улыбку». Ведь это она украшает нас позолоченным очарованием ушедшей молодости. Конечно, я здраво смотрю на вещи и вглядываясь в зеркало не обманываю себя, ни на счет своей молодости, ни на счет цвета кожи и выражения лица. Я хорошо сознаю все неполноценность своего уже увядшего облика. Но я не падаю духом, и сердце мое не разрывается от отчаяния при мысли о старости. Во мне верх всегда брал рассудок.
В своей жизни я презирал всякого рода глупости. Умение презирать подлости и оскорбления – великая поддержка в жизни. Людей, которые способны творить подлости я вычеркивал из своей жизни.
Я ушел в отставку в семидесятилетнем возрасте, хотя мог еще работать. В последние годы моей службы по найму, к своему стыду, стал замечать, что от административной тупости и сам понемногу начал тупеть. Вот эти и другие моменты и послужили причиной моего ухода в отставку. Правда, когда я теперь нахожусь не у дел и появляюсь в институте, тот же Жовтюк, да и Коткин, принимают меня с артистической непринужденностью и добродушием пожимая мне руку.
У вас может возникнуть упрек: зачем я некоторых руководителей слишком очернил, перегрузил свой рассказ их постыдными деяниями? Но вы попробуйте присмотреться к окружающей обстановке и увидите, что действительность превосходит мною приведенные факты. Такие типы не редки. Подумайте, и вы легко припомните подобных героев. В своем рассказе я достаточно много открыл вам правды.  Согласно логике, против правды ничто не может устоять. Но, чтобы правда восторжествовала, надо ей иногда помогать, причем умело. Сама она в нашей действительности часто опаздывает и не производит необходимого действия. Она, как бы стыдится открыто выступать против несправедливости.
В том, что я кое-где резко высказывался, не характеризует меня, как человека злого и необъективного. В действительности, я мягок и снисходителен. Люблю все слабое и жалкое, все страдающее. Люблю человека - это бедное, часто заблудшее существо, и если я на него сержусь, то это не значит, что у меня нет для него слезы сочувствия. Люблю заглядывать и в себя, чего многие избегают, по-видимому, страшатся увидеть в себе что-либо неприятное.
Я жажду добра, ищу истину, размышляю и убежден, несмотря на все мои недостатки, заблуждения и ошибки, вы будете ко мне снисходительны. В наш век все сомневаются во всем, но если вы усомнитесь в моей искренности, то я буду опечален. И когда меня не станет, то одним смертным на земле будет меньше, только и всего. И тогда простятся мне все мои заблуждения, как бы велики они ни были.
В жизни меня не так возмущала враждебность людей, как их непостоянство натуры. Стоит кому-либо получить повышение по службе, выдвинуться над другими, своими вчерашними, равными ему, сослуживцами, как у него все меняется.  Отношения сразу становятся другими. С подчиненными начинает обращаться с ворчанием, часто как цепная собака. Он забывает, что сила руководителя должна заключаться в его разуме, здравом смысле, прямодушии и крепкой воле, а не в кураже.
Конечно, массой можно и следует руководить, но для этого нужен крепкий талант, который легко подчинит себе массу. Великие люди вели народ за собой, брали его на буксир и в их руках люди были податливы, как воск.
Конечно, кое-кого, возможно, смутит непривычная правдивая форма изложения, так как мы к этому не приучены. Я изобразил подлинную жизнь некоторых героев нашего времени и надо ее принимать так, как она есть. На мой рассказ возможны нападки. Будут обвинять меня в чрезмерной близости изложенных фактов к действительности и недоумевать, зачем мне понадобилось копаться в грязном белье и преподносить все это так открыто? Но ведь я изобразил то, что увидел. Меня можно только обвинить в том, что я говорю вслух то, что многие думают про себя. Я не пытался в своем рассказе сделать кое-кого из моих знакомых лучше, чем они есть на самом деле. Я не хотел на старости лет грешить, идти против своей воли.
Хотя я к некоторым героям слишком суров, но я не согрешил перед своей совестью. Я понимаю, чтобы говорить все откровенно, надо обладать известным бесстрашием. Всем хорошо известно, что многие из нас в узком кругу, а еще чаще про себя или в своей семье, бывают откровенными, но в общественных местах и на разного рода совещаниях и собраниях, слишком немы в этой части. Здесь их высказывания уже мягче и даже подхалимские,  тут правда - редкий гость. Человека вроде бы подменили. Вероятно, опыт научил людей понимать, что слишком прямая откровенность ни к чему хорошему не приводит.
Если даже моя критика и справедлива, то все равно она может вызвать раздражение, а у некоторых моих знакомых, смущение. Могут подумать – зачем все это? Ведь в приличном доме, если и происходят беспорядки, то хороший вкус предписывает не замечать их. Не исключено, что я кое о чем заблуждаюсь. Несмотря на это, с моими мыслями стоит ознакомиться. Тысячи людей думают то, о чем я здесь высказал вслух. Выходит, я говорю как бы не от себя, а от многих.
Что же касается ненависти, то я, пожалуй, чужд ее, даже когда  говорю о плохих людях. Может быть, кто-то из представленных здесь героев начнет злиться и возражать, но чем больше он будет опровергать очевидное, тем громче я буду хохотать. Когда такие люди начинают изворачиваться и лгать, в душе я всегда хохочу во все горло. Вы вправе спросить меня – а почему не вслух? Почему я открыто не боролся с подобными ненормальностями?
Да, потому, что это было бы бессмысленной затеей. Я уж не говорю об опасности. В моей жизни и так было много неприятностей, и я не раз стоял на грани катастрофы. Во мне было много мешанины, и я вынужден был в силу необходимости иногда идти на соглашение со своей совестью, ибо иначе ничего не смог бы добиться. Обстановка не позволяла не то, чтобы громко говорить, а даже произносить  шепотом. Слишком обнаженная правда опасна для того, кто ее произносит вслух.
В жизни мне, и весьма многим, приходилось часто молчать, вместо того, чтобы возражать, когда ты с чем-то не согласен. Когда было не совсем удобно и опасно возражать, я поступал как все, т.е. так, как ранее поступали в церкви неверующие – чтобы не оскорблять ничьих чувств и не вызывать гонения церкви, они тоже опускались на колени, и дело с концом. Все были довольны. Это, конечно, не пресмыкательство, а здравое решение, ибо любое другое решение могло окончиться крупными неприятностями.
Как мы реагируем на несчастье других? Какое чувство волнует людей, когда они видят чужое горе? Многие в такие минуты ощущают дрожь садизма, некоторые – жалость, но у огромного большинства – интерес к сенсации, праздное любопытство, желание посмотреть, как люди страдают. Это, конечно, низкое любопытство, но оно есть.
Руководители в нашей действительности по какой-то иронии судьбы поставлены вне критики, подобно какой-то догме. Для них критика существует только одна – сверху вниз. Но я ни за что не соглашусь, если меня лишат права свободно рассуждать.
В начале своей карьеры я испытывал крайнее равнодушие к политике. Но с годами жизнь меня приобщила к ней и многому научила, и я отбросил это заблуждение. Я понял, что политика – обширное поле, где народы борются за жизнь, где творится история. На этом поприще подвизаются гениальные люди, отдавая свои силы благородному делу. Но часто туда проникают карьеристы, политиканы. И если бы я обладал хотя бы каким-нибудь даром слова, возможно, посвятил бы себя такой деятельности. Но если бы и пошел по этой стезе, то не ради славы и почета, а ради изучения политики.
И вот, на склоне лет, во мне снова ожила неприязнь к политике, а точнее к отдельным руководителям, от которых зависит всеобщее счастье и справедливость. Я умудрен опытом, многое вижу, и меня иногда отталкивает  ограниченность наших некоторых руководителей и даже политических деятелей. Есть и такие, которые уж очень похожи на того полководца, потерпевшего поражение, но который, взглянув по окончании боя на поле, усеянное трупами его солдат, заявил, что все это можно с лихвой восполнить одним только крупным городом, и всего за одну ночь, если никто  не будет прибегать к противозачаточным средствами.
Я был бы в отчаянии, если бы кто-либо из вас вздумал обвинить меня в нелояльности к существующему у нас строю. Я ни к какой партии не принадлежу и выражаю собственное мнение о жизни. Вот и все. Я не хотел лицемерить, прятать свои коготки и вместо них показывать бархатные лапки.
Из всех этих рассуждений, так и хочется задать себе несколько странный вопрос – люблю ли я Советскую власть и всегда ли я разделял ее идеи? Отвечаю самому себе – безусловно, да! Ее идеи я и сейчас разделяю. Но мне кое-что не ясно не в ее идеях, а в практической деятельности отдельных лиц, имеющих положение. Я страстно люблю Родину за ее великодушие, за ее мужественную независимость, и верю в нее, но наша страна допустила такую несуразность, как культ личности, что в какой-то мере возвращает нас к нелепости, к пережитому нашей страной в прошлом. Я испытываю стыд и никак не могу отделаться от этого чувства, словно и на мне лежит какая-то доля вины за это.
Несмотря на все это, я верю в наш век, в наш строй, с достоинством современного человека. Силен тот, кто верит. К сожалению, есть люди,  задающие  риторический вопрос: для чего наши деды делали революцию? Для того, чтобы возбудить к нам ненависть других народов, или для того, чтобы некоторые руководители пускали пыль в глаза остальным жителям? Ведь революция несла собой идеи прогресса!
Ну, что можно ответить этим людям. Я думаю, у них слабо развита дальновидность. Они живут сегодняшним днем – мелочными ежедневными неурядицами, которых у нас еще немало, и не видят основного, а это близорукость. Это слабые люди, хотя среди них встречаются интеллигенты и даже ученые. Они высмеивают существующий порядок и строй, но сами нуждаются в порядке и власти над собой.
В свою очередь, мне хочется задать им такой вопрос: а не думали вы, кем бы вы были, если бы не было Октябрьской революции и мы продолжали жить при царской  России? Получили бы вы такое образование и положение в обществе, каким сейчас располагаете?
Не следует забывать и того, что из отсталой России, в каких-нибудь шестьдесят с лишком лет, при двух войнах и двух голодовках, мы сумели стать, как теперь нас называют на Западе, сверхдержавой, обогнав почти все страны мира, включая развитые бывшие империи. Все неприятности и трудности, которые нам приходится переживать, и которые еще пока будут, возможно, существовать, скоро уйдут в прошлое и наши последующие поколения, в конце концов, станут теми разумными и теми мудрыми людьми, которые воплотят грезившиеся нам идеалы справедливости и доброты в жизнь.
Будущим поколениям, я хочу посоветовать: не злоупотреблять острыми напитками. Они слишком возбуждают, а Советский народ – народ великий и не должен терять голову. Однажды одного гражданина из Спарты спросили, почему в Спарте пьют так мало вина. Тот ответил:
- Чтобы с нами могли советоваться о других, а не с другими о нас.
К сказанному хочу добавить – тем моим знакомых, которых я хотел порицать, но для этого у меня не хватило времени, и я этого не сделал, нет необходимости благодарить меня, а у тех, о ком я собирался сказать добрые слова, но не сказал, - прошу прощения.

