С.И. Валянский.
История и астрономия
Введение к 8 (9) тому Н.А. Морозова
.
В статье о Н.А. Морозове в Большой советской энциклопедии вот как характеризуются его работы по истории: «Теории Морозова, выведенные главным образом из астрономических явлений, которым он придавал чрезмерное значение, находятся в противоречии с историческими фактами».[1]
Но достаточно было прочитать всего лишь предисловие к 7 тому, чтобы разобраться, на чем на самом деле основывается исследование в области истории Н.А. Морозова:
«Основная же цель моей работы, как я уже сказал, была согласовать исторические науки с естественными, установив, прежде всего научную хронологию взамен существующей до сих пор скалигеровской. При этом для критического разбора излагаемых в наших первоисточниках сообщений употреблены были мною шесть методов».[2]
Какие же это методы?
1. Астрономический метод – для определения времени памятников древности, содержащих достаточные астрономические указания в виде планетных сочетаний, солнечных и лунных затмений и появлений комет. Результат исследования этим методом, захватывающий у меня более 200 документов, получился поразительный: все записи греческих и латинских авторов, отмечающих вычислимые астрономические явления после 402 года нашей эры, подтвердились, и, наоборот, все записи о затмениях, планетных сочетаниях и о кометах (последние я сравнивал с записями китайских летописей Ше-Ке и Ма-Туань-Линь, а сочетания вычислял сам) не подтвердились и привели к датам тем более поздним, чем ранее они считались. То же самое случилось с клинописными астрономическими записями в Месопотамии и с идеографическими в Китае. От древности за началом нашей эры не осталось ничего.
2. Геофизический метод, – состоящий в рассмотрении того, возможны ли те или иные крупные историко-культурные факты, о которых нам сообщают древние авторы, при данных географических, геологических и климатических условиях указываемой ими местности. И этот метод дал тоже отрицательные результаты за началом нашей эры. Так, например, геологические условия окрестностей полуострова Цур (где помещают город Цур, т. е. Царь, по-гречески — Тир) показывают физическую невозможность образования тут, да и на всем Сирийском берегу, от Яффы до Анатолии какой-либо закрытой от ветров или вообще удобной для крупного мореплавания гавани. Значит, и центра мореходства здесь не могло быть, а только в Царьграде. Точно так же и гора Синай, никогда не бывшая вулканом, не подходит для места законодательства Моисея на огнедышащей горе.
3. Материально-культурный метод, – показывающий несообразность многих сообщений древней истории при сопоставлении их с историей эволюции орудий производства и состояния тогдашней техники, как, например, постройка Соломонова храма в глубине Палестины до начала нашей эры и т. д. и т. д.
4. Этико-психологический метод, – состоящий в исследовании того, возможно ли допустить, чтоб те или другие крупные литературные или научные произведения, приписываемые древности, могли возникнуть на той стадии моральной и мыслительной эволюции, на которой находился тогда данный народ.
5. Статистический метод, – состоящий в сопоставлении друг с другом многократно повторяющихся явлений и в обработке их деталей с точки зрения теории вероятностей. Образчиком этого метода служит излагаемое здесь сопоставление родословной Ра-Мессу II с родословной евангельского Христа, а также диаграмматические сравнения времен продолжительности царствования царей «израильских» и «иудейских» с царями Латино-Эллино-Сирийско-Египетской империи после Константина I и т. д.
6) Лингвистический метод, особенно выявление смысла собственных имен, — который часто с поразительной ясностью вырисовывает мифичность всего рассказа. Возьмем хотя бы начало библейской книги Бытие: “Супруга Адама Ева родила ему Каина и Авеля, и Каин убил Авеля”. По внешности это вполне исторично, а переведите здесь собственные имена по их смыслу, и выйдет «Жизнь, супруга Человека, родила ему Труд и Отдых, и Труд убил Отдых”. Вместо историчности обнаружилась аллегоричность. И такими курьезами полна вся древняя история.
Повторим, эти методы зафиксированы Н.А. Морозовым в первом и седьмом томе его «Христа»; в первом случае указаны только пять первых методов, а в последнем все шесть. В девятом томе дан еще один – метод, основанный на изучении физических свойств строительных материалов.
Конечно же, астрономия как таковая играет достаточно большую роль в развитии истории. Даже не столько астрономия, сколько астрология. Последняя отнюдь не всегда считалась «научным заблуждением»! Во времена заката Александрийской школы греческие слова «астрономия» и «астрология» были почти синонимами, а то, что мы ныне понимаем под астрологией, в трудах, приписываемых Птолемею, называлось «прогностикой», то есть составлением предсказаний с помощью астрономии. Занятия астрологией не наносили ни малейшего ущерба репутации тогдашних ученых вплоть до начала науки нового времени. Тихо Браге, Коперник, Кеплер, Региомонтан, Галилей и Лейбниц (список легко можно было бы продолжить) либо сами занимались составлением гороскопов, либо пытались подвести под астрологию более прочное научное обоснование.
Для многих принципиальная возможность астрологических предсказаний не вызывала сомнений, в нее верили, а случавшиеся ошибки относили на счет либо неумения составителя предсказания, либо несовершенства измерений и вычислений.
Во многом развитие таких наук, как медицина, химия, этнография, минералогия и ботаника шло под сенью астрологии.
Более того, она объективно стимулировала развитие наблюдательной астрономии. Как и астрономия, астрология изучала положение небесных светил, но прежде всего ее интересовали такие «устрашающие» с точки зрения средневекового человека явления, как солнечные и лунные затмения, появление ярких комет, вспышки новых звезд, необычайное сочетание планет. Астрологи видели свою задачу в том, чтобы предугадать, предвестием каких событий эти явления окажутся в жизни государств и отдельных лиц. По мнению астрологов, страны и народы ойкумены находятся под разнообразными влияниями, исходящими из космоса от созвездий. Полагали, что от того или иного расположения звезд зависят земные события, человеческие судьбы, исход предпринимаемых дел.
Основным способом предсказания будущего было составление так называемых гороскопов — таблиц взаимного расположения планет и звезд на определенный момент времени, что становится главной и, по сути дела, единственной задачей астрологии. Это можно было сделать только после того, как были развиты методы наблюдения, и расчет места небесных светил на небосклоне. Для этого астрологу необходимо было вести непрерывные наблюдения и производить довольно сложные вычисления, т. е. он должен был обладать запасом знаний по астрономии и геометрии и уметь пользоваться астролябией.