29а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ТРОЯ И ИУДЕЯ. В троянских хрониках, в частности у Гомера, часто встречаются такие термины как ИДЕЙСКИЕ Вершины, Зевс ИДЕЙСКИЙ, Лес ИДЫ. Интересно, что рядом с Горой ИДОЙ расположена МАЛАЯ ИНДИЯ [851], с.93,212, комментарий 50; [180], с.264. Сразу возникает мысль, что ИНДИЯ в средние века иногда означало ИУДЕЯ. Действительно, их написания достаточно близки: INDIA - IUDIA. При этом Гора Ида, согласно троянским легендам, была центром религиозного поклонения [851]. В точности как и гора Бейкос на окраине Нового Рима - Стамбула. Как и итальянский Везувий, описанный в Библии в виде знаменитой горы Синай-Хорив, на которой Бог вручил Моисею каменные скрижали, законы.
Троянские хроники рассказывают, что в лесу Иды (в Иудейском лесу?) происходил ЗНАМЕНИТЫЙ СУД ПАРИСА. Напомним, что Парис, сын троянского царя, оказавшись в Идейском лесу, разрешает спор "о красоте" между тремя "античными" богинями, вручая приз Афродите - богине любви [851], с.93. Стоит отметить, что Библия часто отождествляет "жен" с различными РЕЛИГИЯМИ [544], т.1. Поэтому не исключено, что в легенду о "суде Париса" - включили выбор троянцами вакхической, "античной" религии. Из трех жен-религий троянцы как бы выбрали одну - религию любви, Афродиту (ТРДТ или ТРТТ, татары, тартар). На рис.2.82 , рис.2.83 ,


6.
Теперь еще немного о себе. Я всегда стремился прочесть загадочную книгу жизни, но это оказалось не так легко. Жизнь – это книга книг и ее надо уметь читать. Любой из нас носит ее в себе, но не всякий может разобраться в ней. Мы мало знаем тех знакомых, с которыми встречаемся на отдыхе, в праздном проведении времени, пока не увидим их в работе, в постигшей нужде, при особых обстоятельствах. Кто может судить о кошке, глядя на ее ласковое мурлыкание, когда вы ее гладите или когда она нежится на подушечке? Но посмотрите на нее, когда она на охоте. Это совсем другое животное, выгнутая спина и недобрые огоньки в глазах, и вы сразу поймете ее сущность более правильно. Так и человек. Он становится сам собой в каких-либо крайностях.
Ошибки, которые я совершал, не были бесполезными. С их помощью я лучше познавал жизнь. Огромные усилия в молодости, чтобы что-то обрести, чем-то овладеть, в том числе и самим собой, упорная борьба велась, чтобы отвоевать себе право на такую жизнь, какую я хотел видеть. Мне не раз приходилось получать шишки от  действительности. Я хорошо с ней знаком. Она печальна, часто уродлива, но я прикрывал ее цветами и это украшало мою жизнь. Я не был избалован судьбой, но не огорчен прошлым. И я доволен своей ухабистой жизнью. Ведь, когда привыкаешь к легкому счастью, оно становится единственной целью жизни. Такое счастье становится скукой блаженства и порождает у человека пустоту. Я благодарен и признателен судьбе за то, что она не сумела отнять у меня того немногого, что было мне дано. Не знаю, как вы, а я взял от жизни свою долю благ. И не ропщу, в целом доволен. Жизнь я прожил с настроением, настороженным умом и открытым сердцем. Те же, кто чем-то недоволен, виноваты сами. Я работал и не прозевывал в ожидании какого-то чуда. Никогда не закрывал глаза на жизнь, которая состоит не только из радостей, но чаще из страданий. У меня была слишком великая тяга к жизни, чтобы впасть в уныние и разочарование. Не убивал время ради того, чтобы убивать его, а настолько позволяли мои способности, творчески жил, и свои усилия направлял на уменьшение страданий, выпадавших на мою долю. Старался осуществить свое желание – жить, во что бы то ни стало. Я не был из тех, кто, попав в неприятность, позволял себя топить без всякого сопротивления, держа руки по швам. Я принадлежал к тем, которые, как говорил Моцарт: «Хотят действовать до тех пор, пока, наконец, не остается никакой возможности что-либо делать». Всегда опасался крайностей, т.е. черного и белого, и всегда придерживался серого цвета, середины. Ведь черная крайность – это область недостойных людей, а слишком светлая –  талантов и гениев. Я же лишен того и другого. Я - рядовой и потому придерживаюсь середины, будучи уверен, что на этом пути мне легче  подойти к истине.
Все мое честолюбие заключалось в страстном стремлении познания людей путем общения с ними, и - кое-что из прикладных наук и литературы. Когда нахожусь в компании, то во мне живет два Фоменко: один слушает, что говорят другие, а второй, наблюдая и размышляя, изучает их существо. Я старался решительно во всем иметь собственное мнение. Всегда ощущал потребность видеть людей, но не для того, чтобы с ними попусту поболтать, а ради удовлетворения потребности понаблюдать за ними и потом осмыслить. Я часто делал прогулки в человеческие души, но это делалось не ради забавы или сплетен, а для изучения людской суеты. И чтобы не вспугнуть изучаемого человека, я незаметно входил в него и так же неслышно, можно сказать, на цыпочках, покидал его.
У меня для наблюдения глаз верный, а вот мысли желательно бы иметь более глубокие. Страсть к наблюдению привела меня к пополнению моих жизненных запасов, своих взглядов, жестами других людей, темпераментами голосов, звуками их оттенков, в которых я нуждался для периодического обогащения своей палитры. Наблюдая людей со стороны, я как бы жил вдали от них, и в то же время в гуще их. Вам, возможно, покажется странным мое признание в  изучении людей, но я всегда обладал ценнейшим в жизни качеством – любопытством, переходящим в любознательность, не утоленную годами и возрождающуюся у меня каждое утро. Плохо только, что я лишен таланта, дабы использовать этот дар природы и красочно описать результаты наблюдений.
В своей жизни, особенно в молодости, я иногда взрывался, как порох, от какой-либо несправедливости или по недоразумению, даже кричал, но быстро остывал, хотя после этого долго еще переживал из-за неоправданной вспышки. Но в моей запальчивости не было театральности или самодурства, она была абсолютно искренней. К тому же, мое раздражение на словах, никогда не проявлялось на деле. Я не злопамятен.
Для нормальных деловых споров, я сам выбирал себе достойных противников и поле боя. Если же противник оказывался недостаточно серьезным или даже подленьким, я обычно не реагировал на его поведение и не вступал в спор и пререкания. Например, как это было у меня с Рафалесом,  написавшим на мою книгу пасквиль в разные инстанции. Он хотел вызвать у меня раздражение. Мое спокойствие и молчание привело его в замешательство. Он хотел со мной устроить дискуссию, но я не стал с ним   вести какие-либо разговоры. Тогда он обратился к Самылину, спросив, почему я не реагирую на его вызов? Тот ответил, что Фоменко считает ваш поступок клеветническим и недостойным, чтобы вам уделять внимание. Рафалес с раздражением ответил:
- Получается, что я клеветник?
- Выходит, так. Кстати, многие так считают, - спокойно ответил Самылин.
Кончилась эта история тем, что впоследствии Рафалес искал со мной сближения, при встрече любезно заговаривал, явно стремясь сгладить неприятное впечатление, оставшееся после его поступка.
На все хулы в мой адрес, я всегда придерживался известного правила – лучший ответ, который можно дать недоброжелательным хулителям – это молчать и продолжать творить. Ненавидеть таких людей я не мог. Не думаю, что ненависть возвышает того, кто ненавидит, даже если справедливо. Правда, в моей жизни были моменты, когда мне было приятно уединиться, и в одиночестве ненавидеть то, что оскорбляло во мне чувство справедливости.
В душе я всегда порицал ничтожных людей, а бездарных – недолюбливал. Они меня удручали, а особенно те, кто своим поведением выказывал претензии, несовместимые с их дарованием. Такие люди вызывали у меня раздражение, и я старался с ними как можно меньше общаться. Удивительно, что во многих случаях невежды занимают высокие посты и попытки от них избавиться - тщетны. Мы живем во времена космоса и атомной энергии, человечество неустанно движется вперед, но все равно мы иногда устаем от окружающей нас посредственности.
.
Не люблю я и тех, кто замыкается в каком-либо ограниченном мирке и ничего не видит, что творится вокруг. Не люблю и тех, кто себя насилует, разлагающе веселится и старается представить в смешном виде то, что на самом деле страшно.
Я никогда не обращал особого внимания на слепцов, которые бессмысленно скалят зубы только потому, что другие смеются. Не следует забывать, что мы часто смеемся по пустякам и редко – из-за тонкости остроумия. Стоит кому-нибудь, неудачно в обществе зацепиться за стул, как некоторые начинают смеяться.  Наша публика зачастую скучает при тонком юморе и легко обольщается посредственностью.
Не люблю я высокомерных глупцов, которые вопят, что у нас ничего нет того, чего было вдоволь в прошлом, что искусство и литература умирают естественной смертью... Это не совсем так. Они слишком глубоко погрузились в прошлое и совершено не замечают настоящего. Я  придерживаюсь иного взгляда – ценю прошлое, но главное для меня – это жизнь, борьба и горение в настоящем. С этими качествами я превосходно себя чувствую среди нашего поколения. И если я выражаюсь невнятно, то лишь потому, что хочется сказать слишком многое. Ведь жизнь идет своим чередом, и каждый новый день приносит нам новые мысли, новое искусство, литературу, науку.
Могу ли смело сказать о себе –  я был человеком в полном смысле  слова? Да, могу! Я жил полнокровной жизнью. Моим кумиром всегда был труд. Моя душа со всеми ее страстями была озарена трудом, с помощью которого я пытался что-то передать другим и в свою очередь многое получить от них самому. Каждая удовлетворенная потребность порождала у меня новую. Ведь желания так же беспредельны, как и мечты. Я научился из человеческого моря посредственности выуживать если и малое, но обязательно полезное. Я жил для того, чтобы жизнь любить, наслаждаться ею, а не осуждать ее. Она меня не баловала и не льстила мне, я не был сбит с толку чьим-либо поклонением и своим самомнением и потому не утратил ясного представления о себе.
Не раз жизнь обходилась со мной не особенно вежливо, даже жестоко, я же платил ей добром, а не злом. Это и помогло мне избежать еще большей беды. Путь, выбранный мною, оказался верным. Все, что исходило от меня плохого, я считал своей ошибкой, не оправдывал себя и считал себя виновным, как бы ни была мала провинность. Если я и не каялся перед обиженным, то все равно меня преследовало угрызение совести.
Не в пример некоторым карьеристам, я никогда не стремился пробиваться на высокие должности, т.е. уйти из излюбленного мною подножья, хотя такая возможность в прошлом представлялась не раз. Да я и не способен был бы состязаться на этом поприще. Я не ленив, но говорил не остро, без огонька и не так умело, как требуется человеку, претендующему на высокий пост. Ко всему прочему, надо обладать и недюжинными деловыми качествами. Короче, в жизни каждого человека есть отведенный для него максимум счастья, на который он может претендовать, и никто не имеет права на большее.
О своих потребностях, пожалуй, можно сказать так. Мое тело, которое я всю жизнь с таким усердием за собой таскаю, иногда мне мешало. В молодости оно было слишком худым, даже до неприличия, а потом, после пятидесяти лет, излишне полноватое. И то, и другое, по-видимому, плохо, но мне пришлось с этим мириться. К моему счастью, оно оказалось не так требовательно, как у некоторых. В отличие от тех, кто посвящает жизнь своему желудку и нарядам, я рассматривал еду и наряды, как крайнюю необходимость, без которой никак нельзя обойтись. Мне больше хотелось мыслить, чем без конца удовлетворять телесные потребности. Но на свое тело я не так уж и негодую. Тело, как тело, и без него нельзя существовать, а раз так, то приходится с ним считаться. В общем, признаюсь вам, я был лакомкой к хорошей пище, но мой желудок не всегда позволял мне роскошествовать и я придерживался умеренности в еде. Такая умеренность сделала меня бодрым. Я почти не болею, вернее, весьма редко болею. Без болезни человеку, вероятно, нельзя. Болезнь как бы оздоровляет  мышление, делает его более правдивым и глубоким. Кто никогда не болел, тот не познал себя во всем. Болезнь часто действует на людей умиротворяюще. Она  напоминает человеку о многом, очищает от ненужного зазнайства и делает  более осторожным. Это, конечно, не значит, что я проповедую всем болеть.
Но среди нас встречаются и антиподы описанным здоровякам. Эти, наоборот, любовно возятся со своими болезнями, охотно со всеми делятся  мыслями по сему поводу и теми средствами лечения, которые они используют. В своих болезнях они видят основное занятие, даже радость, даже смысл жизни, если хотите! Для таких людей отсутствие у них болезней  – это чуть ли не горе. По их понятиям, если врач сказал, что они здоровы, то либо врач ничего не понимает, либо болезнь неизлечима, раз он отказывается  лечить. И они из здоровых людей превращаются в мнительных больных, ищут хороших врачей для установления «правильного диагноза».
Мы с женой избегаем этих крайностей и балансируем между ними, сохраняя хорошее самочувствие. К врачам обращаемся, когда в этом действительно есть необходимость.
Прожитая мною жизнь с женой не разъединяла нас, а наоборот, объединяла и шаг за шагом приводила к полному взаимопониманию, согласию и стремлению к общей цели. Никаких ожесточенных поединков между нами не было, да и почвы к этому не было. Наши отношения были тем чистым воздухом, которым мы дышим вот уже не один десяток лет. Хотя мы уже достигли старости, мы до сих пор полны величия, зажженного юной страстью. В нашей семье мы все были и есть счастливы, - каждый своим собственным счастьем, счастьем друг друга и нашего дорогого сына.
Несмотря на наш возраст, мы с женой не оплакиваем прошлое, свою молодость, нам и в настоящем возрасте хорошо. Мы с женой по-прежнему, каждый по своему, дополняем друг друга и стараемся нести людям свою любовь, доброту и нежность. Мы хотим последним годам своей жизни придать особую торжественность, превратить ее в праздник, который знаменовал бы прощение прошлого зла и вступление в еще лучшее будущее. Мы хотели, - только не знаем точно, удалось ли нам, - вложить в свою жизнь ликование надежд, процветание творческого труда. Пожалуй, мы заслужили небольшой похвалы. Многие знают, что мы трудом не гнушались и упорно работали всю жизнь.
После моего выхода в отставку, мы с женой уединились в своей квартире, которую постарались превратить в приют блаженства и труда. Оба отдались творческому труду, словно спрятавшись от лихорадочной действительности. Жена все свои годы посвятила сыну и мне, принесла нам в дар всю себя, и всегда была заодно с нами. Естественной потребностью для нее было - любить нас. Она олицетворяла собой в семье разум, здравый смысл и крепкую волю. Всегда действовала с большим тактом, проявляя в отношении сына не только материнское чувство, но не менее любовно чувство воспитателя. И на практике показала, что можно самой, веря в труд и человеческую совесть, добиться у ребенка честности и тонкой рассудительности. Она не отличалась тщеславием, но как мать, хотела в глазах своего сына быть скромной и достойной. И ей это удалось с лихвой.
По натуре мы оба чуткие люди и избегали прямых назойливых поучений сына. Мы просто старались служить ему примером и он, нам кажется, многое усвоил. С сыном мы говорим мало. Нам было достаточно чувствовать друг друга, обменяться взглядами, каким-нибудь одиночным, но емким словом, которое говорило, что наши мысли идут одним и тем же путем. Наши сердца всегда были прозрачны друг для друга. Не знаю, как моя душа, о которой я не все знаю и могу быть необъективным, но душа Толика - чистой чеканки.
Мы с женой, не взирали на детский мир с высоты своих взрослых, часто ошибочных, позиций. Мы хорошо знали, что уши и глаза ребенка хорошо схватывают все, что вокруг него происходит. У нас никогда при сыне не развязывались языки – я имею в виду вольные словечки, двусмысленные шутки, не говоря уже о ругани. Мы твердо знали, что малыши воспринимают лучше, чем мы иногда думаем. Дети все подбирают, если и не понимают и ничего с этим багажом сразу не делают, но он не пропадает даром, не проходит бесследно.
Жизнь захватывала меня. Конечно, при тех обстоятельствах жизни, которые сложились для меня, я мог бы опуститься и погибнуть, но этого не случилось. Я был защищен от гибели силой своего инстинкта, часто более мудрого, чем ум и более сильным, чем воля.
В жизни я пользовался высшей человеческой мудростью, т.е. принимал ее такой, как она есть. Украшал ее своими мечтами, которые по возможности пытался претворять в жизнь. Я пришел в этот мир с улыбкой на устах и с любовью в сердце. По натуре я мечтатель, но не отличался легким и блестящим остроумием. В разговоре я не был развязным и не брал на себя слишком много. Но если я тяжело плелся по ухабистой дороге жизни, то легко воспарял в небеса, когда брал в руки книгу. Так, проделав свой усеянный камнями путь, бредя по дорогам временного изгнания, где на каждом шагу меня подстерегала ловушка, я в поте лица добывал себе счастье.
Теперь, долгим взглядом, наполненным почтением и грустью, я смотрю назад, в ту сторону, где осталось мое прошлое. Люди нынешнего поколения – я имею в виду тех, кому сегодня двадцать пять – тридцать лет, слушая рассказы о давно прошедших временах, могут представить себе все это только в воображении.
Для меня жизнь – это поле, которое я возделываю, и питаюсь его соками. На своем веку я много писал, за что кое-кто меня и поругивал. Это естественно. Если хотите выступать в печати, то заранее наберитесь терпения и легко переваривайте то плохое, что будет сыпаться на вас. Я от критиков не испытывал ни малейшей тошноты. Сначала это было не очень приятно, но потом привык к наскокам, к выдумкам, сдобренными глупостями или прямой ложью. Мне было бы даже не по себе, если бы не было на моем пути разного рода препятствий. Без них можно и разлениться. Они меня воодушевляли, а иначе я бы раскис в благодушии. Подвергаясь открытым и скрытым атакам, я мог расти. Из этого можно сделать только такой вывод: если на тебя нападают, значит ты существуешь и что-то значишь. Когда о тебе молчат, ты уже не существуешь, не представляешь интереса, ты заживо погребен.
Препятствия, возникавшие на моем пути, только укрепляли мою волю. Когда никто и ничего не мешает действовать, у человека обычно бывает меньше поводов двигаться вперед. Если бы моя жизнь была лишена трудностей, я бы отдался течению времени и ничего бы не сделал. Трудные обстоятельства в жизни, являются своего рода школой, учителем. В несчастьях я многое пережил и еще больше узнал. Несчастье – это пробный камень. У меня было мало времени для праздной жизни. Я трудился вдвойне.
Если будете оценивать меня и мои взгляды, то, прежде всего, не забудьте принять во внимание период, в котором я жил, и взгляды, которые встретили меня на пороге моей колыбели. Ведь я прошел через серию войн, голодовок, время ежовщины и резкого изменения взглядов в переходный период. Выйдя из прошлого, мы идем к неизвестному будущему. Мы склоняемся перед ним, приветствуем его, но не потому, что уже видим результат, а потому, что будущее полно обещаний для наших внуков и правнуков.
Когда я читаю чьи-либо воспоминания, то часто наблюдаю, как авторы незаметно для себя выглядят несколько эгоистичными, холодными, расчетливыми и даже тщеславными. Нередко авторы кажутся мелкими, даже скверными, если они на самом деле и не такие. Я не знаю, каким я представляюсь вам, но себе я кажусь, возможно, даже хуже, чем вы сможете составить себе мнение из моих воспоминаний.
О себе хочу сказать еще вот что. Среди людей, окружавших меня всю жизнь, я (может быть,  мне это только кажется), чуть-чуть выделялся, чем-то их превосходил, как бы удерживался на уровне, превышающий средний. Только не думайте, что я хочу себя похвалить. К этому я никогда не стремился, не предпринимал никаких мер, чтобы превосходить кого-то. Если это и случилось, то - само собой. В этом я не виноват. Я, как подавляющее большинство людей, рядовой, но ведь среди рядовых есть разные. И если их представить в виде какого-то среднего показателя, то я занимал положение чуть выше средней линии. Короче, если я в своей жизни чего-то и достиг, то это не результат желания возвыситься, а результат упорного труда.
Я не из тех, кто старается прожить две жизни: одну земную, другую бессмертную. Для этого нужно иметь многое, чем я не располагаю. Те же, кто рассчитывает стать кумиром публики, пусть наберутся терпения и ждут,  авось, если не при жизни, так, может быть, после смерти вспомнят о них.
Мое своеобразие, как человека, заключается в полном отсутствии своеобразия. Я, как и все – обычный. Жизнь частенько обходила меня стороной, и мне ничего не оставалось делать, как жить своим воображением, в котором я обретал радости и печали. Но я никогда ничего не идеализировал. О своих победах или поражениях, об успехах моих работ я мало думал. Дело ведь не в успехе, а в том, что я повиновался внутреннему волнению. Здесь можно привести слова Ромэн Роллана: «Победа или поражение – не все ли равно? Делай, что должен делать».