Постоянно изучая расположение планет и звезд, астрологи тем самым объективно увеличивали объем знаний человечества по астрономии, уточняли периоды движения светил, и этим содействовали ее дальнейшему развитию. Высокий авторитет и непререкаемое влияние астрологии в течение всего средневековья объясняются тем, что в своем лице она объединяла одновременно науку и мистику. Именно последняя гарантировала астрологии успех и широкое распространение во всех слоях средневекового общества.
В силу недостаточной точности измерений и расчетов астрологи пришли к заключению, что с одной стороны, звезды и планеты дают однозначное влияние на земную жизнь, а с другой, – «небесные движения» периодичны. То есть существует такой период времени, через который все положения на звездном небе будут повторятся, а значит будет повторятся и события на земле.
В трудах Михаила Пселла изложена теория «великого года», т. е. мирового периода, по истечении которого все планеты возвращаются в исходное положение в 30° созвездия Рака или в 1° созвездия Льва, и происходит всемирный потоп. Число лет данного «великого года» у Михаила Пселла равно 1753200 годам. Михаил Пселл обсуждал и смену времен года. Он указывал, что «великая зима» наступает, когда солнце и планеты оказываются в «зимних созвездиях (Рыбы, Водолей)», а «великое лето» — когда они появляются в «летних созвездиях (Льва)».
Естественно, подобный взгляд противоречил представлению о мире Христианской церкви. Ведь если принять такой взгляд, то, значит, будет новое творение мира, грехопадение, потоп, приход в мир Христа и его распятие. А как же Бог? Он что, тоже живет по этим циклам и не может из них вырваться? Значит, он не всесилен? И т.д.
Поэтому Церковь проповедовала, что астрология ложное учение и ставить человеческие действия в зависимость от положения и движения светил – это противоречие основным догматам христианства. Наиболее грозными врагами и гонителями астрологии были «отцы церкви». Они осуждали ее, так как она неизбежно приводила к фатализму, не совпадающему с учением церкви о свободе воли, как ее понимали и трактовали христианские идеологи. Василий Великий называл астрологию тщетой и суетой, требующей усиленных занятий. Но, даже преследуя астрологов, отдельные деятели церкви верили во влияние звезд на судьбу человека.
Вера в астрологию накладывала отпечаток на понимание того, как должна протекать история. Так, например, Эратосфену приписывают желание проверить историю с помощью математики. Он знал, что от эпохи Пифагора и Фалеса его отделяют примерно 300 лет. Но какой срок отделяет Пифагора от Гомера, или от героев Троянской войны? Что творилось в те далекие времена в Египте? Сколько веков простояли до той поры великие пирамиды? Эратосфен был уверен, что все природные факты можно упорядочить с помощью здравого смысла и строгой математики.
Мы не утверждаем, что эти идеи высказывал некий конкретный человек по имени Эратосфен. Но подобные идеи содержатся в средневековых трактатах и прикрываются именем Эратосфена. Ведь мы помним, что Церковь не одобряла подобных размышлений. Вот и прикрылись неким именем человека уже давно умершего.
Но эта идея, что в наличие количества независимых царств в разные эпохи и периоды их существования есть определенный порядок, была воплощена в работах Ж. Бодена, И. Скалигера, Д. Петавиуса и т.д.
И как раз, борясь с астрологией и привлекая астрономию, И. Ньютон попытался исправить существующую хронологию.
Старался привлечь астрономию для независимой датировки и Н.А. Морозов. Но он вовсе не абсолютизировал ее возможности, поскольку не собирался ими ограничиваться, а считал их лишь методами разведки, после которой наступает время других методов для подтверждения или не подтверждения полученных результатов.
И все же именно то обстоятельство, что Н.А. Морозов еще в детстве увлекся астрономией, позволило ему достичь успехов в истории. Чтобы понять это, обратимся к классификации наук.
Знания, которыми обладает человек, могут быть различными. Например, житейскими и научными, эмпирическими и теоретическими и т. д. Каждый человек в ходе своей жизни приобретает множество эмпирических сведений о внешнем мире и о самом себе. Житейские, эмпирические знания, как правило, сводятся к констатации фактов и их описанию. В отличие от них научные знания предполагают не только это, но еще и объяснение фактов, осмысление их во всей системе понятий данной науки. Иначе говоря, они отвечают на вопросы не только как, но и почему что-то протекает именно таким образом. Научные знания за случайным находят необходимое, закономерное, за единичным – общее, и на этой основе осуществляется предвидение различных явлений, объектов событий.
Знания превращаются в научные, когда целенаправленное собирание фактов и их описание доводится до уровня их включения в систему понятий, в состав теории. В основе научных знаний лежат определенные исходные положения, закономерности, позволяющие объединять их в единую систему – науку.
Суммируя все вышесказанное, науку можно определить как систему понятий о явлениях и законах внешнего мира или духовной деятельности людей, дающую возможность предвидения и преобразования действительности в интересах людей. Она является важнейшим элементом духовной культуры. Это исторически сложившаяся форма человеческой деятельности, имеющая своим содержанием и результатом целенаправленное собирание фактов, вырабатывание гипотез и теорий с лежащими в их основе законами, приемами и методами исследования. Вместе с тем, это система развивающихся знаний, которые достигаются посредством соответствующих методов познания, выражаются в точных понятиях, истинность которых проверяется и доказывается общественной практикой.
Иначе говоря, под понятием «наука» понимают как деятельность по получению нового знания, так и результат этой деятельности – сумму полученных к данному моменту с ее помощью знаний, образующих в совокупности научную картину мира.
Специфика познания явлений разной природы вовсе не означает специфику знаний о них в логическом и методологическом плане.
Особенности применяемых методов определяются особенностями предметов научного исследования. В методе выражено содержание изучаемого предмета. Метод настолько тесно связан с научным познанием мира, что каждый существенный шаг в развитии науки обычно вызывает к жизни новые методы исследования. Поэтому об уровне развития той или иной науки можно судить и по характеру развития применяемых ею методов.
Логическая связь в системе научного знания воспринимается как необходимая, вытекающая или из фактов, или из ранее установленных истин. Это именно та причина, по которой аргументированный результат научного познания выступает, как нечто всеобщее и приобретает убедительную силу для людей, обладающих необходимой культурой мышления.
Научные дисциплины, образующие в своей совокупности систему наук в целом, распадаются на три большие группы — естественные, гуманитарные и технические науки, различающиеся по своим предметам и методам. Резкой грани между ними нет, так как ряд научных дисциплин занимает промежуточное положение. Каждая из указанных групп, в свою очередь, образует систему разнообразным способом взаимосвязанных предметными и методическими связями отдельных наук, что делает проблему их детальной классификации крайне сложной и полностью еще не решенной.
В системе классификаций наук особое место занимает математика. Ее предметом является не какая-либо особая форма движения материи, а абстрактно выделенные (количественные и пространственные) стороны движения и взаимоотношения тел природы. Метод ее построения – аксиоматический. В своем генезисе (зарождении) она была экспериментальной наукой, но сейчас она не нуждается в экспериментальном подтверждении.
Современная математика — наука, отличающаяся большой абстрактностью своих понятий и выводов. Установить непосредственную связь той или иной математической теории с конкретными проявлениями реальной жизни часто не представляется возможным. Поэтому не приходится удивляться тому, что о математике иногда говорят как об особой науке, которая зависит в своем развитии только от разума человека, от чисто логических построений и умозаключений.
Не будучи сама частью естествознания, математика тесно связана с ним и по отношению к нему выступает в качестве аппарата – особого приема исследования и обобщения опытного материала.
Наиболее восприимчивы к математике естественные науки, особенно физика, в силу простоты изучаемых ею объектов. Благодаря этому, именно физика, является как бы полигоном для формирования и «обкатки» новых методологических принципов. Поэтому, стиль мышления, сформированный в этих науках, накладывает след на построение научных теорий во всех науках.
Среди естественных наук есть тоже особенная. Это астрономия. В отличие от других она является наукой наблюдательной, а не экспериментальной. И происходит это по той простой причине, что у нас просто нет (к счастью) никаких возможностей проводить эксперименты с космическими объектами. Но вместе с тем, моделировать некоторые процессы мы все же можем. И занимается этим – астрофизика.
Но такой же статус среди гуманитарных наук имеет и история. И та науку, которую развивал Н.А. Морозов – история человеческой культуры в естественнонаучном освещения – и призвана играть ту же роль при истории, что и астрофизики при астрономии.
«Всякая наука пользуется отдельными фактами лишь как материалом для вывода из них общих законов объясняющих эти факты. Значит, и история в ее обычном чисто описательном состоянии не есть еще наука, а лишь материал для науки».[3]
Общество является более сложным объектом изучения по сравнению с объектом естественных наук. Специфическая особенность его познания обусловлена тем, что люди сами творят свою историю. Изменяющийся характер общества влияет на его познание, так как анализируемые процессы весьма скоро становятся историей, а изучение истории находится под влиянием настоящего. Теории прошлого с необходимостью переосмысливаются в свете настоящего.
Методы наук, изучающих более простые формы движения, распространяются на исследование более сложных объектов, составляющих предмет других наук. Объясняется это тем, что более сложные формы движения материи содержат в себе в качестве «побочных», превзойденных в ходе развития действительности, более простые формы, поскольку первые исторически возникли и развивались из вторых. Поэтому изучение более простых форм движения позволяет раскрыть не только структуру, но и генезис этих более сложных форм, а тем самым их сущность, следовательно, познать их полнее и глубже.
Непонимание взаимосвязанности и взаимопроникновения научных методов обусловливает различные проявления односторонности во взглядах на предмет исследования. Типичными являются отрицание применимости методов одних наук при изучении объектов в других науках, или, напротив, отрицание специфики и даже самого существования предмета одной науки на том основании, что он, может быть, подвергнут изучению методами других.
Предметное и методологическое единство познания природы и общества, определяется предметным единством мира. Из этого же следует принципиальное единство логической структуры естественных и общественных наук.
Но Природа достаточно сложна для того, чтобы ее можно было бы изучать всю сразу. Поэтому ее познание осуществляется системой наук, каждая из которых занимается лишь одной стороной единого целого. Но изучается-то единая Природа. А это значит, что наряду с тенденциями дифференциации наук (анализа знания) должен идти процесс и их интеграции (синтез).
В соответствие с этим можно выделить три этапа развития изучения Природы. Первый, синкретический (нерасчлененный). Второй, начавшийся в эпоху Возрождения и длившийся до конца 18 века, этап дифференциации наук. И, наконец, третий, идущий и сейчас, их интеграция.
Теоретическое мышление каждой эпохи несет свои специфические черты, так как логические принципы ее построения являются отражением характера материального бытия и процесса познания своего времени. На каждом историческом этапе научное познание использует определенную совокупность познавательных форм – фундаментальных категорий и понятий, методов, принципов и схем объяснения, т. е. всего того, что объединяют понятием стиля мышления. Каждая конкретная структура научного мышления после своего утверждения открывает путь к экстенсивному развитию познания, к его распространению на новые сферы реальности.
Дифференциация научного знания проявляется в выделении отдельных разделов науки в относительно самостоятельные дисциплины со своими специфическими задачами и методами исследования. Чем глубже наука проникает в детали, тем она лучше вскрывает связи между различными областями действительности, а отсюда интеграция научного знания – формирование наук, которые изучают свойства и отношения, общие для большого числа разнокачественных объектов. Чем больше наука вскрывает общие связи вещей, тем лучше она уясняет суть деталей. Такова реальная диалектика познания по пути дифференциации и интеграции.
Именно владение методами астрономии и понимание роли астрофизики для развития астрономии позволили Н.А. Морозову достичь успеха в создании науки применяющей естественнонаучные методы к истории.
Мы уже говорили, что астрономией Н.А. Морозов увлекся еще в детстве. И чтобы показать, что это было серьезное увлечение, отметим, что в 1908 году в результате чтения им лекций по астрономии в Париж он был избран постоянным членом Французского астрономического общества, а через небольшое время и постоянным членом Британского астрономического общества. А действительным членом Русского астрономического общества он был избран еще за год до этого.
13 января 1909 года в Петербурге было основано Русское общество любителей мироведения (РОЛМ). Одним из активных его организаторов был Н.А. Морозова.
РОЛМ ставило своей целью помощь молодым ученым, сбор присылаемых наблюдений и их публикацию, организацию и руководство научными исследованиями, и вообще, объединить любителей естественных и физико-математических наук и организовать разработку актуальных научных проблем. Оно планировало открыть обсерватории, лаборатории, метеорологические и биологические станции. Способствовать открытию мастерских для изготовления научных приборов и пособий. Созданию библиотеки для работы, как членов общества, так и для широкой публики. Организовывать лекции и экскурсии, участвовать в снаряжении научных экспедиций.