30а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ПАДЕНИЕ ТРОИ, ХЕТТУСЫ (ХАТТУСЫ) И ВАВИЛОНА. Согласно скалигеровской хронологии, Троя пала в 1225 году до н.э. [72]. Считается также, что практически в это же время пали: Хеттуса - столица Хеттского царства и Вавилон [72], см. рис.2.86 .

# 30b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ХЕТТЫ КАК ДРУГОЕ НАЗВАНИЕ ГОТОВ. Как мы говорили в ХРОН1,гл.7, "античное" Хеттское государство - это, скорее всего, фантомное отражение средневекового Готского государства. Кроме того, в некоторых хрониках, см. ХРОН1,гл.1, Рим назывался также и Вавилоном. Таким образом, скалигеровская хронология права в том, что Троя, Рим-Вавилон и Хеттское-Готское королевство пали практически одновременно. Единственная ошибка скалигеровских хронологов - в дате этого события. Было это не в XIII веке ДО НОВОЙ ЭРЫ, а в XIII веке НОВОЙ ЭРЫ. В данном случае историки XVII века просто заменили в датах знак "плюс" на "минус".
31а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ГРЕЧЕСКАЯ ЕЛЕНА. Троянская война вспыхивает "из-за женщины". Поводом к войне является так называемое оскорбление Елены, жены Менелая, см. рис.2.87 . Елену якобы похитили у мужа.
.
# 31b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ЛУКРЕЦИЯ - АМАЛАЗУНТА - ЮЛИЯ МЕСА. В Первой = Третьей Римской империи, Готско-Тарквинийская война также вызвана оскорблением Лукреции-Амалазунты. Лукрецию изнасиловали, и она покончила жизнь самоубийством. Амалазунту убили, см. выше.
2.
У нас с женой есть сын, который заслуживает значительно большего внимания, чем я, чтобы еще раз сказать и о нем.
Когда мы с женой создавали своего сына Толика, то вольно или невольно расщедрились, заложив в него немало чистой и добротной первоначальной субстанции, что потом помогло ему стать тем, кем он есть сейчас. Я думаю, он доволен своим появлением на свет не меньше, чем мы с женой.
Как только родился сын, жена Валя, по специальности филолог, оставила работу и безропотно отдала себя мужу и сыну. Мне - свою чистоту и каждодневный труд, а сыну – заботы по воспитанию, свои чувства, знания и материнскую любовь. Она ничего не оставила себе, все вложила в сына. В ее жертвенности был смысл жизни и наивысшее признание в материнстве. Воспитывая сына, жена не прививала ему чувства копить деньги, обрести солидное положение, власть. Она не ограничивала его свободы, не ходила за ним по пятам, не была назойливой, чересчур заботливой, что могло парализовать его желание к послушанию и приобретению знаний.
Моя жена - сильная натура, и в воспитании сына твердо проводила свою разумную линию и добилась блестящих результатов. Сумела подчинить себе сына, слиться с ним в единое целое и они стали доверчивыми единомышленниками. Природа наделила жену сильной волей, твердым и разумным умом. Она была всегда сдержанна и справедлива. Я был  антипод своей жене. Был более суетлив и более бесцеремонен. Я всецело был захвачен исследованиями и написанием книг по специальности. Жена разделяла мои вкусы и интересы, и сама была недурной рисовальщицей, о чем можно судить по выполненному ею и сохранившемуся портрету сына, когда он окончил среднюю школу. Кроме забот по воспитанию сына, она обучила его рисованию. Он получил от нее прекрасное воспитание. Толик блестяще окончил механико-математический факультет МГУ. С большим успехом защитил сначала кандидатскую диссертацию, а затем, очень быстро, в молодом возрасте, и докторскую. Несколько позже ему было присвоено звание профессора.
С юных лет Толик познакомился с художественной литературой, астрономией, с другими науками. В нашей семье господствовала здоровая атмосфера, напряженных умственных интересов, что, по-видимому, оказало на него благоприятное влияние. Еще в те ранние времена проявилась в нем редкостная трудоспособность и неиссякаемая жажда новых знаний. В науке он был на поле боя, но не в качестве чистильщика оружия, а самостоятельно уже стрелял из него сам.
Может быть, о сыне говорить лестно и не совсем удобно, но ведь то, что я сказал, и еще скажу, является правдой. Так почему же я должен молчать? Итак, продолжаю.
Толик обладает широтой, ясностью и проницательностью ума,  простой и выразительной, крайне своеобразной речью. Нет ни одной черты, говорящей о суровости или надменности. Выражение лица у него быстро меняется. Иногда даже трудно определить его, и на сей счет были разные мнения. Одни говорили, что лицо у него открытое, располагающее к себе, другие – что оно выражает некоторую надменность и недовольство. Но последнее суждение высказывалось, по-видимому, людьми  посредственными и недостаточно проницательными. Дело в том, что Толику с ними было просто скучно. А скрывать свои чувства, вызываемые скукой, он не всегда умеет. Он приветлив и разговорчив с теми, кто ему нравился как собеседник, и молчалив и замкнут с теми, кто внушал ему неприязнь.
Его обширные познания оживляются индивидуальностью, полной страстности и объективности, соответствующей духу времени, которая добросовестно стремится все узнать и вслед за этим он проводит свои изыскания и строит гипотезы. Гипотезы ученого – это сам он. В них концентрируется сущность его энергии, наблюдательности, и сила воображения. Толик обладает непоколебимой силой убеждения и уверенности. Работает с одержимостью фанатика, с упорством крестьянина и страстью игрока.
Когда Толик рисует, то полет мысли, фантазии, настойчивости и мастерства свойственны ему не меньше, чем его творческие возможности в математике. А, как известно, в математике они немалые.
В двадцать пять лет он стал кандидатом наук, в двадцать шесть – доктором наук и известным математиком. Блестяще решил проблему Плато в классе спектральных поверхностей.
Толик как человек, как математик, как художник, полностью сформировался к этому времени. Критику он воспринимает умеренно. Она иногда помогает ему удалять сорную траву на ниве своего творчества. Его мощь не только в его необычайных способностях, но в упорстве и непреклонности. Все, что сразу не поддается познанию и осмысливанию, заключает в себе  загадку, неодолимо волнует его, притягивают, и он не успокаивается до тех пор, пока не удается проникнуть в эту тайну.
Внутренний облик Толика определяется двумя началами: повышенной эмоциональностью, тонкостью ощущений и восприятия, - с одной стороны, и острым умом аналитического склада, - с другой. Он оказался человеком несокрушимого духа и вполне мог бы перед кем угодно засвидетельствовать, что кроме законного самолюбия, которое должен иметь каждый, у него нет никакой глупой гордости. Все, кто с ним хорошо знаком, могут подтвердить это.
Всюду, где он прошел, везде творил, оставлял след.
Как человек, он столь же знающий, сколь – любезный. Непринужденность его манер, с которыми он держится с другими, и уровень его научных достижений, явно свидетельствуют о том, что он немало подышал воздухом МГУ. Не случайно, один из посетителей выставки картин Толика в Киеве, написал в книге отзывов: «Сразу виден класс МГУ».
Он работает с такой страстной стремительностью, что его мысли обгоняют его, и чтобы не отставать, он усиливает свою быстроту.
Толик универсален и многогранен. Если он менял характер работы, занимался то математикой, то рисованием, музыкой или хронологией древней истории, то это объясняется не желанием блеснуть, а потребностью его мышления, неутомимой энергией. У него одна страсть сменяется другой, но они никогда не покидали его навсегда. Хотя его творчество в разных областях и независимо друг от друга, все объединено колоссальной энергией, которую он с одинаковой страстью вкладывает во все свои работы.
Превосходная память, склонность наблюдать, сравнивать и анализировать помогли ему сделать быстрые успехи в науке, рисовании, хронологии древней истории.
В своей живописи он то почти не пользовался интенсивными цветами,  отдавал предпочтение черно-белым. В своем искусстве Толик стремится не к завершению, а к тому, чтобы зритель своим воображением сам придавал произведению завершение. То, чего автор не досказал, пусть доскажет воображение зрителя. Это заставляет зрителя не только восхищаться рисунком, но и задумываться. Когда смотришь его рисунки, они переносят тебя в мир иной, мир далекой древности и мир будущего.
В нашей семье так сложилось, что Толика не обучали музыке. Как потом оказалось, он не особенно в этом и нуждался.  Он вполне справедливо полагал, что между математикой и музыкой существует родство. Математика и музыка – это две прелестные сестры, гармонические дочери Числа и Воображения. Музыка дает нам чистое выражение души, тайн внутренней жизни человека, а математика – знания и точность. Когда Толик слушает музыку, он кажется неподвижным, погрузившимся в сильное удовольствие. Обычно он сидит, сложив руки, полузакрыв глаза и сдерживая дыхание.
Другая отрасль науки, где Толик явился радикальным новатором – это хронология древней истории. Он и здесь достиг немалых успехов.
История, как наука, прекрасна, но ее красота по капризам судьбы всегда покрыта тенями, тайнами, неизвестностью. Ей, по-видимому, нравятся эти тайны, и она не любит сбрасывать с себя темное покрывало. Она стыдится посторонних глаз и любопытства. Поэтому, любая история содержит в себе массу противоречивых фактов, и это не случайно. В ней так часто перемешана правда с ложью, что историкам удается обосновывать любую точку зрения. Это получается потому, что до сих пор в истории нет научных основ и соответствующих методик. Вследствие этого в ее содержание всегда вторгается политическое пристрастие или национальный патриотизм. Вносимые умышленные и патриотические изменения искажают фактическое положение и история принимает нереальный характер. В любой истории многое подсвечено или затенено государственным или партийным пристрастием. Поэтому история – это «наука», наиболее пристрастная из всех известных наук. Когда появляется новый правитель, все остальное, даже великое и, казалось бы, незыблемое, но произошедшее до него, часто превращается в ничто и искажается. Переоценку такой «легкомысленной истории» приходится делать спустя многие годы, даже столетия, но и в этом случае многое остается неисправленным, покрыто тайнами.
До исследований Толика в области критики древней хронологии и версии истории были известны только работы Н.А. Морозова, которые очень объемны, но, к сожалению, в них было много спорных, бездоказательных утверждений. Его труд «Христос» носил, скорее всего, постановочный характер, да и то в весьма ограниченном смысле. Когда Толик в 1973 году занялся анализом хронологии, он обратил внимание на исследования Морозова и попросил профессора математики М.М.Постникова, у которого были книги Морозова, рассказать об этом. Сам Постников пропагандировал идеи Морозова, не внося в них по существу никаких изменений, дополнений и доказательств. В дальнейшем разработкой этой проблемы в широких масштабах стал заниматься только Толик. Через некоторое время к нему примкнуло несколько математиков, но главным его помощником, начиная с 1981 года, стал молодой математик Г.В.Носовский.
Когда Толик подробно ознакомился с ортодоксальной древней историей и ее хронологией, то пришел в ужас от неразберихи, нелепостей, которые там царили. Живо заинтересовался и, как это ему свойственно, быстро приобрел вкус к хронологии. У него появилось желание внести коррективы в хронологию древней истории и, тем самым, хотя бы частично восстановить истину. Он придумал новые математические методы датирования, смело пошел вразрез с традиционной хронологией и с поразительной настойчивостью и правдивостью воспроизвел то, что было утрачено хронистами в свое время. Он изложил свои исследования предельно просто и вместе с тем необычно для истории – правдиво и убедительно.
Из-за отсутствия надежных исторических сведений и объективных методов, археологические и источниковедческие изыскания часто обречены на неудачу, но зато здесь открывается простор воображению. Возникает немало догадок, более или менее остроумных, но редко основанных на точных наблюдениях, подтвержденных какими-либо данными, фактами. Часто  бывает так, что полученные  данные подгоняют к уже сложившимся «традиционным фактам». В результате, история извращается.
В общем, в хронологии много дат, происхождение которых весьма темное и загадочное, научно не подкреплено. Историки в результате многочисленных и отнюдь не всегда доказанных гипотез, сошлись на этих датировках и договорились считать их незыблемыми.
Хотя некоторые факты в ортодоксальной древней истории скорее выглядят легендарными, чем похожи на исторические данные, но Толик не пренебрегал ими. Он вскрывал их подлинный, забытый смысл, и с помощью разработанных им математических и статистических методик, находил им то место в истории, где они и должны быть.
Так родились новые взгляды и даты в древней истории. История впервые стала наукой.
Созданная Толиком, совершено новая, отличная от традиционной, хронология древней истории, вызвала противоречивые чувства у историков и вообще у ученых. Некоторые – за, но есть и много противников. Но если открытие разжигает в ученых кругах страсти – это уже какой-то залог успеха. Пока его теорию никому не удалось опровергнуть, даже ярым противникам. Мировоззрение Толика опирается на передовые воззрения современной науки и естественно, не все сразу разделяют его учение. Оно многих задевает своей новизной. Историки, долгие годы отдавшие традиционной хронологии, конечно, не могут легко и быстро проникнуться новыми идеями. Однако, Толик настолько тщательно создавал и проверял свои методики, доказывающие справедливость его результатов, что нельзя не проникнуться уважением к полученным им результатам, да и к самому автору. В общем, тот, кто хотел согнуть Толика, помог ему выпрямиться во весь рост своих возможностей и знаний.
Но вот Толик становится популярным человеком (как в математике, так и в области истории). К нему идут письма, приглашения из-за границы прочесть несколько лекций о его работах, звонят и посещают знакомые и незнакомые ученые, художники, корреспонденты, все новые и новые люди появляются в его доме. О нем много пишут, говорят, показывают по телевидению, рассказывают по радио. Он дважды был участником Международных конгрессов по математике, где выступал с большими докладами.
Эта популярность не завладела его душой, не вскружила голову. Он по-прежнему старается уединиться, и, как и раньше, работает в полную силу.
И хотя он отнюдь не равнодушен к славе, но не обольщается насчет известности, доставшейся ему. При его простых вкусах и презрении ко всем радостям тщеславия, он спокоен и ведет достойную жизнь ученого.
В нашей семье мы мало веселились, а если и смеялись, то «за собственный счет».
В свете изложенных похвал в адрес сына, я думаю, вам не следует ни удивляться, ни порицать меня и жену. Нас можно понять. Ведь мы - родители и этим все сказано. Неудивительно, что мы слегка купаемся в отраженных лучах известности сына.
Если обратиться к фактам, то легко можно убедиться, что я здесь о сыне сказал правду. Ничего не приврал. Например, за один только 1983 год он издал две монографии по математике на русском языке, объемом 24 и 13,5 п.л., два тома «Современная геометрия» (с соавторами) на французском языке, общим объемом 52 п.л. и несколько математических статей. И 1984 год был не менее щедрым. Была издана III часть «Современной геометрии», объемом 22 пл.л., два тома на английском языке, объемом 52 п.л. и математическая монография, объемом 14 пл.л.
Согласитесь, такая активность, да еще в математике, не каждому ученому по плечу.

Дополнение 3 (Часть IX)
Читатель, не поленись, прочти
внимательно и эту часть моих
воспоминаний, что быть может
поможет тебе более правильно
оценить научную и бытовую
деятельность моей семьи
.
Итак, 4 февраля 1990 года мне исполнилось 80 лет. Много это или мало? Если человек смирился со своей участью, потерял интерес к окружающему, выключил себя из общественного течения жизни, то для такого человека это очень много. Но если человек интересуется событиями, участвует в них, занят чем-то полезным, духовно обогащающим его, то тогда такой возраст не такой уж и большой. Я отношусь ко второй категории людей,  кто еще не выключился из общего течения окружающего. Я еще смело иду вперед – значит, живу и ощущаю жизнь.
Еще раз хочу сказать, что в своей жизни я нередко делал ошибки, но они не были для меня роковыми. Я никогда не был предателем и подлецом, хотя другие в отношении меня подлости делали не раз. Никогда не падал так низко, чтобы за счет подлости всплыть на поверхность.
В своей жизни я достиг не так уж многого, но что я сделал, было результатом моих личных усилий.
В этой части воспоминаний я не хочу продолжать обнажать свое прошлое. Основное мною уже сказано в предыдущих частях. Здесь мне хотелось только привести сведения, которые, по-моему, довольно убедительно характеризуют жизнь и деятельность моей семьи.
.
Март 1990 год
.
Научная деятельность А.Т. Фоменко

К сожалению, материалы, что-либо говорящие об А.Т. Фоменко, собраны мною далеко не полностью. Многие упоминания о его работах и о нем в специальной математической литературе, в научно-популярной прессе, и особенно, зарубежной печати, сюда не вошли. Их больше – в архиве сына.
Разумеется, научная деятельность А.Т.Фоменко на этом не заканчивается. Он находится в расцвете творческих сил и, я думаю, не раз порадует своими изысканиями.
Деятельность А.Т. Фоменко этим не ограничивалась. Он проявил большой интерес к классической музыке и собрал свыше 2000 произведений, записанных на пластинках, исполняемых нашими и зарубежными оркестрами под управлением прославленных дирижеров.
Карта, на которой нанесены маршруты поездок А.Т. Фоменко по Советскому Союзу, приложена к VIII части воспоминаний, а здесь представлена только карта его поездок по США и Канаде.
В предыдущих частях воспоминаний я уже подробно говорил о работах сына, о его творчестве в живописи. Им создано около 500 картин и гравюр, подавляющее большинство которых опубликовано в его книгах и трудах других авторов. Издается и альбом его работ.
Следует также отметить его прекрасные работы по хронологии древней истории, позволяющие по-новому датировать события, происходившие в древности. В этом году выходят в свет две книги по этому вопросу: одна на русском, другая на английском языках.
Более подробно о рисунках и хронологии говорилось в предыдущих частях воспоминаний «У подножья». Здесь я хотел только подчеркнуть разносторонность нашего сына.
В отличие от моего сына, моя научная деятельность выглядит скромнее и характеризуется следующими цифрами.