И надо сказать, что за 20 лет своего существования оно полностью реализовало свою программу. И в течение всего этого времени Председателем Совета РОЛМ был Н.А. Морозов.
РОЛМ имел отношение к экспедиции Л.А. Кулика к месту падения Тунгусского метеорита. В 20-х годах приняла в свои члены К.Э. Циолковского, что спасло его от голодной смерти, так как ему как члену научного общества была назначена пенсия.
Заседания Совета общества, которые созывались председателем или по его поручению, проходили большей частью в Петроградской биологической лаборатории, Тенишевском училище, либо на квартире у Н.А. Морозова, реже — дома у других членов Совета. Общие собрания РОЛМ проходили обычно в конференц-зале Петербургской консерватории. Доклады и сообщения почти всегда сопровождались показом диапозитивов, демонстрацией опытов, приборов.
В 1910 году Петербургский университет передал РОЛМ 175-миллиметровый рефрактор Мерца. Но надо было решить, где и на какие средства построить обсерваторию. После долгих исканий было решено построить ее в здании Лаборатории имени П.Ф. Лесгафта. Но война, а потом революция, тяжелые условия голода и разрухи, привело к тому, что строительство затянулось до 1920 года. За это время на базе Лаборатории Лесгафта возник Институт Лесгафта директором-организатором которого стал Н.А. Морозов. И это позволило довести дело до конца.
В конце марта 1921 года обсерватория начала действовать и многие члены общества, а также учащаяся молодежь города получила возможность проводить астрономические наблюдения и приобщаться к астрономии.
Работали в ней и такие ставшие в будущем известными астрономами В.А. Амбарцумян и Н.А. Козырев, тогда еще студенты-первокурсники.
В июне 1920 года был образован Кружок молодых мироведов, объединивших любителей в возрасте от 12 до 19 лет, в основном — студентов университета и учащихся школ. Для них проводились специальные циклы лекций по различным вопросам. Члены кружка принимали участие в работе Вычислительного бюро и других отделов, помогали заведующим отделами при обработке поступавших наблюдений.
В конце 1911 года было организовано специальное Центральное бюро астрономических наблюдений для оказания помощи всем любителям и чтобы дать им возможность работать по единому плану. В этом случае производимые наблюдения можно было сравнить. Таким образом, большая армия любителей астрономии приобщалась к серьезным наблюдениям небесных объектов.
С января 1912 года стал издаваться журнал «Известия Русского общества любителей мироведения». Первый номер журнала открыла статья Н. А. Морозова «Звездные рои». Издание журнала способствовало образованию ряда провинциальных отделений и привлекло в Общество новых членов.
В том же году была создана астрономическая секция, куда вошли Центральное бюро астрономических наблюдений с четырьмя отделами: Солнца и планет; Луны; комет; переменных и падающих звезд. Был образован также отдел метеоритов. Секретарь астрономической секции С.В. Муратов в сотрудничестве с механиком О.К. Лукасевичем основали небольшую мастерскую для изготовления дешевых телескопов и установок к ним. Председателем астрономической секции был известный Пулковский астроном Г.А. Тихов.
Из-за начавшейся первой мировой войны сорвалась тщательно готовившаяся экспедиция для наблюдения солнечного затмения 8 августа 1914 года. Сократилась переписка с провинциальными любителями, уменьшилось количество докладов на собраниях и заседаниях Общества, сократился объем печатных изданий. Но благодаря инициативе отдельных членов общества наблюдение затмения состоялось и в «Известия» №11 и 12 за 1914 года было дано полное представление о том, что было сделано русскими любителями астрономии по наблюдению солнечного затмения 8 августа 1914 года.
В 1916 году была организована обширная вычислительная работа по продолжению «Канона затмений» Т. Оппольцера. Эта работа проводилась под руководством М.А. Вильева. В составе астрономической секции была учреждена постоянная комиссия солнечных затмений.
В первые годы после революции, несмотря на все затруднения, по-прежнему продолжал выходить журнал «Мироведение» благодаря финансовой поддержке Наркомпроса, которую добился Н.А. Морозов, пользуясь своими связями в новом правительстве. В созданном им Научного института им. П.Ф. Лесгафта, Н.А. Морозов организовал Астрономическое и Астрофизическое отделения. В помещение Астрономического отделения были переведены: библиотека РОЛМ, бюро астрономических наблюдений, редакция журнала «Мироведение». Личный состав Астрономического отделения института комплектовался по представлению заведующего отделением и директора института, т. е. самого Н. А. Морозова, исключительно членами РОЛМ. Ассистентами Николая Александровича были избраны С.В. Муратов и Д.О. Святский, научными сотрудниками-вычислителями — М.А. Вильев, Н.М. Штауде и Н.И. Идельсон, хранителем обсерватории — С.М. Селиванов. В.А. Казицын, по приглашению Н.А. Морозова, принимал участие в проверке и корректуре таблиц классификации солнечных и лунных затмений. Таким образом, между Институтом и Обществом установился тесный контакт, содействующий продуктивности и научной постановке астрономических работ и вообще развитию и успешной деятельности Общества.
Совместно с Н.А. Морозовым Н.М. Штауде опубликовала работы: «Классификация солнечных и лунных затмений, которые были видимы в Европе, Северной Африке и Западной Азии» (1922), «Отклонение орбитных осей комет от оси эклиптики» (1925). Проводила вычисления для продолжения «Канона затмений» Т. Оппольцера, составлявшегося Астрономическим отделением Института им. П.Ф. Лесгафта под руководством Н.А. Морозова.
Н.А. Морозов, председательствуя на собраниях РОЛМ, принимал деятельное участие в обсуждении научных и деловых вопросов:
«Николай Александрович имеет обыкновение часто делиться с нами своими, всегда интересными и ценными соображениями, проникнутыми иной раз замечательной интуицией. Так, например, на собрании астрономической секции 17 июня в прениях по докладу Г.А. Тихова о спектральных наблюдениях новой звезды Орла, после того как докладчик развил тогда общепринятый взгляд на новые звезды как результат проникновения их в туманность, Николай Александрович выступил с изложением своей теории взрыва темного светила вследствие диссоциации атомов его веществ, которые сделались радиоактивными. Тогда эта теория всем казалась очень смелой и маловероятной. Но вот прошло 10 лет, как те же самые взгляды начал развивать Гартман, и в настоящее время теория появления новых звезд от внутреннего взрыва стала очень распространенной, и на последнем Астрономическом съезде в Ленинграде ее развил и обосновал с точки зрения астрофизики харьковский астроном Н.П. Барабашов».[4]
С 1 по 11 сентября 1921 года, несмотря на все трудности, РОЛМ провело в Петрограде 1-ый Всероссийский Съезд любителей мироведения для установления единой программы работ, ознакомления с деятельностью провинциальных членов и организаций и т. д. Благодаря стараниям Н.А. Морозова был решен и самый трудный в то время вопрос: организовано питание, жилье, своевременное снабжение делегатов Съезда всем необходимым.
С начала 1930 года РОЛМ прекратило свое существование, а вместо него было создано единое астрономическое общество – Всесоюзное астрономо-геодезическое общество (ВАГО) при АН СССР. С 1938 года прекратился и выпуск журнала «Мироведения». Так закончилось история этого замечательного общества, создание и успехи которого связаны с именем Н.А. Морозова. Сам страстный любитель астрономии, он сумел передать свой энтузиазм молодежи, подготовив не одно поколение советских астрономов.
Еще в Шлиссельбургской крепости для развлечения своих друзей Н.А. Морозов написал серию рассказов, которые он потом, уже на свободе, издал в виде сборника «На границе неведомого» в 1910 году.[5]
И хотя сборник имел подзаголовок «научные полуфантазии», он содержал обсуждение ряда интересных проблем строения и эволюции Вселенной. В дальнейшем Морозов постоянно возвращался к этим проблемам и развивал их в своих трудах.
Его интересовал вопрос последовательности этапов эволюции звезд, планет и различных форм органической жизни, которые могли бы возникнуть в разных физических условиях, характерных для всех этапов эволюции. Этому вопросу был посвящен его основной труд, выполненный в Шлиссельбурге и изданный одним из первых – «Периодические системы строения вещества».[6]
Этому же был посвящен читаемый им курс «Мировой химии». Некоторое представление о нем можно получить по тексту его выступления на XII Съезде естествоиспытателей и врачей 3 января 1910 года «Эволюция вещества на небесных светилах по данным спектрального анализа».[7]
Он считал, что в ходе своего развития все небесные тела обязательно проходят стадию взрыва и что нестационарные процессы вообще должны преобладать во Вселенной. Общепринятым этот взгляд стал лишь в последние сорок лет. А тогда, такой взгляд был очень новым и необычным.
Н.А. Морозова интересовал вопрос о свойствах пространства и времени и их взаимосвязи. Согласно его взглядам, временная координата отлична от пространственных, так как по ней мы можем двигаться лишь в одну сторону, – от прошлого к будущему. Именно это свойство позволяет использовать время для измерения скоростей перемещения в трехмерном пространстве. Морозов полагал, что вообще для полного описания физических явлений необходимо выбирать такие координаты, из которых хотя бы одна обладала такими же свойствами, как время.
Касаясь вопроса о том, сколько измерений имеет реальный физический мир, Н.А. Морозов обсудил, какие факты могли бы доказать существование четвертого или более высоких пространственных измерений. Он убедительно показал, что такие факты должны были бы казаться необъяснимыми с помощью известных физических законов, и воспринимались бы, как чудеса, вроде проникновения предметов сквозь неповрежденную стену. Установив, что современное ему естествознание такими фактами не располагает, Морозов обратился к математике, с ее геометрией n-мерных пространств и неевклидовыми геометриями, а также с ее алгеброй, включавшей теорию мнимых и иррациональных величин.
Из этого рассмотрения он пришел к выводу, что геометрия Евклида описывает лишь идеализированный и неподвижный мир, тогда как неевклидовы геометрии, хотя и не дают фактов о существовании пространства четырех и более измерений, описывают реальное пространство–время в движении.
Этому же вопросу посвятил ряд страниц в работах написанных еще в Шлиссельбургской крепости «Основы качественного физико-математического анализа»[8] и «Начала векториальной алгебры»[9].
После освобождения, получив свободный доступ к научной литературе, он написал две работы посвященные теории относительности: «Принцип относительности и абсолютное»[10] и «Принцип относительности в природе и в математике»[11].
Н.А. Морозову были не чужды мечты и о космическом путешествии. Он достаточно точно описал состояние невесомости внутри космического корабля и физические условия, с которыми люди должны были встретиться на Луне.
Он высказал гипотезу о метеоритном происхождении лунных кратеров и о происходящих постоянно на ее поверхности изменений. Когда он возглавил в 1918 году Астрономический отдел Естественнонаучного института им. П.Ф. Лесгафта, то включил в план работы отдела работу по поиску возможных изменений на поверхности Луны и изучению физической природы этого небесного тела. Этим вопросом занимались его сотрудники А.В. Марков, В.В. Шаронов, Н.И. Кучеров и Н.Н. Сытинская. Сотрудником Отделения А.В. Марковым производились систематические наблюдения дна лунного цирка Платона, и была проведена их обработка за период времени с 1913 по 1918 годы с точки зрения реальности видимых на Луне изменений.
Но подтверждение идей Н.А. Морозова о реальности этих изменений было получено лишь в 1958 году Н.А. Козыревым, снявшим спектрограмму истечения газа из одного из лунных кратеров.
И лишь после полета на Луну космических аппаратов наличие разнообразных изменений на ее поверхности стало общепризнанным научным фактом. Была доказана и реальность образования лунных кратеров при падении метеоритов на поверхность этой планеты. Да и физические условия на Луне, как, впрочем, и свойства ее поверхности, оказались весьма близкими к тем, как он их себе представлял.
Н.А. Морозов был автором раздела «Вселенная» в книге «Итоги науки в теории и практике» вышедшей двумя изданиями в 1911 и 1916 годах.