Полный список моих научных публикаций приведен в конце книги.
На этом моя научная деятельность закончилась. Больше я не  писал книги и статьи по специальности. С уходом на пенсию, я как-то отошел от этой деятельности, и занялся сочинением разных повестей, рассказов и других произведений, не связанных с моей наукой.
Я и раньше понемногу отвлекался от привычной работы над научными вопросами, но особенно усиленно этому предавался, будучи уже на пенсии. Это хорошо видно из следующего списка работ, написанных мною, женой и совместно нами, но не опубликованных.
1942 г.
Т.Г. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. I, 4 п.л.
1943 г.
Т.Г. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. II, 4 п.л.

1944 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. III, 4 п.л.
1945 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. IV, 4 п.л.
1946 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. V, 4 п.л.
1947 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. VI, 4 п.л.
1948 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. VII, 4 п.л.
1949 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. VIII, 4 п.л.
1950 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. IX, 4 п.л.
1951 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. Х, 4 п.л.
1952 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХI, 4 п.л.
1953 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХII, 4 п.л.
1954 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХIII, 4 п.л.
1955 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. XIV, 4 п.л.
1956 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХV, 4 п.л.
1957 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХVI, 4 п.л.
1958 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХVII, 4 п.л.
1959 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХVIII, 4 п.л.
1960 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХIX, 4 п.л.
1961 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХX, 4 п.л.
1962 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХXI, 4 п.л.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко, А.Т. Фоменко Великие люди. Вып. I, 3 п.л.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко, А.Т. Фоменко Великие люди. Вып. II, 3 п.л.
1963 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХXII, 4 п.л.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко, А.Т. Фоменко Великие люди. Вып. III, 3 п.л.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко, А.Т. Фоменко Великие люди. Вып. IV, 3 п.л.
1964 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХXIII, 4 п.л.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко, А.Т. Фоменко Великие люди. Вып. V, 3 п.л.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко, А.Т. Фоменко Великие люди. Вып. VI, 3 п.л.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко, А.Т. Фоменко Великие люди. Вып. VII, 3 п.л.
1965 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХXIV, 4 п.л.
1966 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХXV, 4 п.л.
1967 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХXVI, 4 п.л.
1968 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХXVII, 4 п.л.
1969 г.
Т.Г. Фоменко, В.П. Фоменко Что-нибудь обо всем. Вып. ХXVIII, 4 п.л.
В.П. Фоменко Русские и советские монеты
Т.Г. Фоменко Краткий справочник. 5,5 п.л.
1970 г.
В.П. Фоменко Русские и советские монеты
Т.Г. Фоменко Краткий справочник. 4 п.л.
1971 г.
Т.Г. Фоменко Жизнь, как она есть. Вып. I, 5 п.л.
Т.Г. Фоменко Еще раз о разного рода глупостях (размышления). Вып. I, 3,4 п.л.
1972 г.
Т.Г. Фоменко Жизнь, как она есть. Вып. II, 4,8 п.л.
Т.Г. Фоменко Жизнь, как она есть. Вып. III, 5,1 п.л.
Т.Г. Фоменко Еще раз о разного рода глупостях (размышления). Вып. II, 3 п.л.
1973 г.
Т.Г. Фоменко Еще раз о разного рода глупостях (размышления). Вып. III, 3 п.л.
Т.Г. Фоменко Жизнь, как она есть. Вып. IV, 5 п.л.
Т.Г. Фоменко Размышления о воспитании детей. 1,5 п.л.
1974 г.
Т.Г. Фоменко Жизнь, как она есть. Вып. V, 3,6 п.л.
Т.Г. Фоменко Размышления о молодежи и ее воспитании. 2 п.л.
Т.Г. Фоменко Мой род. 0,6 п.л.
Т.Г. Фоменко О творческом воспитании молодежи. 5,1 п.л.
1975 г.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Ты и твое имя. 1 п.л.
Т.Г. Фоменко Управление коллективом. 1,5 п.л.
Т.Г. Фоменко Размышление о человеческой морали. Вып. I, 3,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Получившие известность. Вып. I, 6 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Получившие известность. Вып. II, 5,5 п.л.
1976 г.
Т.Г. Фоменко Размышление о человеческой морали. Вып. II, 3,5 п.л.
1977 г.
Т.Г. Фоменко Омытая и спасенная. 2,8 п.л.
Т.Г. Фоменко Страсть и слабость. 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Спектральный анализ литературных текстов. (Кто автор Тихого Дона?). 2,5 п.л.
Т.Г. Фоменко Семья Павловых. Часть I, 6,1 п.л.
1978 г.
Т.Г. Фоменко Семья Павловых. Часть II, 6,1 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко 30 биографий русских писателей XVIII века. 6,6 п.л.
1979 г.
Т.Г. Фоменко Семья Павловых. Часть III, 6,6 п.л.
Т.Г. Фоменко Жертва тщеславия. Повесть. 6,6 п.л.
Т.Г. Фоменко Семья. Роман. 10 п.л.
1980 г.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Спектральный анализ литературных текстов. 1,6 п.л.
1981 г.
Т.Г. Фоменко У подножья. Воспоминания. Часть I, 5,5 п.л.
Т.Г. Фоменко У подножья. Воспоминания. Часть II, 5 п.л.
Т.Г. Фоменко У подножья. Воспоминания. Часть III, 5 п.л.
Т.Г. Фоменко У подножья. Воспоминания. Часть IV, 6,2 п.л.
Т.Г. Фоменко У подножья. Воспоминания. Часть V, 5 п.л.
Т.Г. Фоменко У подножья. Воспоминания. Часть VI, 3,3 п.л.
Т.Г. Фоменко Чувства и суровая действительность. Повесть. 1,5 п.л.
1982 г.
Т.Г. Фоменко У подножья. Воспоминания. Часть VII, 5,6 п.л.
Т.Г. Фоменко Тропы любви. Повесть. 3,7 п.л.
Т.Г. Фоменко Бунт души. Повесть. 5 п.л.
Т.Г. Фоменко Не всякие побуждения украшают человека. Повесть. 2,9 п.л.
1983 г.
Т.Г. Фоменко Гораздая. Повесть. 3 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Проверь себя. Тесты. Вып. I, 2,6 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Проверь себя. Тесты. Вып. II, 3 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Проверь. Вспомни. Тесты. Вып. III, 4,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Вспомни. Тесты. Вып. IV, 3,9 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. I, 3,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. II, 3,9 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. III, 3,3 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. IV, 4 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. V, 3,6 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. VI, 3,9 п.л.
Т.Г. Фоменко Утраченные иллюзии. Повесть. 3,9 п.л.
1984 г.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Обрати свой взор, и ты узришь… 5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. VII, 3,9 п.л.
Т.Г. Фоменко Несходные характеры. Повесть. 3,5 п.л.
Т.Г. Фоменко Чья вина? Рассказ. 1:6 п.л.
Т.Г. Фоменко Бестактность. Рассказ. 0,25 п.л.
Т.Г. Фоменко Обман. Новелла. 2,7 п.л.
Т.Г. Фоменко Тени прошлого. Повесть. 2,2 п.л.
Т.Г. Фоменко Страницы одной жизни. Повесть. 3,8 п.л.
Т.Г. Фоменко Грибок профессора Сасаки. Повесть. 2,6 п.л.
1985 г.
Т.Г. Фоменко Провал «Операции К». 1,8 п.л.
Т.Г. Фоменко Неудавшиеся попытки. 1,8 п.л.
Т.Г. Фоменко Камея. Рассказ. 1,7 п.л.
Т.Г. Фоменко У подножья. Воспоминания. Часть VIII, 1,6 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. VIII, 4 п.л.
1986 г.
Т.Г. Фоменко С дозволения Белого дома. Рассказ. 2,25 п.л.
Т.Г. Фоменко». Операция «Антидот. Рассказ. 1,75 п.л.
Т.Г. Фоменко Анаша. Рассказ. 1,6 п.л.
Т.Г. Фоменко Возмездие. Рассказ. 1,75 п.л.
Т.Г. Фоменко Дело Данилоффа. 1,4 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. IX, 3 п.л.
Т.Г. Фоменко Астрокупол. Рассказ. 2,75 п.л.
Т.Г. Фоменко Неожиданность. 1,5 п.л.
1987 г.
Т.Г. Фоменко Спид. Рассказ. 1,5 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть I, 4 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть II, 3,5 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть III, 4 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть IV, 4 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть V, 4 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть VI, 4 п.л.
Т.Г. Фоменко Этюд из жизни агентов ЦРУ. Рассказ. 1,5 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть VII, 4 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть VIII, 4 п.л.
Т.Г. Фоменко Неудачный вираж. Рассказ. 2 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть IХ, 4 п.л.
1988 г.
Т.Г. Фоменко Вояж Иосифа Бохума. 1,6 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть Х, 5 п.л.
Т.Г. Фоменко Сделка. Рассказ. 1,5 п.л.
Т.Г. Фоменко ПИ-вода. Рассказ. 1,5 п.л.
Т.Г. Фоменко О вас…и он нас… 3 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть ХI, 5 п.л.
Т.Г. Фоменко Чудо-оружие. Рассказ. 1,5 п.л.
Т.Г. Фоменко Диалог. Рассказ. 1,5 п.л.
Т.Г. Фоменко Гибель Зия. Рассказ. 1,5 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть ХII, 5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. Х, 3 п.л.
1989 г.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть ХIII, 5 п.л.
В.П. Фоменко Шедевры русской живописи. Часть ХIV, 5 п.л.
В.П. Фоменко Русские писатели. Вып. I. 5 п.л.
В.П. Фоменко Русские писатели. Вып. II. 3 п.л.
Т.Г. Фоменко Зависть. Повесть. 3 п.л.
Т.Г. Фоменко Необъятный мир. Повесть. 2,5 п.л.
1990 г.
В.П. Фоменко Досуг. Вып. I. 3,5 п.л.
Т.Г. Фоменко Григорий Кулагин. Повесть. 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. ХI, 2,5 п.л.
В.П. Фоменко Досуг. Вып. II. 3,5 п.л.
Т.Г. Фоменко У подножья. Воспоминания. Часть IX. 0,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Анализ литературных текстов М.А. Шолохова. 1,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. ХII, 2 п.л.
1991 г.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. ХIII, 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. ХIV, 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. XV, 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. XVI, 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. XVII, 2,5 п.л.
1992 г.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. XVIII, 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. XIX, 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. XX, 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. XXI, 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. XXII, 2,5 п.л.
В.П. Фоменко, Т.Г. Фоменко Однажды. Вып. XXIII, 2,5 п.л.
.
Вот, пожалуй, и все, что можно сообщить вам о себе и нашей семье. К этому можно лишь добавить, что мы с женой многие годы активно  коллекционировали русские и советские монеты. Всего нами собрано около 2500 монет.
Почему именно к русским монетам мы проявили такой интерес? Ответить легко. Дело в том, что русские старинные монеты принадлежат к числу особо замечательных и важных памятников прошлого. Их собирание и изучение  исключительно интересно для любого человека, независимо от специальности.
Монеты, когда-то постоянно носимые человеком при себе, наконец, попадают к вам. Сколько загадок и тайн они хранят? Над этим стоит задуматься. Это - прошлое нашей великой Родины.
Монеты – не только памятники старины – это неисчерпаемый источник всевозможных знаний по истории и экономике страны, это художественные изделия. Например, портреты Петра I на монетах 1704-1725 годов представляют собой чрезвычайно богатый иконографический материал.
Из любительского собирания монет сформировалась историческая дисциплина – нумизматика, в значительной мере обогатившая наши знания о прошлом.
Среди множества монет различных стран мира, монеты России занимают особое место, как по многочисленности образцов, типов, так и по красоте художественных изображений и богатства исторического прошлого.
Я не исключаю того, что кое-кто небрежно перелистав страницы этой части воспоминаний, пробежавши две-три страницы, с недоумением  скажет:
- Зачем им понадобилось тратить столько времени на эту бесполезную писанину. Кому это нужно?
Что можно ответить? Мы, разумеется, не гении и не таланты, а обыкновенные люди и не способны творить что-то особенное, захватывающее и восхищающее других. Мы предлагаем то, что смогли сделать.
Если Господь Бог за шесть дней сотворил целый мир, то мы за всю свою жизнь - только это. Большего нам не дано.  Но мы не только не горюем, а радуемся сделанному нами. Чтобы написать то, что мы здесь представили, нам пришлось переворошить немало литературных источников, а это - духовная пища. Мы не только обогащали себя, не только впитывали чужие идеи и мысли, но и сами кое-что создали, а это уже больше, чем хорошо, особенно на склоне лет.
Работая так, мы с женой оттеснили на задний план или зачастую вообще избавлялись от назойливой житейской суеты и повседневных переживаний.
То, что мы сделали,  доставляло радость, прежде всего нам, и мы этому рады. Ну, а если вдруг у кого-нибудь появится охота позлословить в наш адрес, то пусть. От этого у нас ничего не убавится, а у него ничего не прибавится. А, в общем, все хорошо. Кто чем одарен, тем и горазд. Прощайте!
СПИСОК опубликованных в периодической печати и отдельными изданиями научных работ (Список трудов Т.Г.Фоменко.)