Ученый много думал о возможности жизни на Марсе, считавшейся в то время весьма вероятной. В 1911 году он писал: «...приходится предполагать, ... что и сам желтый цвет континента Марса происходит от растительности. Это очень вероятно потому, что хлорофилл и у наших растений содержит в себе существенную желтую составную часть — ксантофилл, который и придает охваченным осенними морозами листьям их характерные красные и желтые цвета».[12]
Для того, чтобы сравнить спектр земных растений со спектрами поверхностей Марса и других планет и сделать на основании такого сравнения выводы, необходим был соответствующий материал. 4 апреля 1912 году Н.А. Морозов совершил полет на аэростате, во время которого получил первые спектрограммы земной поверхности, снятые через толстый слой атмосферы. При проведении этой работы он консультировался с К.А. Тимирязевым. Отчет об этом полете можно прочитать в его книге «Среди облаков» изданной в 1924 году.
Конечно, эти спектрограммы не могли решить весьма сложный вопрос, который требовал более глубоких и систематических исследований. Это была одна из причин создания при Институте Лесгафта астрофизического отделения и приглашения для его руководства специалиста по спектроскопическим исследованиям звезд, пулковского астронома Г.А. Тихова. Сегодня мы его знаем как родоначальника науки астроботаники. При этом то, что родоначальником этого направления был Н.А. Морозов, даже не упоминается.
В своих исследованиях Г.А. Тихов опирался на работы другого сотрудника Института им. П.Ф. Лесгафта, В.Н. Любименко, заведующего ботаническим отделом Института. Последний занимался вопросом о том, какими свойствами должны обладать животные и растительные организмы, приспосабливающиеся к жизни в различных условиях. Изучалась зависимость между количеством хлорофилла в растениях и условиями географической среды, в которой они произрастают. Исследования морских водорослей привели Любименко к заключению, что водоросли, с их малым содержанием хлорофилла, можно было бы рассматривать как особый биологический тип растений, более совершенно использующих световую энергию, чем высшие растения. Несомненно, именно этот вывод Любименко привел впоследствии Г.А. Тихова к заключению, что растительность на Марсе, если она есть, по своим оптическим свойствам должна быть близка к земным низшим растениям типа мхов, лишайников и водорослей.
Результаты экспериментов, выполненных группой сотрудников Астрофизического отдела Института им. П.Ф. Лесгафта под руководством Г.А. Тихова, опубликованы в Известиях Института за 1934 год.[13]
Влияние Космоса на различные геофизические и метеорологические, явления на Земле была посвящена работа Н.А. Морозова «Основы теоретической метеорологии и геофизики», над которой он работал в последние годы своей жизни и до сих пор не изданной.
Многие сотрудники Морозова, работавшие под его руководством над решением комплексных проблем изучения космоса, успешно участвовали и в последующих исследованиях космического пространства.
Предметом особого внимания Н.А. Морозова стала организация Астрономического отделения. В августе 1918 года он представил в Совет Научного института обширную программу работ нового отделения, а в октябре того же года обратился к Наркому просвещения А.В. Луначарскому с просьбой поддержать его ходатайство об организации Астрономического отделения при Петроградском научном институте и о выделении «на него возможно значительные с другими отделениями нашего института ассигнованиями».
Далее в письме к А.В. Луначарскому Морозов раскрыл цель создания нового направления, которое он собирался возглавить. «Главной специальностью моего Отделения, — писал Николай Александрович, — будет то, чего еще нет на земном шаре: исследование древних документов, содержащих астрономические указания, и определение их времени астрономическими способами, выработанными мною еще в Шлиссельбургской крепости». Затем он подробно изложил свой метод вычисления: «по нескольким планетам путем просеивания сроков одного светила через сроки другого, а потом третьего дает часто не более одного решения на целое тысячелетие взад и вперед, т. е. решает дело. Применяя этот метод, Н.А. Морозов надеялся с помощью молодых астрономов и математиков «начать всеобщую обработку египетских, ассиро-вавилонских, еврейских, латинских, китайских и японских древних документов с астрологическими и астрономическими указаниями, чтобы дать их строго научную хронологию.
Идею Н.А. Морозова о создании Астрономического отделения и план его научных исследований поддержали ученые. Главной астрономической обсерватории в Пулкове. Директор Обсерватории академик А.А. Белопольский от имени Совета астрономов сообщил в Научный отдел Наркомпроса 11 ноября 1918 года, что Совет Пулковской обсерватории вполне поддерживает идею учреждения Астрономического отделения при Научном институте имени Лесгафта и просит Научный отдел Комиссариата по просвещению оказать всемерное содействие по проведению в жизнь указанного Астрономического отделения. В конце ноября ходатайство Н.А. Морозова о создании нового научного отделения было санкционировано государственными органами, руководящими наукой, и выделены средства на приобретение инструментов и необходимого оборудования.
Совмещая руководство Институтом с руководством Астрономическим отделением, Н.А. Морозов наметил обширную тематику исследований в области астрономии и астрофизики. Это — разработка вопросов исторической астрономии, обработка пулковских фотографических снимков звезд, обработка богатого материала любительских наблюдений, проведение наблюдения целого ряда переменных звезд и изменений на лунной поверхности, вычисление орбит потоков падающих звезд. В программу работ входили и визуальные наблюдения, а также исследования зависимости телескопических изображений от различных метеорологических факторов. Ввиду недостатка оптических инструментов и приборов Морозов счел необходимым «в Астрономическом отделении Института поставить научно и эту прикладную отрасль астрономии путем учреждения показательного шлифовального отделения в астрономическом кабинете Института, имея в виду использовать знания специалистов и пионеров этого дела в России — членов РОЛМ. Он выдвинул идею объединить усилия вновь создаваемого отделения со знаниями, опытом и трудами астрономической секции РОЛМ. Это объединение позволяло широко использовать уже накопленный научный материал, ценную библиотеку по астрономии, необходимые инструменты, карты, атласы — все, чем располагала астрономическая секция Русского общества любителей мироведения.
Большое внимание Н.А. Морозов, обратил на завершение строительства астрономической обсерватории, сооружение которой началось еще в годы первой мировой войны. Несмотря на чрезвычайно трудные условия жизни в Петрограде (в течение трех месяцев от голода скончались два механика, работавших в Астрономическом отделении Института), Морозову удалось к середине 1919 года в основном завершить строительство купола обсерватории. Купол вращался на восьми чугунных роликах, изготовленных на Балтийском судостроительном заводе, при помощи электрической установки.