38а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ПОХИЩЕНИЕ ЕЛЕНЫ. Парис насильно похищает Елену. Это происходит ночью. Разные троянские хроники по-разному рассказывают о похищении Елены. По одной версии она сама охотно отдается Парису, по другим - противится насилию [851], с.72. Хроника сообщает: "Парис сам захватил царицу Елену... оставив на корабле под надежной охраной" [851], с.96. Данная "античная" версия пытается "реабилитировать" Елену - якобы, она не изменяла Менелаю, и Парис похитил только ее призрак [851], с.207.
# 38b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. НАСИЛИЕ НАД ЛУКРЕЦИЙ - АМАЛАЗУНТОЙ. По Ливию, Секст Тарквиний силой овладевает Лукрецией и насилует ее. Он врывается к ней, когда Лукреция спит [482], 1:58. Далее мы тоже видим попытку "реабилитации" Лукреции. В изложении Ливия, перед тем как заколоться, очищая тем самым себя от нечестия, она произносит пылкую речь, ставя себя в пример римским женщинам. В Готской войне Амалазунту, двойника Лукреции, также увозят на остров НАСИЛЬНО, где она была заключена в "сильное укрепление" [196], т.1, с.318-319, Прокопий 1(5):14-15. Таким образом, мотив НАСИЛИЯ НАД ЖЕНЩИНОЙ, как повод к войне, присутствует во всех основных фантомных отражениях реального средневекового события - похищения Елены.
И Троянская, и Готская войны описываются первоисточниками как "войны отмщения за оскорбление женщины". См. также Ливия [482], 1:60, 2:1-2. Если угодно, это - ОФИЦИАЛЬНЫЙ ЛОЗУНГ Троянской = Тарквинийской = Готской войны. Но неужели из-за какой-то женщины, пусть даже очень высокопоставленной и красивой, могла разгореться такая яростная война? Вряд ли. Тут возникает естественная мысль, которая многое ставит на свои места. Если существовала средневековая традиция условно называть различные религии "женами", то есть женщинами, то возможно причиной Троянской = Тарквинийской = Готской войны был РЕЛИГИОЗНЫЙ СПОР - чья религия, "жена", лучше. Поводом к войне было оскорбление какой-то религии, "жены".На рис.2.91 приведено старинное скульптурное изображение ЦЕРКВИ В ВИДЕ ЖЕНЩИНЫ. В виде женщины изображали также ХРИСТИАНСКУЮ ВЕРУ, см. рис.2.92 .На рис.2.93 представлен ковер якобы XII века, на котором изображен союз церкви и государства. Слева сидит император, справа - папа, а между ними аллегорические объятия государства с церковью.

47а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ОСАДА ТРОИ. Начинается длительная и упорная осада Трои. Хроники описывают Трою как сильнейшую крепость на берегу моря. Неприступность Трои подчеркивается тем, что сами боги защищают город от врага. "И велел окружить город мощными стенами, высотою до двухсот локтей" [851], с.90. На рис.2.96 мы приводим старинную миниатюру "Третья битва между Греками и Троянцами" из книги Гвидо де Колонны "История разрушения Трои" [1485], илл.120. Мы вновь видим средневековых рыцарей, закованных в тяжелые латы и кольчуги. В руках одного из рыцарей - труба довольно сложной формы.

# 47b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ОСАДА НОВОГО ГОРОДА В ГОТСКОЙ ВОЙНЕ. Греки-ромеи вынуждены начать осаду Неаполя = Нового Города (Нового Рима?). Итальянский Неаполь считался неприступной крепостью. Якобы сами боги выбрали место для города на скалистом основании, исключавшем возможность подкопа под его стены [196], т.1, с.326. Как и Неаполь, Царь-Град = Новый Рим расположен на берегу моря и считался в средние века едва ли не самой мощной и знаменитой крепостью Европы и Азии. В легенде об основании Константинополя на Босфоре, якобы около 330 года, рассказывается, что император Константин "выбрал сначала (для основания своей новой столицы - А.Ф.) МЕСТО ДРЕВНЕГО ИЛИОНА (то есть Трои! - А.Ф.), отечество первых основателей Рима" [240], с.25. Потом он, якобы, немного изменил место [240]. Во всяком случае мы видим, что уже в самом рассказе об основании босфорского Нового Рима ПРЯМЫМ ТЕКСТОМ ГОВОРИТСЯ, ЧТО ПЕРВОНАЧАЛЬНО ЭТО БЫЛО ТО САМОЕ МЕСТО, ГДЕ СТОЯЛА ТРОЯ. Циклопические стены Нового Рима и выгодное географическое положение города надежно защищали его от многих вторжений. Впечатляющие руины этих стен видны в Стамбуле и сегодня, см. рис.2.97

21. ПАДЕНИЕ НЕАПОЛЯ = НОВОГО ГОРОДА И ПАДЕНИЕ ТРОИ. СРЕДНЕВЕКОВЫЙ АКВЕДУК-ВОДОПРОВОД И "АНТИЧНЫЙ" ТРОЯНСКИЙ КОНЬ.
49а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. НЕУДАЧНЫЕ ШТУРМЫ ТРОИ. Падению Трои предшествует длительная безуспешная осада. Несколько штурмов кончаются неудачей. Греческое войско под предводительством Ахиллеса охватывает уныние [851], с.70 и далее.
# 49b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. НЕУДАЧНЫЕ ШТУРМЫ НОВОГО ГОРОДА. Неаполь = Новый Город долго сопротивляется, несколько штурмов заканчиваются полным провалом. Греко-ромейское войско, возглавляемое Велизарием, деморализовано и греки даже собираются уйти от Нового Города [196], т.1, с.326 и далее.
50а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ЗАГОВОР В ТРОЕ. Во время осады в Трое сложился заговор с целью сдачи города грекам. Главарями заговорщиков были троянцы Эней и Антенор [851], с.131.
# 50b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ЗАГОВОР В НЕАПОЛЕ = НОВОМ ГОРОДЕ. При осаде Неаполя (или Рима) внутри города был организован заговор во главе со Стефаном. Заговорщики хотели сдать Новый Город ромеям-грекам [196], т.1. При последующей осаде Рима внутри него также возник аналогичный крупный заговор, описанный Прокопием, см. выше.
51а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. НЕУДАЧА ЗАГОВОРА В ТРОЕ. Троянские заговорщики возглавляют троянское посольство к грекам и вступают в переговоры. Вот как называется одна из глав троянской хроники: "О мирных переговорах и об измене в Трое". Греки обещают изменникам-троянцам, что их дома пощадят после захвата Трои. Однако в конце концов греки захватили Трою другим путем, не воспользовавшись услугами заговорщиков [851], с.131-132.
# 51b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. НЕУДАЧА ЗАГОВОРА В НОВОМ ГОРОДЕ. В готской версии сведения о заговоре в Неаполе более смутные. Зато подробно описывается аналогичный заговор в Риме во время осады [196], т.1. В Неаполе Стефан долго вел переговоры с греками-ромеями, но договориться, по-видимому, не удалось. Византийцы захватили Неаполь (Новый Город) другим образом, без помощи заговорщиков. Причем, и "античная" Троя, и Неаполь якобы VI века н.э. были взяты с применением нетривиальной хитрости, к изложению которой мы сейчас переходим. Эта хитрость УНИКАЛЬНА в истории обоих сравниваемых нами царств. Обнаруженный здесь параллелизм настолько замечателен, что мы остановимся на нем подробно. В результате мы наконец поймем - что же такое знаменитый ТРОЯНСКИЙ КОНЬ, ставший в некотором смысле символом Троянской войны.
52а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ТРОЯНСКИЙ КОНЬ. Оказывается, для взятия Трои греки использовали "НЕКОЕ ПОДОБИЕ СЕРОГО КОНЯ" [851], с.76.
Подчеркнем - хроника говорит НЕ О КОНЕ, а о НЕКОЕМ ЕГО СЕРОМ ПОДОБИИ. Вроде бы разница невелика, однако сейчас мы увидим, что летописец был абсолютно прав, сказав именно о ПОДОБИИ КОНЯ, а не о КОНЕ.
Откроем троянские хроники и прочтем - что же в них на самом деле написано. "Возвестили волхвы, что невозможно в бою овладеть Троей, а можно взять ее только хитростью. И тогда соорудили греки деревянного коня (? - А.Ф.) НЕВИДАННЫХ РАЗМЕРОВ, спрятали в его чреве храбрых воинов... Троянцы решили ВТАЩИТЬ КОНЯ В ГОРОД (? - А.Ф.)... Втащив коня, предались веселым пирам... потом уснули... Воины же, спрятанные в коне, тихо вышли из него и стали поджигать дома троянцев... Через ворота, отворенные находившимися уже в Трое греками... хлынуло... бесчисленное греческое войско. Так пала крепко-башенная Троя. А в других книгах говорится, что из стекла (? - А.Ф.), меди (? - А.Ф.) и воска (фантазируют поздние летописцы, уже не понимающие реального смысла того, что они описывают - А.Ф.) было сооружено ПОДОБИЕ СЕРОГО КОНЯ, а внутри его спрятались ТРИСТА ВООРУЖЕННЫХ ВИТЯЗЕЙ" [851], с.76.

То есть все-таки НЕ КОНЬ, А ПОДОБИЕ КОНЯ! Так о чем же здесь в действительности идет речь? А вот другая летописная версия: "Соорудили ОГРОМНОГО МЕДНОГО КОНЯ, в чреве которого могло разместиться ДО ТЫСЯЧИ ВОИНОВ. В боку коня были сделаны потайные дверцы" [851], с.132-133. На рис.2.100 представлена средневековая миниатюра из Лицевого свода, ГИМ, Музейск. собр., No.358, на которой изображено представление авторов XVI-XVII веков о "Троянском коне". Средневековый художник, уже плохо знавший подлинное прошлое, и, по-видимому, путавшийся в старых описаниях, изобразил коня с дверцей в левом боку.
Другой поздне-средневековый художник, тоже уже забывший суть дела, поразмыслив, нарисовал большого деревянного коня на колесах, дабы было удобнее катить его по неровной каменистой дороге, см. рис.2.101 . Либо же имел в виду деревянную осадную башню.