Протоколы первых заседаний Астрономического отделения свидетельствуют о широком масштабе научных исследований и о большой организационной деятельности Н.А. Морозова. (Эти протоколы приводятся в Приложении.) Ему удалось создать работоспособный коллектив сотрудников, которые начали такие исследования, как наблюдения протуберанцев со спектрометром, изучение яркости фона неба и его зависимости от различных условий, систематическое фотографирование путей метеоров, изучение переменных звезд и т.д. Николай Александрович вместе с сотрудниками Отделения приступил к разработке вопросов исторической астрономии для установления времени различных исторических памятников древности, содержащих в себе астрономические указания; в частности, было вычислено время постройки египетской гробницы, обнаруженной в 1857 году в Фивахы, было предпринято вычисление системы своеобразных таблиц, посредством которых можно определить все времена, соответствующие данному расположению Солнца, Луны и других планет.
30 ноября 1919 года скончался от воспаления легких ученый, сотрудник Петроградского Научного Института вмени П.Ф. Лесгафта астроном-математик Михаил Анатольевич Вильев. Это был один из самых деятельнейших и талантливых сотрудников Астрономического Отделения Института.
Тяжелые условия, существовавшие в стране, подкосили этот выдающийся талант, несмотря на молодые годы уже стяжавший себе известность своими трудами среди ученых Европы. Сотрудники Астрономического Отделения приняли решение продолжить задуманные им работы.
Это была не единственная потеря Института. Среди наиболее тяжелых была и смерть от голода академика Е.С. Федорова, заведующего Физическим отделением. Это был старый друг Морозова еще со времен их общей революционной молодости.
17 сентября 1919 года по предложению Н.А. Морозова было учреждено Астрофизическое отделение. На должность заведующего этим отделением был избран астрофизик Пулковской обсерватории Г.А. Тихов. Задачей этого нового отделения было:
1) производство таких физических исследований, которые имеют применение в астрофизике;
2) проектирование астрофизических приборов и осуществление их как в механической мастерской Института, так и на стороне;
3) производство астрофизических наблюдений как с площадки на крыше Института, так и в других местах, вне Института;
4) организация экспедиций для производства астрофизических наблюдений специального характера и, в частности, для наблюдений, требующих особых условий прозрачности воздуха;
5) измерительная и вычислительная обработка наблюдение, произведенных как в самом Институте, так и в других местах.
Каждую неделю под председательством Морозова проводились совместные заседания Астрономического и Астрофизического отделений, на которых заслушивались и обсуждались научные доклады сотрудников, рассматривались проекты новых приборов, утверждались планы предстоящих исследований и наблюдений. Эти два отделения Института работали в тесном контакте с другими родственными учреждениями Петрограда — с Главной астрономической обсерваторией, с Главной физической обсерваторией, с Оптическим институтом и другими организациями.
В заключение несколько слов о томах «Христа», так и не увидевших свет при жизни автора.
Первоначально план всей работы был заложен в Алексеевском равелине и в первые годы заточения в Шлиссельбургской крепости, когда Н.А. Морозову стали давать для чтения книги исключительно религиозного содержания. Сначала она представлялось в виде одной книги. После того как он был посажен в Двинскую крепость, появилась вторая книга. И лишь после революции он приступил к более планомерному труду над этой работой и предполагал, что вполне обойдется семью томами. Причем те материалы, которые вошли в 8 том были начаты в начале 20-х годов. Т.е. еще до начала печатания работы и поэтому предполагалось, что этот материал войдет в семитомник.
Понятно, что работа в разгар общественной бури, когда все кругом как бы рушилось, словно при землетрясении, далеко не самое лучшее время для столь фундаментальной работы. Приходилось обдумывать вразброд то ту, те другую деталь и записывать урывками, то здесь, то там, часто в холоде и голоде, с постоянными перерывами и переездами из одного места в другое для совершенно посторонних дел. Ведь в это время на его плечах лежала еще забота об организации и нормального функционирования Научного института им. П.Ф. Лесгафта.
Затем добавились хлопоты по пробиванию издания этой работы. Но вот издание началось, но очень медленно. В год выходило по одному тому и поэтому при издании пришлось не столько руководствоваться первоначальным планом, но и изменять его, прислушиваясь к мнениям читателей и нередко к их советам.
А это увеличивало объем выходящих томов, включение в них того, что по первоначальному плану не предполагалось, а то, что планировалось, приходилось переносить в другие тома.
Вот простая статистика. Первый том был объемом в 548 страниц, второй — уже 693 страницы, третий — 735 страниц, четвертый — 816, пятый — 896, шестой — 1211 страниц. И когда стало понятным, что все равно придется издавать дополнительные тома, седьмой том имел объем 915 страниц.
Предполагалось, что восьмой том будет «Об Ассиро-Вавилонских клинописях», девятый — «Сенсационные находки европейцев в первой половине XIX века в Азии, Индии и Египте с точки зрения точных наук» и десятый по «Новым основам Русской средневековой истории». Пока он добивался разрешения на продолжение издания и приводил в порядок подготовленные рукописи, он понял, что в Русской истории есть много интересного, требующего специального описания. В итоге то, что планировалось сначала как часть восьмого тома, а потом как десятый том, вылилось в два самостоятельных тома.[14]
Их нумерация должна быть 11 и 12 тома. Выделить их в самостоятельную работу заставило то, что против продолжения «Христа» составилась очень большая оппозиция. Тогда он решил предложить «Русскую историю» как самостоятельное произведение, а оставшиеся тома издать попозже, когда страсти улягутся. Так разделилась исходно единая работа на две: три тома продолжения «Христа» и два тома «Русской истории».
Поэтому работу по Русской истории иногда неверно называют 8 томом.
Оставшийся материал был собран в три тома, причем то, что было названо девятым томом, появилось самым последним, позже, чем тот, что стал десятым томом.
В результате такого деления материала, то, что осталось от 8 тома, явно имеет незаконченный вид. В то время как 9 и 10 имеют более или менее законченный вид. Кстати, не исключено, что часть восьмого тома была кем-то взята и не возвращена назад. Возможно, если это так, то удастся найти недостающие материалы, когда будет открыт допуск к архиву Н.А. Морозова. Когда этот фонд откроется, то будет возможность издать более полную и выверенную версию.
Сейчас же нам представляется полезным дать возможность читателю ознакомиться с работой Н.А. Морозова, пусть и в «конспективном» виде, так, как он ее планировал. И вот почему.
В «Истории физики» Ф. Розенбергерга приводится такое высказывание о методе Архимеда, приписываемое Плутарху: «На взгляд, кажется, невозможно придумать объяснения ни для одной из теорем Архимеда, но когда прочтешь данное им решение, кажется, будто найти его ничего не стоило, до того оно легко и просто».