Возможно, полуразрушенный акведук был поэтически воспринят как "огромное животное", см. рис.2.104 . Итак, по нашему мнению, знаменитый Троянский Конь - это поэтический образ реального огромного каменного инженерного сооружения - акведука-водопровода, удачно использованного греками для взятия Нового Города. Проследим эту параллель дальше.
53а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. КАК ПИШЕТСЯ СЛОВО "ЛОШАДЬ". По-латыни слово "лошадь", "кобыла" пишется EQUA (equae) [237], с.350-351.
# 53b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. КАК ПИШЕТСЯ СЛОВО "ВОДА".
По-латыни слово "вода" пишется AQUA (aquae) [237], с.374. Мы видим, что ВОДА и ЛОШАДЬ пишутся практически одинаково! EQUA - AQUA.
Ссылка на латынь здесь уместна, так как большое число дошедших до нас троянских хроник написаны латынью. Кроме того, война происходила, по-видимому, в Византии-Ромее, в Новом Риме, либо частично в Италии.
Отметим, что слово "водопровод", акведук, то есть "ведущий воду", пишется по-латыни так: aquae-ductio. Это практически тождественно со словами "ведущий лошадь" (проводник лошадей) - equae-ductio (equae-ductor) [237]. ОТЛИЧИЕ ЛИШЬ В ОДНОЙ ГЛАСНОЙ. Неогласованные же термины просто СОВПАДАЮТ. Практически совпадают также слова "смотритель водопроводов" и "смотритель лошадей" (конюх). А также aqualiculus - желудок, ЖИВОТ, БРЮШНАЯ ПОЛОСТЬ, ЧРЕВО. Вспомните греческих воинов В ЧРЕВЕ, БРЮХЕ ТРОЯНСКОГО КОНЯ. Вероятно, версия "классического Гомера", всплывшая на поверхность лишь в XIV веке н.э., - более поздняя чем римско-готская версия Прокопия. Поэтому ВОДОПРОВОД-АКВЕДУК (акве-дук = ведущий воду) превратился в глазах поздних иностранных авторов, спутавших здесь одну гласную, в ЛОШАДЬ.
Что и породило целый букет легенд о "громадном подобии СЕРОГО коня", прозванного Троянским. Даже его СЕРЫЙ цвет объясняется, по-видимому, реальным СЕРЫМ цветом каменного запыленного акведука.
Ничего удивительного в таких превращениях слов (и возникающих поэтому недоразумениях) нет. Например, в "Литературной газете" (1982 год, 20 октября, 8 декабря) приведены яркие примеры искажений имен НАШИХ СОВРЕМЕННИКОВ И СОВРЕМЕННЫХ НАЗВАНИЙ ПРИ СОВРЕМЕННЫХ ПЕРЕВОДАХ на иностранные языки. И это происходит в наш век широкого распространения словарей и высшего образования. Чего же ждать от древних хронистов, бесконечно путавшихся в написании незнакомых и малопонятных слов, неогласованных имен и названий. Напряженно всматриваясь в прошлое сквозь призму своих еще несовершенных языков, средневековые летописцы, вероятно XIV-XVI веков, искренне старались догадаться - что же означают те или иные уже малопонятные им названия, рассыпанные на страницах дошедших до них ветхих документов. Например подлинных дневников участников Троянской войны XIII века н.э.
54а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ГРЕКИ ВНУТРИ ТРОЯНСКОГО КОНЯ. Идею использовать "подобие коня" для захвата Трои высказал грек Улисс (Ulisses) = Уликсес (Ulixes), которого звали также Одиссей. Вероятно, это все тот же Ахиллес, на что указывает и явная близость имен Улисс-Уликсес-Ахиллес.
Как мы уже знаем, отряд специального назначения в 300 или 1000 человек был спрятан внутри "подобия серого коня" в тайне от троянцев. Воины вошли в коня вне городских стен, снаружи Трои.
# 54b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ГРЕКИ-РОМЕИ ВНУТРИ АКВЕДУКА НОВОГО ГОРОДА. В Готской войне идея воспользоваться старым акведуком принадлежит греку-ромею Велизарию. В силу предыдущих параллелизмов Велизарий и Ахиллес - фантомные отражения одной и той же средневековой личности. Об этом мы еще будем говорить. "Группа прорыва" была спрятана внутри акведука втайне даже от войск самого Велизария. Воины вошли в акведук через отверстие, расположенное вне городских стен.
55а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. "АНТИЧНЫЙ" СИНОН. Предводителем греческой группы прорыва назван СИНОН или ЗЕНОН. Ему "греки дали ключи и велели в нужный момент отворить потайной выход из конского чрева" [851], с.132-133. Как мы сейчас увидим, этот человек хорошо известен в истории Готской войны.
# 55b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ЗЕНОН ГОТСКОЙ ВОЙНЫ. Общим начальником "отряда особого назначения" греков-ромеев вполне мог быть ЗЕНОН - начальник конницы Велизария [196], т.1. Хотя конкретными предводителями группы прорыва названы Магн (то есть просто "Великий" в переводе) и Энн, [196],т.1, [695]. Синон (в форме Зенон) - один из важнейших персонажей Готской войны. Он возглавляет КОННИЦУ Велизария (вместе с Магном) [196], т.1, [695], 2(5);5,2; 6,13. Таким образом, Зенон-Синон мог, и даже был обязан, принимать участие в штурме Неаполя.
56а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. РАЗРУШЕНИЕ СТЕНЫ "ИЗ-ЗА ТРОЯНСКОГО КОНЯ". Оказывается, крепостная стена Трои была разрушена, чтобы "втащить" подобие серого коня в город. Все троянские хроники единогласно говорят о каком-то разрушении стены именно в тот момент, когда подобие коня "входило в Трою". Разные авторы описывают его опять-таки по-разному. Некоторые утверждают, будто "были разобраны ворота" [851], с.76. Другие говорят так: "ПРИШЛОСЬ РАЗРУШИТЬ ЧАСТЬ СТЕНЫ, и это дало возможность вернувшимся к Трое грекам ворваться в город" [851], с.206-207, комментарий 53. Третьи утверждают, что "подобию коня" ОТБИЛИ УХО (?). А вот еще один, уже вовсе странный, вариант. Чтобы "пропустить коня в город", "СБРОСИЛИ КАМЕНЬ, ВЕНЧАВШИЙ ВОРОТА" [851]. Сквозь эту разноголосицу отчетливо проглядывает ясный факт - при проникновении в Трою спецотряда греков была каким-то образом разрушена часть крепостной стены.
# 56b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. РАЗРУШЕНИЕ КАМЕННОЙ ПРОБКИ В ТРУБЕ АКВЕДУКА НОВОГО ГОРОДА. Совершенно ясно, о чем идет речь.
Как мы уже сказали, КРЕПОСТНАЯ СТЕНА Нового Города = Неаполя БЫЛА СПЕЦИАЛЬНО ПРОБИТА, РАЗРУШЕНА внутри трубы акведука, чтобы отряд мог проникнуть в город. Воины Велизария РАЗДРОБИЛИ КАМЕННУЮ ПРОБКУ, закрывавшую тоннель-вход в город и расширили отверстие до размера, достаточного для прохода людей.
57а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ПОСЛЕДНИЙ ШТУРМ ТРОИ. Греческая группа прорыва поздней ночью выходит из "подобия коня" через потайной выход. Греки открывают ворота изнутри, и ранним утром начинается штурм, завершающийся взятием Трои [851], с.132-133.
# 57b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ПОСЛЕДНИЙ ШТУРМ НОВОГО ГОРОДА.
Спецотряд ромеев-греков глубокой ночью пробирается внутрь Нового Города = Неаполя сквозь акведук и, обнаружив пролом в акведуке, незаметный с земли (потайной выход!), спускаются на землю. Ранним утром они открывают изнутри ворота, подают сигнал к общему штурму. Византийцы врываются в город. Новый Город пал.
Возможно, что вклад в образ Троянского коня дала также средневековая деревянная осадная башня, которую на колесах подталкивали к стенам осажденной Трои. Недаром Троянского коня часто изображали СТОЯЩИМ НА КОЛЕСАХ. "Троянский конь" был деревянным, потому что передвижная башня делалась из дерева. А "конь", потому что она двигалась. Подробнее об этом говорится в нашей книге "Начало Ордынской Руси".
22. "АНТИЧНЫЙ" АХИЛЛЕС - ЭТО "АНТИЧНЫЙ" ВАЛЕРИЙ. "АНТИЧНЫЙ" ПАТРОКЛ - ЭТО "АНТИЧНЫЙ" БРУТ.
58а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. "АНТИЧНЫЙ" АХИЛЛЕС. Ахиллес или Ахиллез - предводитель греческого войска. Один из знаменитейших героев "древне"-греческого эпоса. В его имени мы видим звуковое сочетание ЛЗ.
# 58b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ВЕЛИЗАРИЙ.
Велизарий - знаменитый полководец, возглавляющий войско ромеев-греков в Готской войне. По Прокопию, - выдающийся деятель Ромейской империи. Его имя включает в себя то же сочетание ЛЗ. Имя Велизария означает, вероятно, просто ВЕЛИКИЙ ЦАРЬ, ВЕЛИ-ЗАР. Вероятно, здесь проступает какая-то славянская составляющая в Готской войне, поскольку "великий царь" - звучит явно по-славянски.
Любопытный факт состоит в том, что описание Прокопием Готской войны даже внешне похоже на описание Гомером Троянской войны. И это не наше наблюдение. Об этом прямо говорит известный историк Рима Фердинанд Грегоровиус. Он даже не подозревал, насколько был близок к истине. "Эта осада (Рима - А.Ф.) принадлежит к числу самых замечательных в истории и напоминает героический эпос... Описывая... эту первую и ужасную стычку перед стенами Рима, ПРОКОПИЙ ЗАИМСТВУЕТ СВОИ КРАСКИ ИЗ ИЛИАДЫ (! - А.Ф.). Он рассказывает, как ВЕЛИЗАРИЙ... ПОДОБНО ГОМЕРОВСКОМУ ГЕРОЮ (Ахиллесу - А.Ф.), ринулся на врага в числе первых... С великим изумлением смотрели римляне на эту борьбу, достойную их предков" [196], т.1, с.339-340.
59а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. АХИЛЛЕС - ГЕРОЙ, НО НЕ ГЛАВНЫЙ ЦАРЬ. Ахиллес не является все-таки "главным царем" у "античных" греков, а назначен на пост главнокомандующего двумя главными великими царями - Агамемноном и Менелаем - вдохновителями Троянской войны.
# 59b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ВЕЛИЗАРИЙ - ВЕЛИКИЙ ПОЛКОВОДЕЦ,
НО НЕ ИМПЕРАТОР. Велизарий - не император, он лишь главный полководец, назначенный византийским императором Юстинианом для ведения Готской войны. Таким образом, средневековым двойником "античного" Агамемнона здесь является "главный царь" - император Юстиниан.
60а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ПАТРОКЛ КАК ДРУГ АХИЛЛЕСА. Ближайшим другом и соратником Ахиллеса был Патрокл, имя которого без огласовок звучит как ПТРКЛ. Наряду с формой Патрокл троянские хроники употребляют также и имя ПАРТАСИС [851], с.143. Эта вторая форма без огласовок выглядит как ПРТС или БРТС. Но этот костяк согласных вполне может принимать форму БРУТУС или БРУТ (то есть БРАТ ?) при слегка отличной огласовке. Таким образом, у "античного" Ахиллеса есть друг по имени Патрокл-Партасис-БРУТ-Брат.
# 60b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. БРУТ-ПРОЕКТ КАК ДРУГ ВАЛЕРИЯ-ВЕЛИЗАРИЯ. Напомним, что дубликатом Готской войны является Тарквинийская, описанная Титом Ливием в его "Истории". Здесь Велизарий описан под именем Валерия. Это отождествление изложено нами выше. Во время Тарквинийской войны Валерий также является главнокомандующим римского войска и имеет близкого друга и соратника БРУТА-ПРОЕКТА, то есть БРТ-ПРКТ [482]. Таким образом, и здесь мы видим дублирование событий: троянский Партасис-БРТ (Брат?) отождествляется с героем Тарквинийско-Готской войны Брутом-Проектом-БРТ.
61а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. "АНТИЧНЫЙ" ПАТРОКЛ КАК ГЕРОЙ НОМЕР ДВА. В Троянской войне Патрокл-БРТ (Брат?) УБИТ РАНЬШЕ, чем умер Ахиллес. В первой фазе войны Патрокл-БРТ является "героем номер два" в войске греков после Ахиллеса [851], с.108-111.
# 61b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. БРУТ КАК ГЕРОЙ НОМЕР ДВА. Брут-Проект-БРТ также УБИТ РАНЬШЕ, чем умер Валерий-Велизарий. Брут (Брат?) занимает "второе место" в Тарквинийско-Готской войне после Валерия в войске римлян.
62а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ГИБЕЛЬ ПАТРОКЛА. "Античный" Патрокл-БРТ убит в кавалерийском сражении - падает с коня, сраженный мечом [851], с.108. "Эпизод поединка Патрокла (и его смерть - А.Ф.)... - один из центральных у Гомера (Илиада XVI)" [851], с.108.
# 62b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ГИБЕЛЬ БРУТА. Брут-Проект-БРТ также погибает в кавалерийской битве - падает с коня, пронзенный копьем [482], 2:6. Тит Ливий считает гибель Брута-Проекта одним из главных событий Тарквинийской войны.
63а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. КОПЬЕ И ЩИТ. "Античный" Патрокл-БРТ своим копьем разбивает щит напавшего на него царского сына из лагеря троянцев-ТРКВН [851], с.108.
# 63b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. КОПЬЕ И ЩИТ. Брут-Проект-БРТ своим копьем пробивает щит напавшего на него царского сына из лагеря Тарквиниев-ТРКВН [482], 2:6.
64а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. "АНТИЧНЫЙ" ГЕКТОР. Убийцей Патрокла-БРТ является известный троянец Гектор, сын "главного троянского царя" Приама [851], с.73,108. Гектор также убит через некоторое время после гибели Патрокла-БРТ [851], с.119. УБИТ В СРАЖЕНИИ ВО ВРЕМЯ ПОЕДИНКА - ПРОНЗЕННЫЙ КОПЬЕМ, ПАДАЕТ С КОНЯ. См. рис.2.105 .

# 64b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. СРЕДНЕВЕКОВЫЙ АРРУНТ ТАРКВИНИЙ. Убийцей Брута-Проекта-БРТ был тарквиниец Аррунт Тарквиний, сын "главного тарквинийского царя" Тарквиния Гордого [482], 2:6. Аррунт Тарквиний, как и "античный" Гектор, вскоре был убит. Однако, в том же сражении, что и Брут-Проект. Они убивают друг друга. Аррунт Тарквиний УБИТ В ПОЕДИНКЕ КОПЬЕМ, ПАДАЕТ С КОНЯ.
65а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ОПЛАКИВАНИЕ ПАТРОКЛА. Специальное пышное оплакивание "античного" Патрокла, печаль Ахиллеса, всеобщая скорбь войска греков. Тело Патрокла-БРТ хоронит лично главнокомандующий греческого войска - Ахиллес [851], с.111-112.
# 65b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ПОХОРОНЫ БРУТА В ТАРКВИНИЙСКОЙ ВОЙНЕ. Пышные похороны и оплакивание Брута (Брата ?), скорбь города Рима, всеобщий траур и печаль войска [482], 2:6-7. Тело Брута хоронит лично предводитель войска римлян Валерий (то есть Велизарий в версии Готской войны).
66а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. "АНТИЧНАЯ" КАВАЛЕРИЙСКАЯ БИТВА. Поединок Патрокла и Гектора происходит перед началом общей кавалерийской битвы [851], с.108.
# 66b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. КАВАЛЕРИЙСКАЯ БИТВА ТАРКВИНИЙСКОЙ ВОЙНЫ. По Титу Ливию, поединок между Брутом и Аррунтом Тарквинием также происходит в самом начале общего кавалерийского сражения [482], 2:6.
67а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ПАТРОКЛ - МСТИТЕЛЬ. "Античный" Патрокл-БРТ рассматривается Гомером как мститель за поруганную, то есть похищенную Елену.
# 67b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. БРУТ - МСТИТЕЛЬ. В Тарквинийской войне Брут-БРТ также является мстителем за изнасилованную Лукрецию [482], 1:58-60. Своего товарища Брута Валерий "похоронил с возможной для того времени торжественностью: но гораздо более почетным для погибшего был общественный траур, замечательный
особенно тем, что матроны оплакивали его год, как отца, за то, что он явился столь суровым мстителем за оскорбление целомудрия" [482], 2:7.
23. "АНТИЧНЫЙ" АХИЛЛЕС - ЭТО СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ВЕЛИЗАРИЙ. "АНТИЧНЫЙ" ГЕКТОР - ЭТО СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ГОТСКИЙ КОРОЛЬ ВИТИГЕС.
68а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. АХИЛЛЕС И ГЕКТОР. Первая фаза Троянской войны характеризуется яростной борьбой двух основных выдающихся полководцев-противников - грека Ахиллеса и троянца Гектора (ТРКВН).
# 68b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ВЕЛИЗАРИЙ И ВИТИГЕС (АРРУНТ ТАРКВИНИЙ). Начало Готской войны также проходит под знаком столкновения двух главных героев этого периода - греко-ромейского полководца Велизария (Валерия - в Тарквинийской версии) и гота Витигеса (Аррунта Тарквиния - в версии Тита Ливия).
69а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ГЕКТОР-ВИКТОР. Имя "античного" Гектора часто употребляется троянскими источниками в форме ВИКТОР, то есть ВКТР без огласовок. Гектор = Виктор является царем и царским сыном, а именно, сыном царя Приама [851], с.11,74; 204, комментарий 38; с.73. Формально главным троянским царем был Приам, однако "античные источники ничего не говорят об участии Приама - глубокого старца - ... в боях" [851], с.217, комментарий 112. Возможно, Приам - собирательный образ и его неогласованное имя ПРМ означает П + РИМ, то есть указывает на какую-то связь с Римом. Например, Приам = "народный Рим", если понимать П как сокращение слова Публий. Такое толкование имени Приам соответствует обнаруженному нами параллелизму между историей Трои и историей Рима-Ромеи. Или же Приам - это слово Перший, то есть Первый.
# 69b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ВИТИГЕС. В готской версии аналогом Виктора = Гектора является гот ВИТИГЕС. Его неогласованное имя ВТГС возможно близко к имени ВКТР, то есть к имени Виктор. Витигес - царь, король готов и царский сын [196], т.1.
70а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ГЕКТОР - ТРОЯНСКИЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ. "Античный" Виктор-Гектор является главнокомандующим троянским войском (ТРКВН) в первой фазе войны, вплоть до своей смерти. Он - главный герой троянцев, "повелитель и воевода всего троянского войска" [851], с.107 и далее. Он назначал и смещал полководцев в войске Трои. Виктор-Гектор - троянец, то есть ТРКВН.
# 70b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ВИТИГЕС - ГОТСКИЙ КОРОЛЬ.
Витигес был готским королем и главнокомандующим войсками готов в начале Готской войны, вплоть до своей гибели [196], т.1. Безусловно, он является фигурой "номер один" в готском королевстве, лично формирует командный состав армии. Витигес - гот, а его дубликат Аррунт Тарквиний - ТРКВН.
71а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ГИБЕЛЬ ГЕКТОРА. "Античный" Виктор-Гектор погибает раньше Ахиллеса, своего главного врага. Виктор-Гектор убит именно Ахиллесом [851].
# 71b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. СМЕРТЬ ВИТИГЕСА. Гот Витигес погибает раньше момента смерти Велизария, своего главного противника. Витигес захвачен Велизарием в плен и затем убит [196], т.1.
72а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ГЕКТОР-ТРОЯНЕЦ УБИВАЕТ ПАТРОКЛА. "Античный" Виктор-Гектор убивает Патрокла-БРТ. Сам Виктор-Гектор убит в поединке, в кавалерийской битве. Убит Ахиллесом копьем в грудь [851], с.119. Убийца Виктора-Гектора тяжело ранен и вскоре убит.
# 72b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. АРРУНТ ТАРКВИНИЙ УБИВАЕТ БРУТА. Аррунт Тарквиний (дубликат гота Витигеса) убивает Брута-Проекта-БРТ. Сам Аррунт убит в поединке в кавалерийской битве. Убит копьем в грудь [482], 2:6. В готской версии смерть Витигеса (дубликата Аррунта) более туманная. Он пленен и убит Велизарием. Убийца Аррунта (Витигеса) погибает в той же битве.
73а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ЕДИНОБОРСТВО ГЕКТОРА И АХИЛЛЕСА. Троянская версия ярко выделяет известное "единоборство Гектора и Ахиллеса". Это - очень популярный сюжет в "античной" литературе. После смерти Виктора-Гектора греки захватывают его труп. Только после переговоров они выдали его троянцам.
# 73b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. "ЕДИНОБОРСТВО" ВИТИГЕСА И ВЕЛИЗАРИЯ. Тарквинийская версия, по Титу Ливию, посвящает убийству Аррунта (дубликата "античного" Гектора) целую половину главы 6 в книге 2. А готская версия описывает это событие в специальной языческой легенде о "единоборстве Витигеса с Велизарием". Прокопий приводит следующий странный рассказ. Два пастуха (?) боролись во время Готской войны. Один изображал (?) Витигеса, другой - Велизария (?). Пастух-Велизарий одолел пастуха-Витигеса и последний был приговорен к повешению, якобы в шутку. Однако шутка кончилась трагически и пастух-Витигес погиб. Трагический исход борьбы был истолкован "пастухами" как предзнаменование победы Велизария [196], т.1, с.349. Готская версия рассказывает о пленении Витигеса, а затем о его смерти.
74а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. КТО И КОГДА ПОГИБ В ТРОЕ. Последовательность смертей главных героев Троянской войны такова: Патрокл, Виктор-Гектор, Ахиллес.
# 74b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. КТО И КОГДА ПОГИБ В НОВОМ ГОРОДЕ. Последовательность смертей главных героев Готско-Тарквинийской
войны такова: Брут, Витигес, Велизарий. Сравнивая, видим, что ОБЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОВПАДАЮТ.

84а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ГИБЕЛЬ ПАРИСА. Парис УБИТ [851], с.129.
Напомним, что троянские хроники именуют Париса - ПАРИЖЕМ или Фарижем.
Мы уже отмечали, что это могло также указывать на Париж, столицу Франции. То есть, Парис-Париж мог быть собирательным образом ФРАНКОВ, одной из главных сил Крестовых походов XIII века н.э. Понятно также почему Парис назван ТРОЯНЦЕМ. Все по той же причине - троянцы, ТРКВН - это все те же франки - ТРНК.
# 84b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ПОКУШЕНИЕ НА ПОРСЕННУ. Тит Ливий сообщает о серьезном покушении на этрусского (эт-русского) царя Ларта Порсенну. Римлянин Муций Сцевола ПЫТАЛСЯ УБИТЬ этруска Порсенну, но безуспешно. Выше мы уже указали параллелизм, отождествляющий Порсенну, в описании Тита Ливия, с ФРАНКАМИ Готской войны. Это идеально согласуется с троянской версией, в которой мы видим троянца Париса-Парижа. Следовательно, повторим еще раз, средневековые франки были, по-видимому, правы, настаивая на своем происхождении от троянцев и Трои.
85а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ВОЗВРАЩЕНИЕ АХИЛЛЕСА. После военного триумфа царя Троила, на поле Троянской битвы неожиданно возвращается грек Ахиллес. Успех сразу же переходит на сторону греков. Троянские войска Троила терпят поражение. В крупной битве Троил погибает [851], с.126-127.

На рис.2.108 приведена старинная миниатюра, показывающая - как проводил время "античный" Ахиллес во время своего устранения от военных дел [1485], илл.325. Оказывается, он играл в шахматы. К Ахиллесу приезжают три рыцаря, зовущие его на войну.
# 85b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. ВОЗВРАЩЕНИЕ ВЕЛИЗАРИЯ. В разгар военных успехов гота Тотилы, в
Италию наконец возвращается Велизарий. Греки-ромеи под его командованием сразу одерживают ряд блестящих побед. Якобы в 544 году н.э. судьба окончательно отворачивается от готов [196], т.1, с.377. Готские войска Тотилы, и затем сменившего его на короткий срок Тейи-Теяса, терпят сокрушительное поражение. Ромейская империя начинает побеждать. Жестокая и яростная Готская война близится к концу [196], т.1,с.398 и далее. В грандиозной заключительной битве Тотила погибает, а через несколько месяцев гибнет и последний готский король Тейас [196], т.1, с.407-408.
.
26. КОНЕЦ ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЫ.

86а. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. КАК ПОГИБ ТРОИЛ В ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЕ. См. рис.2.109 . Обстоятельства гибели троянца Троила таковы: 1) В битве Троил окружен греками. 2) Троил убит копьем. 3) Голова Троила отрублена греками [851], с.127. При этом эпизод с отрубленной головой - ЕДИНСТВЕННЫЙ в истории Троянской войны.
# 86b. ГОТСКО-ТАРКВИНИЙСКАЯ ВОЙНА. КАК ПОГИБ ТЕЙАС В ГОТСКОЙ ВОЙНЕ. Вот как погиб легендарный готский король Тейас. Между прочим, два последних готских короля, Тотила и Тейас, фактически сливаются в одну фигуру ввиду краткости царствования Тейаса - всего лишь несколько месяцев после гибели Тотилы. 1) В последней битве ромеев-греков с готами Тейас окружен греками. 2) Тейас убит копьем.
3) Его голова отрублена ромеями-греками. И этот эпизод с отрубленной головой ТАКЖЕ УНИКАЛЕН в истории Готской войны [196], т.1, с.411-412. Сравнивая, мы видим два практически тождественных сюжета .