Поэтому нам показалось полезным дать представление о способах решения поставленных задач Н.А. Морозовым.
Пусть в этой работе нет окончательной шлифовки, и вся она похожа на статую, вырубленную топором из мягкого мрамора, но все же она в общих чертах — передает то, что собирались сделать. И будет понятным, куда следует направить свои дальнейшие усилия.
.
Чтобы показать, сколь напряженной была работа директора вновь образованного института, мы приводим несколько документов, относящиеся к организации и деятельности Астрономического Отделения Петроградского Научного Института имени П.Ф. Лесгафта.
I. Заявление в Совет Института Директора Института и Председателя Русского Общества Любителей Мироведения.
.
Новыми штатами Петроградского Научного Института имени П.Ф. Лесгафта предусмотрена должность заведующего Астрономической Обсерваторией, постройка же самой Обсерватории еще не закончена и в наступающем 1918—19 учебном году использовать ее вряд ли придется.
Между тем и до окончания постройки обсерватории в настоящее время можно было бы уже приступить к организации Астрономического Отделения Института. В этом отношении можно бы было использовать знания, опыт и труды Астрономической Секции Русского Общества Любителей Мироведения, библиотека и редакция «Известий» которого с осени будут помещайся в здании Института. При Астрономической Секции Русского Общества Любителей Мироведения имеются отделы, в которых уже производятся самостоятельная разработка научных проблем членами Секции Общества. Но отделы эти, не имея собственных помещений и общего руководства, до сего времени не могли быть прочно поставлены на ноги и если бы Совет Института решил организовать в своих стенах с осени Астрономическое Отделение, то в нем могли бы найти приют себе работники Астрономической Секции названного Общества. Переходя к более конкретному указанию тех работ, которые частью намечены, а частью уже ведутся в Астрономической Секции, можно указать на следующее:
1) Обработка пулковских фотографических снимков звезд на стеллокомпараторе сконструированном и построенном членами РОЛМ. Эта обработка давно уже была предлагаема членам Секции ее председателем Пулковским астрономом Г.А. Тиховым, но не могла быть приведена в исполнение по чисто внешним причинам, за отсутствием помещения и соответствующей обстановки для данной работы и самый стеллокомпаратор был временно взят в Пулково.
2) Обработка обширного материала любительских наблюдений, собранных Бюро Астрономических наблюдений при Секции в течение последних 7 лет, в частности — Отделы переменных, падающих звезд, наблюдения планет.
3) Возникшее в 1916 г. при РОЛМ Бюро астрономических вычислителей, занявшееся в первую очередь вычислением солнечных и лунных затмений, не вошедших в известный Канон Оппольцера, до 2500—3000 лет до нашей эры. Эта работа в настоящее время наполовину уже выполненная, не может продолжаться успешно в значительной степени вследствие, опять-таки, внешних причин — отсутствия объединяющего центра и удобного для вычислений помещения. В последнее время в задачи Бюро намечаются еще две работы — вычисление орбит потоков падающих звезд каталога Денцинга и вычисления для составления таблиц для решения спорных вопросов в области истории астрономии.
4) В виду сильно развитого в последнее время, особенно в виду отсутствия на рынке оптических средств, стремления русских любителей астрономии к самостоятельной шлифовке зеркал для рефлекторов, было бы целесообразно в Астрономическом отделении Института поставить научно и эту прикладную отрасль астрономии, путем учреждения показательного шлифовального отделения в Астрономическом кабинете Института, имея в виду использовать знания специалистов и пионеров этого дела в России — членов РОЛМ.
В заключение можно указав, что накопленный научный материал, обширная и цепная библиотека по астрономии, необходимые инструменты, карты, атласы имеются в распоряжении РОЛМ и могли бы быть предоставлены Астрономическому кабинету Научного Института имени П.Ф. Лесгафта на условиях научно-совместной работы и оставления руководства означенным Отделом за РОЛМ, для каковой цели следовало бы возбудить ходатайство о переименовании должности заведующего Астрономической Обсерваторией в заведующего Астрономическим Отделением Института.
Николай Морозов.
Август 1918 г.
II. Отношение Главной Астрономической Обсерватории в Пулкове, от 11 Ноября 1918 г. № 825 в Научный Отдел Народного Комиссариата по Просвещению.
.
В ответ на отношение Ваше от 31 окт. с. г. за № 306, Главная Астрономическая Обсерватория в Пулкове имеет честь сообщить Вам следующее.
Заслушав выписку из докладной записки Н.А. Морозова относительно учреждения Астрономического Отделения при Научном институте имени П.Ф. Лесгафта, Совет астрономов Пулковской Обсерватории был несколько удивлен тем обстоятельством, что этому отделению составителем проекта предполагается дать главной специальностью довольно далекую, от собственно астрономии, задачу.
Между тем Обсерватории хорошо известно, что в программу деятельности этого Отделения входят между прочим следующие задачи:
1. Обработка фотографических снимков звезд на стеллокомпараторе, спроектированном и построенном членами Русского О-ва Любителей Мироведения.
2. Обработка обширного материала любительских наблюдений, собранных Астрономической Секцией указанного О-ва в течение последних семи лет, в частности отделы переменных, падающих звезд, планет и т. п.
3. Решение обширных задач вычислительных, как например, вычисление солнечных и лунных затмении, не вошедших в известный Канон Оппольцера, до 2500-3000 дет до нашей эры, вычисление орбит потоков падающих звезд и т. п.
4. Теоретическое и практическое обучение шлифовки оптических зеркал и стекол для астрономических приборов.
Усматривая в этой программе целый ряд важных задач, содействующих развитию в широких кругах населения любви к астрономическим наблюдениям и, что особенно важно, к извлечению из них, путем тщательной обработки, ценных для науки результатов, Совет астрономов Пулковской Обсерватории вполне поддерживает идею учреждения Астрономического Отделения при Научном Институте имени Лесгафта и просит Научный Отдел Комиссариата по Просвещению оказать всемерное содействие по проведению в жизнь указанного Астрономического Отделения.
Что касается упрощенных планетных таблиц, о которых говорит Н.А. Морозов, то они могут оказаться полезными для историков, археологов, языковедов в деле исследования древних памятников культуры.
Директор А. Белопольский.
Ученый Секретарь Л. Окулич.
